– Так, дорогие мои! – Оксана встала с дивана и, опираясь о спинку стула, продолжила, – вы как хотите, а я спать! Чувствую, Бобик издох!
Наша гостья неуверенно направилась к туалету. Никто удерживать её не стал. Минут через десять она мягко проплыла мимо нашей комнаты в соседнюю, где, вероятно, сразу же и отрубилась. Мы, отложив в сторону гитару, вернулись на кухню.
Количество выпитого нисколько не сказалось на активности моих друзей, они с не меньшей экспрессией принялись обсуждать вероятность установления в России монархической власти, которая, по их мнению, «подняла бы нашу страну с колен». Приводились различные примеры того, как оно могло быть, как к этому прийти и сколько плюсов получило бы обычное население – пьяные бредни совершенно аполитичных существ, воспылавших любовью к Родине и «батюшке-царю». А я выпускал дым струйкой к потолку и тёр кулаком без того красные глаза. Голоса друзей меня убаюкивали, их разговор – будто мамина сказка на ночь. Ещё чуть-чуть и я пущу пузыри на губах и громко засоплю, причмокивая. Последняя бутылка на столе давно оставалась неприкасаемой, я взял её в руку, долго целился одним глазом, разливая виски по стаканам. Мешать напиток ни с чем не стал, молча подвинул пойло друзьям, поднял свой стакан и выкрикнул:
– За Царя и Отечество!
Тошнота подкатила к горлу, я кое-как добежал до туалета и упал на колени перед унитазом. Так и знал, что ошибся с тостом. Меня обильно вырвало. До свидания, «Джонни Уокер»! Спасибо за визит! До новых встреч!
После долгой ссоры с унитазом, я, наконец, немного очухался. Скинул с себя всю одежду, залез в ванну и выкрутил оба вентиля на полную. Сначала из-за ледяной воды мне сжало грудь, отчего перехватило дыхание, а затем обдало кипятком – я испугался, не слезет ли кожа с лица. Пришлось выскочить из ванны и настроить струи до нужной температуры. После этого я поливал себя со всех сторон в надежде отрезвить отравленное токсинами тело. К сожалению, моя затея не удалась – та же свинья, щурясь, смотрела на меня в отражении зеркала. Ничего не оставалось, кроме как вернуться за стол. Покачиваясь, я пытался вникнуть в суть разговора товарищей. Блядь! Они ещё могут членораздельно выговаривать слова! Тут я окончательно убедился, что мне не место в их компании. Не уверен, понятно ли им было пожелание спокойной ночи, гораздо важнее было без происшествий добраться до кровати. Протаранив всё, что попадалось на пути, моё туловище, о, Боги, плашмя рухнуло на нечто мягкое, тёплое, и, сквозь сон, вопрошавшее: «Что за нахуй?»
– Окса… ик! … ночка! Извини… я… что-то… прям… ик! … охренеть… не в адеквате…
Оксане не очень-то хотелось начинать разборки насчёт моего нахождения с ней в одной постели, поэтому она просто подвинулась к стенке и отвернулась, глубоко и сладко вздохнув. Я каким-то образом влез под одеяло и рефлекторно прижался к женскому телу, запустив ладонь ей под локоть, к груди. Просто привычка, ничего более. Носом уткнулся в шею и приготовился ко сну, вопреки тысячам вертолётов, уносившим меня ввысь и скидывающим оттуда на землю. То ли от того, что я так нескромно елозил, то ли виной всё те же рефлексы, но у меня встал. Несмотря на моё состояние, мой верный друг чётко оценил обстановку, вычислил близость к неприятелю, привёл себя в полную боеготовность и ожидал лишь команды вторгнуться в стан врага. Обстановка накалялась, ни о чём другом думать я уже не мог. Я крепче сжал покоящуюся в ладони грудь и притянул Оксану к себе. Сии действия не оказались незамеченными, моя пленница резко развернулась и буквально впилась в мои губы. Я закрыл глаза, но от этого голова моя ещё больше закружилась. Сексуальное желание и желание отрубиться были наравне, но, после того, как рука девушки скользнула в мои трусы, я тут же сделал выбор в сторону наслаждения. Оксана скинула с нас одеяло. Было, действительно, очень душно, и я благодарил её за освобождение от лишнего куска материи. Затем, с такой же ловкостью, мы освободились ещё от двух препятствующих зову плоти тряпок. Оксана напала на меня, как ненасытное животное. Я на миг оторопел от её агрессивности. Чёрт возьми, когда её в последний раз трахали? Она вмиг оказалась сверху и задвигала тазом так скоро, будто её преследовало целое племя индейцев по засушливым просторам прерий! Остервенелые стоны, казалось, слышит вся улица. Хрен с ней, с улицей, я вспомнил про друзей с их болтовнёй на кухне – вот вам, ребята, новая тема для разговора! Судя по тому, что творилось, не я её – она меня трахала, а я лишь исполнял её короткие приказы. По спине стекали ручьи пота, пот струился по груди, по лицу и, срываясь с кончика носа, шлёпал на задницу этой дикарке. Я орудовал сзади и, опять же, по её приказу, грубо запустил пятерню в распущенные волосы обезумевшей самки. Алкоголь почти выветрился из моей головы, оставив после себя ужасный сушняк. Я нуждался в глотке воды и ждал момента отпроситься попить. Когда стало трудно дышать и язык присох к нёбу, я соскочил с кровати, накинул на себя одеяло и на дрожащих ногах направился на кухню.
– Вы что там, купались, что ли? – Виталя не мог сдержать смеха, разглядывая меня. – Или в комнате ливень прошёл?
– Ага, купались они! В озере разврата и похоти! – Варлам достал из-под стола бутылку «БонАквы, – кровать мне не сломай, жеребец!
– Варлам, если это произойдёт – претензии не ко мне. Она бешеная. – Я, давясь, пытался насытить организм влагой.
– Ну, главное, чтоб жив остался!
– Если через час меня не будет – вызывайте полицию!
– Иди уже, мученик, блядь!
Прихватив с собой бутылку с водой, я вернулся к Оксане. Не успел закрыть за собой дверь в комнату, и – бам! Я уже на полу, где продолжилось это безумие. Мне казалось, она хочет натрахаться заранее на месяцы вперёд. Подоконник, письменный стол, снова кровать… «Крепись, мужик!» – говорил я сам себе. Стискивал зубы и крепился! Если где-то скучает рота солдат-срочников, то я, совершенно бесплатно, дам совет, куда им стоит позвонить. Надо признать, Оксана оказалась довольно искусной в любовных делах. Что бы я ни говорил – я нисколько не против её нахождения здесь. Опыт не пропьёшь.
В комнате чуть посветлело – видимо, у Солнца прозвенел будильник. К этому времени мы оба выдохлись и страсти поутихли. Пора и честь знать. Случайная заварушка окончилась победой обеих сторон. Я нашёл под кроватью одеяло, накрыл им Оксану, блаженно поглядывающую на потолок, и улёгся с ней рядом. Обменявшись усталыми, но довольными улыбками, мы очень скоро уснули.
Глава 3
Помнится, я говорил о своём отношении к будильникам. Есть некоторые моменты в моей жизни, когда мне кажется, что я ненавижу их намного больше, чем думал. Один из таких моментов – пиликанье адского механизма даже в том случае, если я его не устанавливал – то есть в чужой квартире. Как правило, я просыпаюсь не в своей кровати в двух случаях. Первый – провёл ночь у девушки, второй – переночевал у друзей. И в том, и в другом случае предполагается, что сну предшествовала нехилая пьянка, а каждая мало-мальски приличная пьянка имеет безальтернативное последствие – похмелье. Головная боль, туман перед глазами, одышка, вялость, бессилие – в общем, весь спектр болячек, которыми приходится платить за вчерашние приключения. Тратим свои же деньги, покупаем отраву, наслаждаемся её воздействием на себя, а поутру клянёмся больше никогда так не поступать.
Люди – странные существа, иногда дело в возрасте – однажды я доказывал маме, что бухать – это здорово. Конечно, я в этот момент был мертвецки пьян, но, чтобы хоть как-то оправдаться перед родительницей за своё жалкое состояние, я сделал ставку на молодость и на то, что в этой жизни нужно всё попробовать. Ну и отхватил же я тогда пиздюлей за свой монолог! С тех пор прошло достаточно времени, я понял – бухать совсем не здорово, зато весело. Кто знает, может это из-за нехватки мозгов? Как ещё развлекаться ограниченным? Чем мы старше, тем меньше в жизни моментов, которые заставляют светиться от счастья – разновидности счастья слишком знакомы, чтобы радовать им заново, вот и приходится побухивать, вспоминая счастливые периоды жизни. Чтобы найти своё предназначение, нужно быть в ладу с самим собой, знать, понять, чего хочешь, а не безоглядно плестись, спотыкаться, падать и напиваться, сетуя на препоны. Никто не ненавидит нас так сильно, как мы сами себя, погребая своё существование в бесчисленной грязи и смраде, в бездействии и лени. Самые приятные слова, которые я слышу в последнее время от девушек – «ты сумасшедший» и «давай немного отдохнем». Несомненно, есть чем гордиться! Это вам не «Дорогой, я беременна!» или «Любимый, неужели мы будем жить в этом огромном доме?» Я же просто подстраиваюсь под мир. Пользуюсь всем, что позволяет собой пользоваться, в том числе и девушками. А почему бы, собственно говоря, и нет? Знаете, в чем дерьмо? Одни срываются к тебе посреди ночи куда и откуда угодно – а ты вытираешь о них ноги, используешь, как салфетку. Они впитывают твою грязь, отправляются в мусорное ведро, мечтая быть использованными ещё раз – и ты делаешь это, когда нет больше никого под рукой. Влюблены ли они в тебя за то, что ты – это ты, или это женская особенность – волочиться за теми, кто их в хуй не ставит? Или влюблены, но именно за вот такое отношение к себе? Но внезапно влюбляешься ты и превозносишь свою пассию на пьедестал безмерного обожания, приписывая ей те качества, которыми она, возможно, не обладает и на пьедестале-то, если взглянуть трезво, ей не место. И теперь ты готов совершать безумные поступки, мчаться к ней, забросив все дела, и с этого момента ты – салфетка. Подари женщине весь мир – и она, улыбнувшись, легко перешагнет через тебя. А назови её сучкой, забудь о её существовании – пожалуйста, хоть сама тебе цветы дарить будет и стихи читать. Женщины любят ублюдков. Вот и решай – быть желанными ублюдком или отличным, добрым парнем, которому звонят, чтобы пожаловаться на похуизм этих самых ублюдков. Для меня решение всегда было очевидным. Конечно, меня тоже бросали девушки. Два раза. Сам виноват – не нужно было влюбляться. С тех пор – секс, секс, секс… «Тебе от меня нужно только одно!» Блядь, а где ты была, когда я был преисполнен лаской, нежностью и тоской по беспредельному счастью? А вот теперь – секс, секс, секс…
