- Можно, - снова согласился Власов. - Но вилка не провоцирует преступных желаний. В отличие от порнографии. За продажу наркотиков вы тоже предлагаете не наказывать? - этот вопрос он задал с умыслом.
- Наркотики должны быть легализованы! - воскликнул лохматый с амулетами. Анатомию колена своей соседки он, похоже, уже изучил в подробностях - во всяком случае, руку оттуда убрал.
- Во всяком случае, легкие, - дипломатично заметил Эдик. - И уж, конечно, нельзя наказывать за их потребление. Это - личное дело каждого, как относиться к своему здоровью. Пока он никого не убил и не ограбил...
Фридриха подмывало еще раз спросить Эдика насчет пьяных водителей и посмотреть, хватит ли у того наглости и теперь назвать аналогию некорректной. Но вместо этого он поинтересовался:
- Значит, если бы продажа наркотиков была легализована, член демдвижения мог бы этим заниматься?
Эдик слегка замешкался, но Игорь ответил с вызовом: - А почему член демдвижения не может участвовать в легальном бизнесе? - (Американское словечко резануло Фридриху слух). - Вот, например, фабриканты спиртного становятся солидными, уважаемыми людьми. ("К великому сожалению", - подумал Власов). Если, конечно, выпускают качественный продукт.
- Хорошо, - кивнул Фридрих. - Значит, наркоман тоже может быть членом демдвижения?
- А почему бы и... - снова начал Игорь, но его перебила Ирина:
- Игорь, сам подумай. Даже в случае легализации, на что способен наркоман ради дозы...
- Мы не должны отказывать гражданам в гражданских правах лишь на том основании, что они употребляют психоактивные вещества, - упорно настаивал Игорь. - В том числе в праве на политическую жизнь. Иначе, повторяю, мы должны будем ввести для членов партии сухой закон - он хотел что-то еще добавить, но умолк. Продолжение, однако, угадывалось весьма отчетливо: "много ли нас тогда останется?"
- То есть в партийных программах этот пункт не отражен? - уточнил Фридрих.
- Транснациональные радикалы требуют легализации наркотиков! - упрямо повторил лохматый. Прочие не были столь решительны.
- В общем, да, - признал Эдик, - в явном виде это обычно не прописано. Хотя... думаю, вопрос решался бы индивидуально.
- Понятно, - кивнул Фридрих. - То есть вы не против наркомании и наркоторговли, не против того, чтобы число наркоманов росло - ведь всякое предприятие, в том числе и легальное, заинтересовано в расширении рынка - но при этом не очень бы хотели, чтобы наркоманами становились ваши люди?
- Мы против наркомании, - неожиданно заявил Эдик, - мы не против наркоманов. Просто наркоторговлю нужно ввести в цивилизованное русло, как это сделано на Западе, например, во Франции, а не отдавать на откуп мафии. Зло все равно невозможно искоренить декретами, так что...
- Вот-вот, причем легальные наркоторговцы будут платить налоги, - вмешался Игорь - которые можно направлять на финансирование клиник для лечения наркоманов.
Фридрих не мог не восхититься этой потрясающей логикой.
- Почему бы тогда не легализовать и убийства? - осведомился он. - Выдавать лицензи наемным убийцам, брать с них налоги на помощь родным жертвы... и вообще заменить весь Уголовный кодекс прейскурантом. А что касается декретов, то ими зло действительно не искоренишь. А вот надежными полицейскими силами, имеющими соответствующие полномочия - очень даже. Если не искоренить, то, по крайней мере, очень сильно сократить. Черный рынок всегда намного уже легального. В конце концов, и в Райхе, и в России наркоманов практически нет.
- Вы опять ссылаетесь на лживую официальную статистику, - брезгливо изрек Игорь. - В Москве и Бурге наркоманов полно. Причем если в Москве в основном анаша и ЛСД, то в Бурге все больше тяжелые.
- Тяжелые - это героин? - прикинулся простачком Фридрих.
- Разные, - неохотно ответил Игорь. - В том числе героин. Или штрик.
Это-то Власов и хотел услышать. Помимо того, что сказанное подтверждало прошлую информацию, оно еще и свидетельствовало, что российские либералы - во всяком случае, некоторые из них - в курсе весьма специфических дел. Разумеется, Игорь не сказал ничего такого, что позволило бы привлечь его хотя бы в качестве свидетеля. И было бы верхом наивности надеяться, что скажет. Но, как говорится, sapienti sat.
- Что ж, возможно, у меня устаревшие сведения, - смиренно признал Фридрих вслух. - Насколько я знаю, еще несколько лет назад такого не было.
- Времена меняются, - пожал плечами Игорь.
- Господа, давайте не отвлекаться на посторонние темы, - вмешался Эдик. То ли он опасался, что Игорь все же сболтнет лишнего, то ли просто заметил, как кое-кто из присутствующих - вероятно, "интересующиеся", а не члены демократических партий - с интересом смотрят на Власова и с явным скепсисом воспринимают слова его оппонентов. - У нас тут не круглый стол по проблеме наркотиков, а обсуждение политики демократического движения в России и прием заявлений от желающих вступить в наши ряды... У кого-нибудь есть вопросы ближе к теме?
- У меня, - жестом примерного ученика поднял руку розоволицый юноша. - Вот тут, - он поводил пухлым пальцем по лежащему перед ним бланку некой анкеты, - во вступительном заявлении требуется указать адрес по месту прописки. Но ведь в программе демократических либералов сказано, что они против института прописки как нарушающего право человека на свободный выбор места жительства!
- Где? Дайте посмотреть, - Эдик придвинул к себе бланк. - Хм, да, действительно. Ерунда какая-то. Знаете, напишите, что вы, вступая в ряды ДЛ, отказываетесь заполнять этот пункт как несоответствующий партийной программе. Прямо в этом пункте и напишите. Хорошо, что вы заметили, я передам, чтобы исправили... - он вернул бланк юноше. - Хотя... знаете, адрес все-таки укажите на всякий случай, но припишите, что это адрес не прописки, а текущего места жительства. А с институтом прописки вы, в соответствии с партийной программой, не согласны...
Юноша, наклонив голову от усердия, принялся вписывать меленькими буковками всю эту конструкцию в отведенное под адрес место. Фридрих понял, что он оказался первым, кто обратил внимание на несоответствие между программой и анкетой одной и той же партии. Сколько в ней уже членов? По оперативным сводкам, кажется, около тысячи...
- Я бы все же хотел уточнить, - снова подал голос Власов. - По политике демдвижения. Предположим, вы придете к власти. Я правильно понял, что в этом случае наркотики, проституция и порнография будут легализованы, а смертная казнь и трудовые лагеря отменены?
- Да, во всяком случае, определенные формы будут легализованы, - ответил Эдик, с трудом сдерживая раздражение. - Демократия - это строй для живых людей со всеми их недостатками, а не для нацистских юберменшей.
- Недостатки есть у всех, - признал Фридрих, - просто при одной системе их стыдятся и стараются преодолеть, а при другой ими гордятся. Но, между прочим, кто вам сказал, что эти живые люди вас поддержат? Вы вообще собираетесь спрашивать их мнения, прежде чем принимать такие законы?
- Это только тоталитарные режимы не спрашивают ничьего мнения, - снова заколыхалась толстая в розовом, - а при демократии законы принимает всенародно избранный парламент. Не тот театр опереты, что ныне заседает во Дворце съездов, а настоящий. Для того, чтобы прийти к власти, мы должны будем иметь в этом парламенте большинство, а это автоматически значит, что народ нас поддерживает.
- Отнюдь не значит, - покачал головой Фридрих. - Во всех атлантистских странах, где отменена смертная казнь, абсолютное большинство народа выступает за ее восстановление. Но их демократически избранным политикам на это плевать.
- Не по всем вопросам следует спрашивать мнение народа, - заявила толстая. - Этак можно устроить референдум, надо ли платить налоги.
- Полагаю, большинство ответило бы положительно, - возразил Фридрих. - Вы слишком плохого мнения о народе, о котором печетесь. Большинству людей вполне понятна необходимость налогов как таковых. Другое дело - конкретные налоги: если бы бюджет демократических стран принимался на референдуме, мало кто стал бы оплачивать из своего кармана содержание нежелающих работать паразитов или тех же избавленных от смерти убийц...
- И фундаментальную науку тоже, - заметил козлобородый.
Власов посмотрел на него с интересом: это был первый резонный контраргумент за весь разговор.
- Возможно, - не стал спорить Фридрих, - хотя это зависит от пропаганды. В пятидесятые-шестидесятые наука в Райхе была безумно популярна. Конечно, это было связано с ядерной гонкой и космическими успехами, то есть задачами военно-прикладными... но прикладные цели способствовали росту интереса и к фундаментальной науке. Да и сейчас на Райхсфернзеен множество познавательных передач, что отражается и на высоком конкурсе в технические вузы. Если же с утра до вечера крутить фильмы о безумных ученых, мечтающих уничтожить весь мир, и о простых парнях, спасающих человечество от этой напасти, то и результаты будут оответствующие. Так что объяснить народу полезность науки вполне реально, поскольку есть аргументы в ее пользу. А вот объяснить полезность отмены смертной казни, как видите, не получается.
