не станет. Мне точно.
Но тут же одернул себя. Слишком все хорошо. Дадим инструкции, эвакуируем, да еще и денег отсыплем. Я уже как-то раз клюнул на хорошее предложение. Без обмана, между прочим. Просто кое о чем «Старт-Тех» умолчал. Вот не думаю я, что крючконосый намного честнее той корпорации.
— Уходите, Максим. Эта закрытая зона, а самооборону, да еще при выполнении, никто не отменял.
Максим встал. Накинул на голову соломенную шляпу и зашагал вниз.
«Угрожать будут тебе, другие люди». Весь день мои мысли занимал визит этого неприятного типа. Я так и не определился, кем считать его. Преступником, спецслужбистом, еще кем-то? Угрожать, значит. Чем мне можно угрожать? У меня ведь нет ни денег, ни родственников. Раскроют мою тайну, что я могу владеть Мощью, куда лучше обычного ауксилария? Такая себе тайна. Сбегу я, да и все, например. Да и знают ли они о ней — большой вопрос. Максим мне ничего об этом не говорил.
Будут угрожать лично мне? Во-первых, я могу так же сбежать. Пускай ищут. А во-вторых, я могу обратиться в полицию или к командованию, к Лидии той же. Не думаю, что такую новость они проигнорируют.
Что там еще, друзья? Но почти все они — Кир, Айгуль, Танюшку еще запишем — далеко, практически на другом конце света. Только Настя здесь. Опять же, знают ли они, что кроме службы, нас с ней связывает и дружба? О приказе Воронцова-то они узнали.
Вот, пожалуй, Настя и есть слабое звено в моей непробиваемости. Через нее, этот мутный Максим с дружками и может подействовать на меня. Я то точно знаю, если придется выбирать между Настей и Воронцовым, то для его сиятельства мой выбор будет печален.
Зачем им, вообще, убивать Воронцова? Видимо, мои подозрения, что между патрицианскими семьями не все так складно, оправдываются. И тот усатый братец Лидии, тоже о подобном говорил. А эти, во главе, которых стоит крючконосый, или наемники врагов Воронцовых, либо их люди на прямую.
А с Настей надо поговорить. Пусть будет осторожнее.
Поговорить с Настей удалось только вечером. Мы отошли подальше от посторонних глаз, уселись на остов повалившегося дерева.
— Так о чем ты, со мной, поговорить хотел?
Глаза Насти сверкнули в полумраке. Боги, да что на нее нашло-то, после расставания с Киром и почему своей целью она выбрала меня?
— Насть, тебе надо быть осторожнее.
— В каком смысле?
— При общении с посторонними людьми.
Она рассмеялась:
— Ты, Миш, решил поиграть в папочку. Я не против!
— Нет. Помнишь на Новый год, вы с Киром уехали куда-то.
— Помню. Ты нам еще термокружки подарил. У меня до сих пор она храниться. Я ее даже сюда взяла.
Настя подвинулась ко мне поближе.
— Так вот. В тот Новый год, мне…эмм…ну давай по порядку. Мне пришло сообщение от неизвестного абонента, встретиться ночью у Академии. Я думал это вы, мне сюрприз решили устроить. И, понятно, что я пошел туда. А там. Эй, ты чего делаешь!
Я почувствовал холодную ладонь девушки на своей груди. Она залезла ко мне под форму, прильнула и, обхватив руками за голову, поцеловала меня. Я ухватил ее за руки, заставил отпустить голову. Глядя прямо ей в глаза, произнес:
— Хватит! Ты достала меня, я уже сказал, что никогда не буду с тобой.
— Свинья ты, Миша!
В глазах Насти появились слезы, губы задрожали. Ей было обидно, что ее отвергают.
— Ублюдок, козлина! — продолжила она. — Что мне сделать, отсосать тебе, чтобы ты перестал ломаться? Ведешь себя, как дешевая бабенка!
Тут я психанул. Млять, у меня и так, в этой хреновой ауксилии, все идет через жопу! На горизонте маячит вечность, проведенная с мешками, коробками и ящиками в руках. Спасибо Воронцову! Какой-то хрен, требует от меня ни много, ни мало, убить человека. И самое страшное, что я и не против, чтобы Воронцов сдох, туда ему и дорога! Да вот боюсь, как только я прибью его, то окажусь главным и единственным подозреваемым.
Все навалилось разом. Я и недели не пробыл на первом настоящем задании, а меня уже дважды приговорили к смерти, там, в городе, и когда Воронцов пытался прогнать меня через строй.
А у Насти одно на уме! Потрахаться со мной! Ну давай, я еще и сам себя перестану уважать, когда засажу женщине, о которой мой лучший друг просил присмотреть. Сейчас я пытаюсь предупредить ее об опасности, а она оскорбляет меня. И ведет себя, как шалава подзаборная!
Вот эту последнюю фразу я в сердцах и сказанул Насте. Она смолкла, словно ее кто выключил. Смерила меня таким взглядом — могла бы, им и убила бы. Встала и ушла.
Твою дивизию! Даже предупредить не успел. Я остался сидеть, стараясь заглушить эмоции и выстроить мысли хоть в какой-то порядок. Хотелось догнать Настю, влепить ей пощечину и высказать все. Еще резче, чем выразился до этого. Объяснить, как к ней относится Кир, и почему он отказался идти в ауксилию.
Способность спокойно размышлять, вернулось минут через пять. Ладно, поговорим завтра. Она тоже хороша, «как дешевая бабенка», да пошла ты! Так, спокойно. Вряд ли, те парни такие шустрые, что могут пробраться в наш лагерь и беззвучно утащить Настю. Она тоже, как бы, не подарочек и Мощь пустит в ход, не раздумывая.
Все, спать. К тому же, завтра ожидался тяжелый день. Господа-благородия, наконец, разработали новый план. Завтрашний день уйдет на подготовку, а послезавтра, наш Белый Витязь, бревно ему в зад, надеется избавить мир от Кайдзю Шибуши, так, я слышал, японцы называют Идолище в заливе.
Я добрел до нашей палатки, где уже укладывались Коновалов, Фадеев и Макаров. Забрался в спальник и отрубился, кажется, даже глаза не успел закрыть.
На следующий день началась подготовка к операции. Для нас — «недоучек», она заключалась в том, что мы грузили машины всем, что привезли с собой: экипировку, оружие, припасы, медикаменты, средства защиты и прочая. Все это добро ехало ближе к периметру, где его приходилось разгружать. Воронцов решил передвинуть все необходимое ближе к району бедствия, оставив на месте лагеря лишь незначительную часть нашей временной инфраструктуры.
К обеду мы упахались так, что ноги не держали. А предстояло еще двигать к новому месту расположения, и там разгружать, складировать, перетаскивать.
— Давайте, парни, пошевеливайтесь! — подбадривал нас Белов. — Не раскисаем, работы еще много!
Вот уж обрадовал. И почему Настя оказалась тоже «парнем»? Она, кстати, со мной даже не поздоровалась утром. И вообще делала вид, что меня не
