FR 7...
8, 0...
2, 4.
И стал ждать. На том конце провода раздавались звонки. Роджер терпеливо ждал. Несмотря на то, что 87-й участок находился всего в нескольких кварталах о него, гудки слышались слабо. Может, у них там сейчас запарка, в этом полицейском участке? Он стал считать гудки. ...Семь, восемь, девять.
– Восемьдесят седьмой участок, сержант Мёрчисон.
– Э-э... это полиция? – выдавил из себя Роджер.
– Да, сэр.
– Я хотел бы поговорить с детективом, если можно.
– По какому вопросу, сэр?
– Да-а... я хотел бы... сообщить...
– Вы хотите сообщить о преступлении, сэр?
Роджер заколебался, потом отнял трубку от уха и посмотрел на неё так, словно она должна была помочь ему принять решение, и повесил её обратно на рычаг. В пластмассовом корпусе как раз вновь зазвучал угасающий, удаляющийся голос сержанта с тем же вопросом:
– Вы хотите сообщить... – но тут раз – и всё замерло.
Нет, подумал он, ничего я не хочу сообщать. Я уезжаю из этого города и ото всех этих телефонов, потому что не желаю разговаривать с полицейскими. Ну и что делать? Я не хочу обсуждать этот вопрос ни с кем, а тем более с полицией, и что теперь? И правильно, подумал он, открыл дверь телефонной кабины, вышел из неё и пересек помещение аптеки. Смуглая Амелия по-прежнему сидела за кассой. Когда он приблизился к ней, она улыбнулась ему и спросила:
– Вы снова здесь? А я и не заметила, как вы вошли.
– Да. Сделал круг и вернулся, как фальшивая монета.
– Отправили ваши поздравления?
– Да.
– Нашли своего друга из полиции?
– Нет.
– Как же так?
– Я подумал: ну откуда у меня могут быть друзья в полиции?
– Ну и ну! – воскликнула Амелия и весело засмеялась.
– Вы когда кончаете работу? – спросил Роджер.
– Что?
– Я говорю: во сколько вы освобождаетесь?
– А что?
– Я хотел бы вырваться из города.
– Что вы имеете в виду: вырваться из города?
– Выбраться отсюда.
– В смысле домой?
– Да нет, не домой. Та же клетка. Этот город – большая клетка, а Кэри – маленькая. Но и то, и другое – клетки. Верно?
Амелия улыбнулась и с любопытством взглянула на него.
– Не знаю, – промолвила девушка.
– Давайте снимайте свой халат, – медленно проговорил Роджер, – и вешайте его вон на тот крючок, справа, видите?
– Вижу.
– Повесьте его на крючок и скажите своему хозяину, что у вас жутко разболелась голова...
– Но у меня не болит голова...
– Да, да, ещё как болит, и вы больше не можете сегодня работать.
Амелия пристально посмотрела не него.
– А зачем это? – спросила она.
– Поедем с вами за город.
– Куда?
– Еще не знаю.
– И когда?
– Там увидим. Сейчас главное – сделать то, что решили, а решили мы – уехать за город, и как можно скорее.
– За вами что, полиция гонится? – вдруг спросила Амелия.
– Нет. – Роджер широко улыбнулся. – Чтоб мне провалиться на этом самом месте, никакая полиция за мной не гонится. Ну так что будем делать? Заболит у нас голова или нет? Повесим халат на гвоздь, пойдем со мной или нет?
Амелия в нерешительности пожала плечами.
– Не знаю.
– И когда вы будете знать?
– Сразу же после того, как вы скажете, чего вы от меня хотите.
– От вас? А что, разве от вас кто-то чего-то хочет?
– Раз ты цветная, то все.
– Но не я, – заверил её Роджер.
– Да-а?
– Да.
Амелия продолжала пристально смотреть на Роджера.
– Не знаю, что и делать, – наконец произнесла она.
– Повесить халат на гвоздь, – шепотом посоветовал он.
– А-а.
– Плюс головная боль.
– М-м...
– Такая, что работать не можете.
– М-м...
– Я буду ждать вас на улице. На углу. Через пять минут.
– А зачем? – снова спросила она.
– Отдохнем, повеселимся, – ответил он, повернулся и вышел на улицу.
Через пять минут Амелия не появилась. Не вышла она и через десять минут, а к концу пятнадцатой минуты он понял, что она вообще не собирается выходить. Он встал на возвышение под витриной аптеки и вытянув голову, заглянул внутрь. И увидел, что Амелия по-прежнему сидит за кассой и нет никаких признаков того, что она пытается отделаться от халата или сказать хозяину, будто у неё заболела голова. Да-а. Роджер пошел прочь от аптеки, размышляя о том, что для него это жестокий удар, потому что девушка по-настоящему симпатичная, да к тому же у него никогда не было небелой знакомой, а неплохо бы заиметь. Теперь, когда он решил не ходить в полицию со своим делом, ему все равно не пришло в голову, что пора ехать в Кэри. Он уже пытался объяснить Амелии, что Кэри, этот большой город и полицейский участок возле парка – всё это одно и то же, разница между ними в степени, всё зависит от того, как их сопоставить. Полицейский участок – это маленькая клетка, Кэри – клетка чуть побольше, а этот город – громадная клетка, и везде человек взаперти, в то время как он стремится к развлечениям и удовольствиям. Именно об этом, подумал Роджер, они начали говорить вчера с Молли, когда речь зашла об одиночестве и так далее. Но потом вдруг вместо этого она повела разговор о человеке из Сакраменто.
У Роджера действительно никогда в жизни не было симпатичной девушки, и Молли представлялась ему такой простушкой, пока в два часа ночи... Впрочем, что теперь об этом... А эта девушка из аптеки – симпатичная, что и говорить. Поэтому она и не вышла к нему. Да он заранее знал, что не выйдет. По-настоящему симпатичные девушки никогда не принимали его приглашений. А тут оно и к лучшему. Если бы кто-нибудь из Кэри увидел его здесь с цветной девушкой, пусть наполовину и испанкой, то не дай Бог, чтобы об этом узнала его мать, она дала бы ему! Дело не в том, что его так уж волнует, что об этом подумает мать. Если бы оно было так, он давно бы уже катил в свой Кэри, вместо того чтобы торчать в этом городе и думать о том, как бы повеселее распорядиться своим свободным временем.
Теперь, когда эта цветная девушка нарушила все его планы, он стал размышлять, куда бы ему двинуть. Ведь когда он ждал и надеялся, что она выйдет к нему, у него на самом деле не было ни малейшей идеи, куда бы им поехать. Сейчас Амелии было бы с кем посмеяться, поговорить, перед кем покрасоваться, а он уж что-нибудь да придумал бы, это несомненно. Может быть, повел бы её в кино, где между сеансами устраиваются представления – он бывал как-то на одном из таких, когда приезжал в город в тот раз. Тогда ему понравилось, здорово было.
– Эй, – раздался у него за спиной голос, – подождите!
Роджер узнал этот голос и изумился. Обернувшись, он увидел бегущую к нему Амелию. На ней было бледно-голубое пальто с поднятым воротником, закрывавшим щеки, на голове развевался голубой платочек. Она, запыхавшаяся, подбежала к нему. Изо рта у неё шел пар. Немного переведя дыхание, Амелия промолвила:
– Ну вы и ходите!
– Я же не знал, что вы там...
– Хозяину нужно было найти мне замену, а это заняло несколько минут.
– Что ж, я очень рад, что вы здесь, – искренне признался Роджер.
– А я ещё не знаю, радоваться или нет, – сказала Амелия и рассмеялась.
У неё было чистое и гладкое лицо теплого шоколадного цвета, глаза на оттенок потемнее, черные как ночь волосы, покрытые голубым платком. Когда она смеялась, впереди открывался неправильный зуб, и она полунепроизвольно прикрывала его рукой, если не забывала. У неё были хорошие ножки, на которых красовались синие туфельки на низких каблуках. Амелия ещё не отдышалась после бега, но держалась рядом с Роджером, не отставая, а когда они стали переходить улицу, для верности ухватилась за его руку.
– Ой, надо же! – воскликнула она. – Но раз мы так делаем, то и с вами можно, правда?
– О чем это вы?
– Я хочу сказать: раз я с вами – значит с вами. А раз с вами, то могу взять вас за руку так же, как взяла бы за руку цветного парня, верно?
– Конечно, – ответил Роджер.
– Я никогда не гуляла по улице с белым мужчиной.
– И я тоже, – в тон ей произнес Роджер и засмеялся от собственных слов. – Я хотел сказать – с цветной девушкой.
– Это хорошо, – просто сказала Амелия.
– Почему хорошо?
– Не знаю. Не хотелось бы думать, что вы из тех, кто кидается на любую цветную девушку. Мне это было бы противно.
– Да на весь Кэри нет ни одной цветной девушки, – поторопился Роджер успокоить Амелию.
– Они все замужем, что ли? – вполне серьезно спросила Амелия, и Роджер вновь засмеялся. – Я что-то не пойму.
– Я имею в виду, что нет ни одной. Вообще ни одной.
– Это очень плохо, – сказал Амелия. – Как же вы там живете без расовых трений?
– А мы воюем с евреями, – ответил Роджер, и ему показалось, что у него вышла неплохая шутка.
Роджеру польстило то, что Амелия расхохоталась в ответ на его шутку. На самом деле юмор был безосновательный. Жители Кэри вовсе и не думали воевать с евреями. Да и как воевать, если в городке жил один-единственный еврей, человек по имени Сэмюэл Силверстайн, державший магазин скобяных изделий. Бедняга страдал артритом, кто ж с ним будет воевать? При матери или братишке Роджер ни за что не стал бы так шутить, но при Амелии ему хотелось выглядеть остроумным и раскованным, вот он и пошутил так. Ему вдруг стало очень радостно оттого, что она идет с ним.
