— Зачем это, Вася? — наивно поинтересовалась она.
Он пожал плечами.
— Дисциплина, Тонечка... Устав.... Тот, кто не соблюдает дисциплины в малом, может нарушить ее и в большом.
В канцелярии она увидела завешенную материей карту охраняемого заставой участка и поинтересовалась, можно ли на нее взглянуть или же это секрет. Бочкарев ответил, что секрет, но ей он покажет: потянул за шнур, и Тоня увидела красивую карту с небесно-голубой водой, зелеными пятнами леса и извилистой линией берега.
— Вот в этом месте, — показал Бочкарев, — вы спустились к океану... Тут вас увидел Иван Кудринский... А здесь пещера, где вы спасались...
— И где ты стукнулся головой о скалу.
На карте все выглядело мирно, уютно, и даже не верилось, что была та страшная ночь и происходили события, едва не стоившие обоим жизни.
— Скажи, пожалуйста, Вася, а мой приезд мы как-нибудь отметим? — спросила Тоня.
Бочкарев оживился.
— Конечно! Устроим пир на весь мир!.. Хотя на заставах обычно пиры не устраивают.
— И геологов пригласим?
— Обязательно, Тонечка. Если б не Кудринский, тебя тут не было. — Он невесело улыбнулся. — И твоей Анны Михайловны! Тоже мне «опытный геолог»!
О приливах забыла...
— Я тоже забыла о приливах.
— Ты не геолог, а преподаватель французского языка, — наставительно заметил Бочкарев, и по тому, как тихонько вздохнула Тоня, понял, что брякнул глупость. Какой она здесь преподаватель? Домохозяйка, жена начальника заставы, и все тут — не больше...
Еще в тот первый день, когда он только очнулся после беспамятства, Тоня показала ему свой новенький диплом — темно-синюю книжицу с серебряным тиснением и вложенным внутрь листом, на котором были написаны все экзаменационные отметки — «отлично», «отлично», «хорошо», еще «отлично»...
— Ишь ты, как здорово училась! — сказал Бочкарев, искренне радуясь ее успехам.
— А какой толк, Вася? — грустно спросила она.
Он промолчал и решил, что постарается больше не напоминать Тоне об институте, о ее высшем образовании...
— Только надо поскорей пир устраивать, а то они уедут, — сказала Тоня.
— Это верно... Давай на следующее воскресенье?
— Хорошо. Как раз не рабочий день.
— На заставе, Тонечка, выходные и праздники соблюдаются не так уж строго, — осторожно заметил Бочкарев.
Пользуясь свободным временем, он повел Тоню гулять на берег океана, чтобы показать морских звезд и морских ежей, которых она так и не увидела во время той своей роковой прогулки. Погода немного выровнялась, камчатское метео пообещало на сегодня лишь кратковременные дожди и прояснение; на самом же деле светило теплое солнце на безоблачном небе, и океан не бушевал, как тогда, а лишь лениво дышал, успокаиваясь после недавних волнений.
— Смотри и запоминай, — сказал Бочкарев Тоне. — В километре от нас на юг есть лестница, «Полтораста ступенек» пограничники ее называют. По другую сторону наверх можно подняться по ручью, это километрах в четырех от заставы. А вот там, где ты со своей геологиней ходила, практически подъема нет. Туда и наряд направляем только во время отлива... И вообще., одна, пожалуйста, далеко не ходи. Я буду очень беспокоиться.
— Слушаюсь, товарищ старший лейтенант,— Тоня комично и неумело козырнула.
На берегу валялось много морских пятилучевых звезд, вялых и скользких, и Тоне было жалко смотреть, как Бочкарев прутиком переворачивал их. Желтые сверху, звезды были фиолетовыми с изнанки.
— Я попрошу солдат, они для тебя высушат, — сказал он.
Тут же в изобилии лежали красивые, но мелкие ракушки и уже знакомые Тоне бурые плети морской капусты. Последний тайфунчик принес и выбросил на берег немало плодов человеческих рук — стеклянные поправки от рыбацких сетей, доски, пустые бутылки...
Тоня подняла и понюхала красивый флакон из-под духов.
— Никогда больше этого не делай! — предупредил ее Бочкарев. — Мало ли что может быть внутри...
— Здесь были хорошие духи, не беспокойся. Французские, судя по этикетке.
«Из какой же дали все это приплыло сюда?» — подумала Тоня.
Окна их спальни выходили на океан, но она ни разу не увидела там ни одного судна. Даже каботажники и те обходили стороной Береговую заставу.
— Иногда попадаются бутылки с записками, — сказал Бочкарев.
— Ого! Как в «Детях капитана Гранта». Помнишь?
— А как же! — весело улыбнулся он. — Здесь, Тонечка, все записки одинаковые: «Я, молодой, красивый, живу там-то, хочу найти свою судьбу». И тут же указывает, какую именно — не старше стольких-то лет, рост какой-то, желательно с состоянием. Цвет волос безразличен...
Тоня рассмеялась.
— Ой, как интересно!.. Я б обязательно ответила.
— Это при живом-то муже?
Домой они вернулись к вечеру. Перед воротами заставы им попался Невиномысский. Он еще издали заметил Тоню и пустил «Спидолу» на полную мощность: младший лейтенант был твердо уверен, что Тоня любит легкую музыку и хотел сделать ей приятное.
— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант! — Невиномысский приветствовал своего начальника с чрезвычайно серьезным видом.
— Добрый вечер, Антонина Кирилловна... — Это уже относилось к Тоне, и лицо младшего лейтенанта зарделось юношеским румянцем.
— Какие новости? — спросил Бочкарев.
— Все в порядке, товарищ старший лейтенант.
Никаких происшествий на заставе не произошло... Перепелица! — вдруг крикнул он начальственным голосом. — Застегни воротничок! Ра-а-спустились!..
— Зачем это вы так на него? Ведь жарко, — Тоня улыбнулась.
— Не положено, Антонина Кирилловна. Солдат обязан соблюдать правила ношения формы.
Завтра Бочкарев уже выходил на работу. Все эти дни повар Нестеренко, немного нескладный, вечно улыбающийся солдат в коротенькой белой курточке, с раскрасневшимся у плиты лицом, приносил на квартиру начальника судки с едой, но с завтрашнего дня Тоня решила готовить сама. Не сидеть же ей здесь без дела, когда все работают, не знают покоя ни днем ни ночью. И кроме того, ей хотелось, чтобы у начальника заставы все было точно так, как у семейного и многоопытного старшины. Там в доме была идеальная, безукоризненная чистота, а обеды такие вкусные и обильные, что можно было подумать, что Стародубцевы всякий раз ожидают в гости самое высокое начальство.
Тоня проснулась раньше мужа, чтобы приготовить завтрак. Бочкарев слышал, когда она вставала, но по тому, как осторожно шла босиком, выбирая половицы, которые не скрипели, он понял: Тоне очень хотелось, чтобы он не проснулся.
Он лежал, закрыв глаза и прислушиваясь, как она возилась на кухне с посудой, как, что-то уронив на пол, кажется ложку, тихонько и знакомо ойкнула и замерла, очевидно насторожившись — не разбудила ли его? В эти минуты Бочкарев чувствовал себя счастливейшим человеком на земле. Еще бы, о нем заботятся, его любят, черт побери! У него есть жена! Теперь он не соломенный вдовец, не мишень для насмешек остряков- офицеров, товарищей по отряду, с которыми, хоть и редко, но встречался то в Петропавловске, то во Владивостоке на совещаниях, а муж, настоящий муж!.. Конечно, завтра он встанет вместе с Тоней, чтобы помочь ей на кухне, но сегодня! — сегодня он может хотя бы раз доставить удовольствие себе и ей?
Из кухни вкусно пахло его любимыми оладьями.
— Вася! Завтрак на столе! — услышал он Тоню, и сама она, раскрасневшаяся, в пестром фартучке, который привезла с собой, вошла в спальню.
— Вставай, соня! — крикнула она и рывком стянула с него одеяло.
Он поймал ее и, хохоча, привлек к себе.
Завтракали они не на кухне, как обычно, а в столовой, прижавшись друг к другу, будто за столом не было места. Бочкареву все нравилось сейчас: белая скатерть (два года она лежала без употребления и вот пригодилась), вилка, тяжелая, а не легенькая алюминиевая, какую подавал к столу Нестеренко, натуральный горячий кофе со сгущенкой... На заставе к ужину тоже варили кофе, но разве можно было сравнить ту слабо-коричневую, пахнущую жженным ячменем жидкость с напитком, который приготовила Тоня!
— Как вкусно! — без конца повторял Бочкарев.
— Правда? Тебе на самом деле нравится? — переспрашивала счастливая от его похвал Тоня.
Уходя, он пугливо поцеловал ее — ему показалось, что их видят солдаты через открытое окно.
— Хочешь — не хочешь, а надо идти к войскам, — сказал он шутливо. — Приду в четырнадцать ноль- ноль.
— Буду ждать... Очень, — ответила Тоня.
Напевая модную песенку, она прошлась танцевальным шагом по всем трем комнатам, посмотрела на свое отражение в зеркале, осталась довольна и начала прибирать квартиру: мыть крашеный скрипучий пол, тоже скрипучие двери и стирать пыль с мебели. В буфете уже красовался привезенный ею обеденный сервиз, но Тоне показалось, что он стоит недостаточно эффектно, и она переставила тарелки. В кухонном шкафчике неожиданно обнаружила разбитую керамическую вазу для цветов и решила ее склеить. Клея дома не нашлось, и она, не закончив уборку, побежала через двор к Стародубцевым.
