Интересно, что именно необходимостью «сурово, но справедливо воздать язычникам» за убиение святого Адальберта, рыцари Тевтонского ордена оправдывали впоследствии своё вторжение в Пруссию. Которую крестили огнём и мечом.
Сейчас на месте гибели Адальберта воздвигнут огромный крест. Который давно уже превратился в своеобразный ориентир для желающих отдохнуть на берегу моря.
Впервые Пиллау упоминается в исторических документах 1258 года. Точнее, упоминается ещё не сам Пиллау, а деревня Вограм, которая позже «сольётся» с деревнями Старый Пиллау, Фишдорф, Новый Пиллау и Камстигаль. Эти пять населённых пунктов, собственно, и образуют город.
Их кубышки всегда полны
Деревня Вограм была окружена лесом, в котором водились звери и птицы, а главное – дикие пчёлы, мёд которых очень ценили и рыцари Тевтонского ордена, и немецкие переселенцы. Торговля мёдом и воском, а также выделанными шкурами зверей приносила неплохие доходы. А ведь был ещё и янтарь! И хотя рыцари Тевтонского ордена ввели жестокую монополию на торговлю «балтийским золотом»… а виселицы, воздвигнутые на видных местах, должны были служить гарантом этой самой монополии… отчаянные люди в кожаных костюмах, затянутых шнурками у самого горла, всё равно бродили по берегу моря в поисках крупных кусков янтаря.
Деревня Пиллау, возникшая в 1363 году, имела так называемую «осетровую избу», то есть помещение, где мариновали и перерабатывали рыбу. Отлов осётра – до 1 000 штук в год – и его последующая переработка также были государственной монополией. Мастера осетрового дела и их подручные считались государственными служащими и были наиболее влиятельными из жителей Пиллау. «О, их кубышки всегда полны!» – уважительно отзывались о них соседи, подняв палец к небу.
В начале XVI века, благодаря необычному по силе шторму, образовался новый пролив, который отделил Фрише Нерунг (Балтийскую косу) от материка. Это событие оказалось судьбоносным: глубокий судоходный пролив превратил Пиллау в порт. Здесь были построены таможня и складские помещения, здесь появилась особая лоцманская служба – а это значит, что доходы Пиллау стремительно росли.
Блокгауз, склады, пивная, пекарня и прочие бытовые помещения – всё это называлось Новым Пиллау (или Хакеном, то есть «крючком», теперь это – район пирса).
Успели дать один залп
Старый Пиллау откровенно завидовал Новому: хотя торговля осетром и приносила солидные деньги, обслуживание судоходного пролива было делом куда более прибыльным! Зарабатывали все: лоцманы, проводившие чужие суда по сложному фарватеру; таможенники, весовщики… и даже «маячники» – так называли людей, которые выходили в пролив на особых лодках, куда ставили жаровни с углём и отражающие пламя железные и медные листы.
Когда обострились отношения герцога Альбрехта, первого герцога Пруссии, с Польшей, между Старым и Новым Пиллау были построены защитные рвы. Впрочем, тогда они не пригодились.
Новые укрепления были воздвигнуты в начале XVII века голландским инженером де Кампом – в связи с назревающей «шведской угрозой». Шведский король Густав II Адольф начал военные действия против Польши, что на тот момент (таков калейдоскоп европейской политики!) ничего хорошего Пиллау не сулило.
В 1625 году по плану Абрахама фон Дона началось строительство мощного бастиона. Работами руководил голландец лейтенант фон Подевильс, инженер, корабельный офицер и чрезвычайно педантичный человек. Но успел он немного: 6 июля 1626 года у Пиллау совершенно неожиданно появился шведский флот! Тридцать семь парусников. Дозорные проглядели подход кораблей; защитники рвов успели дать один залп… и сдались шведам без дальнейшего сопротивления.
Десять лет оккупации
Шведский король Густав II Адольф, овладевший всеми укреплениями фактически за три часа, послал в Кёнигсберг офицера, чтобы тот:
а) выяснил, как воспринимает его, Густава Адольфа, прусский курфюрст: как врага или как друга (всё-таки женой Густава Адольфа была родная сестра курфюрста, а это покруче хитросплетений европейской политики);
б) объяснил курфюрсту, что «эта плохая песчаная площадка нужна королю временно, потом он её вернёт».
Если учесть, что флот Густава Адольфа насчитывал – вообще – 150 кораблей, а у курфюрста Георга Вильгельма их было всего четыре (да и те зафрахтованы у голландцев… и до Пиллау дойти всё равно не успели), предсказать исход беседы было нетрудно.
Шведский король начал застраивать «плохую песчаную площадку». В течение десяти лет Пиллау был оккупирован шведами. В это время активно велось строительство крепости пятиугольной формы, преимущественно деревянной.
Надо сказать, что для шведов эта «площадка» и впрямь оказалась «плохой». В 1627 году здесь разразилась эпидемия чумы. Умерших хоронили прямо в дюнах – и спустя многие годы среди песков вдруг обнаруживались останки солдат в истлевших шведских мундирах.
Вдова короля
В 1635 году шведы заключили перемирие и предложили купить у них недостроенную крепость за 18 000 талеров. Сторговались на 10 000. Эту сумму жители Пиллау в течение длительного времени выплачивали шведам «в виде корабельного и крепостного налога». Короля Густава Адольфа уже не было в живых: он погиб в 1632 году в битве при Лютцене.
(Кстати, в 1643 году Пиллау посетила его вдова – по пути из Швеции в Инстербург, где она проведёт почти всю свою оставшуюся жизнь.)
А в 1636 году в крепость вошёл Прусско-Бранденбургский полк под командованием фон Редера. Состоял этот полк целиком из наёмников. Наряду со скудным денежным довольствием (один талер в месяц) наёмники получали одну кружку пива в день, дрова для ночлега и одну форму на два года. Офицеры экипировались и кормились сами, а когда выдача денежного довольствия наёмникам прекращалась (как правило, когда не было выручки от продажи янтаря и доходов таможни), офицеры платили солдатам из собственного кармана.
Впрочем, на боевом духе полка все эти финансовые передряги сказывались не очень.
В 1640 году умер курфюрст Георг Вильгельм. Его наследником стал 27-летний Фридрих Вильгельм, будущий Фридрих Великий. Он придавал большое значение крепости в Пиллау – и её начали перестраивать в камне. Стройматериалы возили из разбиравшихся на кирпич замков Бальга и Лохштедт. Окончательно сооружение крепости было завершено к 1700 году, а название «Шведская» неофициально сохраняется за ней и поныне.
Полковник Пьер де ля Кав
В 1657 году вновь вспыхнула польско-шведская война. Комендантом крепости Пиллау был в то время полковник Пьер де ля Кав. Он принял под своё командование флотилию из трёх кораблей. Она и станет впоследствии основой прусского флота. А война на сей раз обошла Пиллау стороной. Вскоре Польша и Швеция заключили перемирие, а Пруссия освободилась от ленной польской зависимости.
Фридрих Вильгельм даровал жителям Пиллау право торговать с владельцами корабельных грузов (хотя этому и противились кёнигсбергские купцы). Он велел построить на территории крепости каменную кирху, по его распоряжению были сооружены мельницы, маяк с керосиновым освещением, первая гостиница, красивый цейхгауз (вещевой склад), первый бастион для защиты от шторма…
Впоследствии улица вдоль морского канала в Пиллау будет названа бульваром Курфюрста (теперь это Морской бульвар). Неподалёку от маяка в 1913 году был установлен памятник курфюрсту. Он уцелел в годы Второй мировой войны и сейчас стоит в Эккенфёрде – маленьком немецком городе, который принял беженцев из Пиллау в 1945 году. А на Морском бульваре в Балтийске находится памятник Петру I, и это отнюдь не случайно.
Отплясывал на свадьбе
Известно, что более двухсот дней Великое посольство Петра I провело в Пиллау. Пётр I, значившийся при посольстве в чине обер-командира под именем дворянина Петра Михайлова, развлекался от всей души: ходил на шхуне по заливу, лихо отплясывал на свадьбе местного шкипера Иоахима Лянге, устраивал морские прогулки. Попутно – внимательно осматривал крепость и гавань в Пиллау.
Бульвар Курфюрста в Пиллау, 20–30-е годы XX века
Потом он по воде направился в крепость Бранденбург (ныне Ушаково), где состоялся первый контакт с прусскими властями, всячески демонстрировал свою благожелательность. Великое посольство въехало в Кёнигсберг с величайшей помпой и было встречено «пушечной стрельбой и фейерверком».
Правда, не обошлось и без казусов. Официальная встреча Великого посольства в Кёнигсберге оказалась не продуманной – обеими сторонами. Так, российские послы, представляясь курфюрсту, должны были, согласно придворному этикету, трижды сделать реверанс. А они делали всего один реверанс, хоть и «как будто трёхразовый» (это строчка из отчёта немецкого посланника). Одеты они были по-русски и говорили по-русски, несмотря на то что возглавлял Великое посольство немец Франц Лефорт. (А по тогдашним обычаям посол обязан был изъясняться на языке «принимающей стороны». В крайнем случае, по-латыни.)
