– Я знаю, – тон у нее был деловой и сухой, как у меня во рту. Только пахло приятно и дорого.
– А кто ты? – наконец спросил я и поежился от холода.
– Я Вика, меня Сергеич прислал. Сказал, чтобы я присматривала за тобой. Чтобы ты капиталы свои не просрал. Понимаешь?
– Ты от него? – сказал я и вспомнил про волшебную банковскую карту и странного типа с вечной улыбкой на лице.
– Да, от него, – сухо ответила она и показала мне жестом, чтобы я поднимался. – Нам пора.
– А кто он? – так же сухо спросил я и поднялся с лавочки. Кости затрещали, и боль пронзила спину насквозь.
– Какая разница, – ответила Вика и пошла в сторону стоящего в стороне «Мерседеса», – поехали, я отогрею тебя.
– У-у-у-у, – заурчал я, теперь я отчетливо разглядел мою новую благодетельницу. Она была невысокого роста, аккуратно уложенные черные волосы, стройная, юбка-карандаш чуть выше колен, белая блузка с заманчивым вырезом, оголяющим краешек ядовито-красного бюстгальтера. На плечи небрежно накинут плащ болотного цвета. Яркая апельсиновая сумка и такого же цвета высокие туфли. Леди была что надо.
– Ви-и-и-и-ка-а-а, – процедил я сквозь зубы, как дорогое красное вино.
– Что? – отозвалась она.
– Ты правда согреешь мою измотанную душу?
Я уселся на заднее сидение «Мерина» и приятно оценил весь надлежащий комфорт.
– У нас что-то будет? – нагло спросил я в лоб.
– У нас? – интригующе спросила она. – Да нет, у вас заказан номер в бане, там и отогреетесь, я же займусь делами.
Машина мягко тронулась, она отвернулась от меня и, достав телефон, начала копаться в нем. Шофер включил радио. Запела Сурганова: «Ты не вернешься…». Мне стало одиноко, и пустота окутала мою больную голову. Мимо мелькали горящие витрины супермаркетов. Я набрался наглости и открыл дверцу на сиденье. Здесь был небольшой ларчик. Я выбрал небольшую бутылочку с неизвестным содержимым, надеясь на то, что в такой приличной машине вряд ли будут возить настойку боярышника. Хрустнул крышечкой и одним махом высосал ее содержимое. Кажется, это был бренди. А мы все ехали и ехали.
– Вы Герда, – уверенно сказал я.
– Я знакома с вашей классификацией, – ответила Вика, совсем не отрываясь от своего занятия, – вы же всем женщинам что-то прилепляете. Да и ладно, меня предупредили. Кстати, почему именно Герда?
– Я замерзал в царстве Снежной королевы, – ответил я, при этом оценивая еще одну маленькую бутылочку, – а ты пришла и спасла меня.
– Интересно, – сказала она, даже не приподняв глаз, – как бы это звучало в радиоэфире?
Мне словно передернуло током.
– Блин, мне же на работу нужно!
– Не парься, я провела твое увольнение вчерашним днем. Так что там про Герду?
Я расслабился, меня несло неведомым мне потоком необыкновенной силы. Куда? Я пока не знал. Не хотел знать. «Пусть все будет так, как и будет», – подумал я и начал:
– Я встретил ее случайно. Хотя для того, чтобы встретить такую женщину, нужно поддаться искушению другой. Возможно, я пошел за ней просто по наитию. Она так же просто прошла мимо и прошептала: «Я буду любить тебя просто за твои глаза». И мне стало так тепло. Я впервые поверил. И пошел. И мне было плевать, куда и зачем я должен был идти. Лишь бы идти следом за ней. Я даже не заметил того леденящего ветра, что обжигал мои щеки. Мои ноги вязли в грязном снеге, я падал и подымался. Но шел, шел за ней. Рассветы сменялись с плачущими закатами. Мы переходили реки и болота, все шли и шли. Она не говорила ни слова. Но я верил, я знал, что она настоящая. Она моя. Будь даже она смертью. Не страшно, когда веришь, когда доверяешь.
Но в один день или мгновение я потерял ее. Я прилег от усталости. Я правда устал. Она скрылась из виду, а я улегся прямо в снег. Закутался им и закрыл глаза. В голове заговорили голоса. Одни кричали мне: «Ты замерзнешь здесь навсегда». Другие молча кивали головами. Мне было тепло. Я решил для себя, что немного отдохну и догоню ее, обязательно догоню. Как вдруг по моим волосам прошлась чья-то теплая рука. Я открыл глаза. Вот теперь и можно сказать, что ее я встретил случайно. Это была она, моя Герда. Она босиком, по осколкам ледяной пустыни, шла все это время за мной. Моя маленькая девочка. Она так сильно поранила свои замерзшие ножки. Я обнял ее и заплакал.
– Очень обворожительно, – прервала мое повествование Вика. – А потом она взяла такого сильного его и понесла на своих слабых плечах в новую жизнь, так?
– Пошло, – отозвался я, – между прочим, мужчина тоже человек.
– Приехали, мужчина, – властно заявила она. – Не парься, просто погрейся, а я заеду через час. У нас самолет.
– Не парься? – смешливо переспросил я. – А как же плотские утехи?
– Чеши давай, – улыбнулась она, – я тебе не секс-эскорт, а ответственный секретарь.
Я вышел из «Мерседеса», прихватив парочку бутылочек, и небрежно бросил через плечо:
– Можно я буду называть тебя Гердой?
– Можно, – ответила Вика. – Через час буду.
В легкой турецкой бане было тепло и уютно. Весь антураж выглядел как забытый советскими партизанами блиндаж где-то на границе с Финляндией. Все просто, лаконично и по делу. Полок, каменка, и все.
Я даже разглядел суровые лица этих людей. Как будто сквозь время смотрели на меня партизанские бледно-серые глаза.
– Что тут делаешь? – грозно, но боязливо спросил один из них. При этом поправил за пазухой топор и нежно погладил маузер на поясе.
– Парюсь, – спокойно ответил я.
– Немец? – в таком же тоне спросил другой.
– А як жжешь? – попытался сострить я, но, увидев промелькнувшую чертовщину в его взгляде, осекся: – Нет, конечно!
– Почему «конечно»? – сурово спросил третий и аккуратно достал красные атласные корочки. – Аусвайс есть?
Я понял всю трудность своего положения:
– Дяденьки партизанствующие, не губите почем зря. Я же свой, то есть ваш, советский в доску. Бля буду!
– Брешет, – констатировал тот, что с маузером, – по всему видно, что не наш.
– Или финн беглый, или румын, – подтвердил второй.
– Агент абвера, – скромно сказал третий, и все трое достали оружие.
– Как же это вы распознали? – раздухарился я.
– Расстрелять!
– Да у меня дед на Втором Белорусском, знаете… Да вы что, мужики, да что, родненькие?! Да я вам денег дам!
Партизаны переглянулись. Зашептали, убрали свои пукалки и вынесли вердикт:
– Сколько денег с собой?
– У меня вот, – и я протянул одному из них золотую карту. Он повертел ею в воздухе и аккуратно вложил в свои красные корочки.
– Банкомат нужно найти, – строго сказал он тому, что с топором за пазухой, и подал знак на выход.
– Фу, – выдохнул я, – спасибо, граждане коррумпированные душегубы.
– А, кстати, – обернулся один из них, достал гранату и бросил ее на каменку, – с легким паром.
Грохнуло так, что уши заложило. Я открыл глаза. В дверь сильно стучали. Я опять уснул.
– Ваше время закончилось, – орали с той стороны. Я приоткрыл дверь и увидел того самого партизана. Внимательно оглядел его и, не обнаружив топора и маузера, мотнул в ответ головой, мол, сейчас буду. С выпивкой нужно было заканчивать.
Я наспех проверил карту. Она лежала на месте. Я облегченно выдохнул, умылся холодной водой и начал одеваться.
– Это вам передали, – крикнул из-за двери банщик-партизан и просунул в приоткрытый створ какой то пакет.
Я развернул его и обнаружил черный костюм, рубашку, галстук и туфли.
– Пошла вода горячая, – усмехнулся я и бросил свое шмотье в сторону.
Через час я уже сидел в уютном кресле лайнера. Аккуратно оценивая весь блеск и изыск бизнес-класса.
– Ему кефир, – строго произнесла Герда, когда милая стюардесса попыталась что-то предложить.
– Что-то еще? – спросила стюардесса.
– Секса и яду, – грустно попросил я.
– Нам ничего не нужно, – так же строго отрезала Герда.
Самолет загудел и поплелся по взлетке. Я сидел у иллюминатора и с наслаждением разглядывал удаляющиеся огоньки аэропорта. Наконец лайнер вздрогнул и начал подъем. Дыхание у меня перехватило. Я быстро посмотрел на Герду, но она не подавала и тени испуга или сомнения. Мне стало спокойнее, и я снова начал смотреть в иллюминатор. Домики становились все меньше и меньше. Огни расползались в длинные змейки. Змейки собирались в огненные потоки и образовывали реки и речушки. Вдруг среди всего этого великолепия, я представил себя. Такого маленького, на такой огромной Земле. Вдруг я подумал: а ведь раньше нам в школе говорили, что Земля огромная и круглая. Но этого вряд ли достаточно, чтобы понять. А вот если увидеть, то и понять можно вполне. Понять, что мир не ограничивается тем, что ты видишь каждый день перед глазами. Это не твой двор, и не твой район, и не твой город. Мир – это… мир. И как же бог видит меня с такой большой высоты в таком огромном мире? Я вот с такой небольшой высоты и себя бы не увидел. Неудивительно, что мы так живем. Бог-то нас просто не видит.
