палатку Лидии, я не стал спешит к Белову. Никакого желания таскать и перетаскивать запасы, экипировку и запчасти у меня не было. Мотивация, знаете ли, как-то пропала. Вместо этого, я направился прочь от лагеря. Мне необходимо было серьезно подумать над сложившейся обстановкой.
Я двинул к северу. Подальше и от города, под чудовищной плотью, и от гор, где вчера утром мы обнаружили первого гибрида. Интересно, кстати, как он попал туда? Но у руководства головы большие, пускай думают. Если наткнусь на такого, в раз испепелю Мощью.
Взобравшись на небольшой пригорок, я уселся в тени деревьев. Откинувшись на ствол, прикрыл глаза. Что же выходит. Первое, тут, в ауксиларии, надежд у меня почти нет. Это понятно, Воронцов постарался, как мог, держать меня в черном теле. Кто бы мог подумать, оказывается это просто личная неприязнь!
Стоит ли мне оставаться в ауксилии, или уйти? А если уйти, то когда, сейчас, пока мы на Кюсю, или позже, когда вернемся домой? Вопрос. И если уйти, то, что потом делать? Других вакансий в мире для ауксилариев не предоставляется. Вот тебе и «одаренность».
Я услышал, как зашелестела трава. Кто-то взбирался на пригорок. Не таясь и не пытаясь остаться незамеченным. Я открыл глаза и встревоженно повернулся на шум. Сначала, я увидел широкую соломенную шляпу. Человек поднялся выше, и я разглядел белую рубаху. В руке человек сжимал посох.
Шляпа закрывала лицо. Человек поднялся. Немного постоял, затем прямиком направился ко мне. Я, на всякий случай, встал. Мужчина подошел. Сдвинул на затылок шляпу. И я узнал его. Лучше бы, я встретился с целой толпой гибридов.
Глава 38
Крючковатый нос, залысины, внимательный взгляд. При свете дня, лицо этого человека вселяло настороженность. Он улыбнулся, тусклой, ненастоящей улыбкой. Одними губами.
— Рад приветствовать, Михаил.
— Максим, или как вас там. Далеко же вам пришлось забраться.
В прошлый раз, на новогоднюю ночь, этот тип явился с вооруженными молодчиками. Сейчас, вроде был один.
— Чего не сделаешь, ради хорошего человека.
Максим сбросил шляпу и уселся рядом. Честно говоря, увидеть его здесь, в Японии, рядом с местом, где появился Идолище, я не ожидал. Но попытался остаться невозмутимым. Переживать поводов не было. Я всегда могу разделаться с ним с помощью Мощи.
— О чем бы вы меня не попросили, мой ответ — нет.
Я сразу взял быка за рога. Нечего с ним цацкаться. Вот только на душе заскребли кошки. Ну, не идиот же он, проделать такой путь, чтобы услышать мой отказ. Значит, у него, или у тех людей, что он представляет, есть весомые аргументы, чтобы заставить меня выполнить их «просьбу». Или есть предложение, которое, по их мнению, меня заинтересует.
— А вы, Михаил, верите в судьбу?
Не этого я ожидал, то ли от лидера преступной группировки, то ли от представителя спецслужб. Даже растерялся немного. Но быстро собрался и язвительно ответил:
— Хотите сказать, наша встреча — это судьба?
— Возможно. Но я несколько об ином. Если точнее, то о следующем утверждении: что на роду написано — того не избежать.
Я пожал плечами:
— Я сторонник активного участия в судьбе, под лежачий камень вода не течет.
— Интересно. Я бы полюбопытствовал, на чем основаны ваши убеждения, но сейчас не до этого. Просто хочу, чтобы вы проследили цепочку в моих наблюдениях и сказали, есть ли в ней неверное звено.
— Скучно, видать, вам живется, раз вы забрались в такую даль, чтобы просто потрепать языком.
Пускай уже говорит, что ему надо и валит отсюда, на все четыре стороны. Философ, блин!
Но Максим невозмутимо продолжил:
— Вы одаренный молодой человек, в том смысле, что можете владеть Мощью. Закономерно, вы оказываетесь в Техническом колледже ауксилариев. Далее, вы прилагаете немалые усилия, чтобы досрочно попасть в действующую ауксилию. Ведь ваши действия были связаны с некими ожиданиями, верно?
— Ну, предположим.
Ветер трепал листву на дереве, заставлял высокую траву пригибаться к земле.
— Не ошибусь, если предположу, что ваши ожидания не были связаны с тем, что его светлость Воронцов, перекроет вам любой путь наверх.
Я даже не стал удивляться его осведомленности. Не такой уж секрет, что аж целый его светлость, определил Мишку Шелестова в вечные грузчики-разгрузчики. Тьфу, уже дурацкими прибаутками заговорил, как Белов. Надо узнать у него, может и Белов тоже под наказанием.
— На этом, вероятнее всего, ваша карьера в ауксилии закончилась, Михаил.
— А это не ваше дело.
Он кивнул.
— А теперь представьте, судьба дарит вам возможность начать жизнь заново.
— Да вы, что! — хохотнул я. — Неужели такое возможно?
Удивить он меня решил вторым шансом. Да я уже, чуть ли не четвертую жизнь проживаю: сначала, простым парнем из глубинки, потом богача, на которого свалилось незаслуженное богатство, затем десять лет боевой машиной, убивающей и умирающей на арене, и вот я снова — простой парень из провинции.
Не поняв причины моего веселья, Максим продолжил:
— Возможно. Вы можете сделать карьеру в другой сфере, и начать ее можете, с довольно приятного для себя задания. Хотя и непростого.
— Вы ведь слышали, что я вам сказал, на любое ваше предложение, мой ответ — нет.
— А вы помните, что я говорил вам, по-хорошему мы просим один раз. А вы уже превысили лимит нашей доброты.
Я повернулся к Максиму. Он устремил ничего не выражающий взгляд вдаль.
— Начинайте угрожать, — я усмехнулся. — Но не забудьте, я могу вас убить прямо сейчас. Для этого мне даже оружия не нужно. Если же хотите напомнить мне об ответственности, за использование Мощи не по назначению, то, вы же сами сказали, моя карьера в ауксилии окончена.
Он улыбнулся уголком губ. Повернул ко мне голову. Если говорят, что глаза — зеркало души, то у Максима вместо души находилась полнейшая пустота.
— Риск — часть моей работы, это раз. Угрожать вам будут другие люди, это два. И зачем вам убивать меня, я ведь не причинил вам никакого вреда. Но вы можете убить, например, Ингвара Воронцова. Это три.
— Кого убить? — удивленно переспросил я.
— Вы прекрасно слышали кого, Михаил. Со своей стороны, я обещаю вам подробные инструкции, чтобы облегчить задачу, эвакуацию с места и весомый гонорар.
И на мгновение меня охватила мысль — а почему бы и нет? Кто мне Воронцов? Человек, просто из-за случайной антипатии ко мне, решивший испортить мне жизнь. А еще он отправил меня на верную смерть в городе! Грозил мне позорной пыткой! Если убить его, хуже никому
