— А сколько времени для этого понадобится?
Генерал посмотрел на часы.
— Во сколько у вас поезд отходит?
— В два часа. Но мы не поедем до тех пор, пока не увидим его.
— Настя, поедем в два часа. Я тебе все объясню, — вмешался Алексей.
Она уставилась на мужа. Придя в себя, спросила:
— Ты знал, что он поступил в военное училище и молчал?
— Когда он поступил, я не знал. Это он мне по телефону сказал.
Генерал и полковник, предоставив супругам самим разобраться в семейных делах, молча встали, отошли в сторону.
— Где он учится?
Алексей молчал.
— Если ты не скажешь, я узнаю сама, Домой ты поедешь один. Пока я его не увижу, никуда не поеду.
Алексей понял, что она так и поступит, и нехотя сказал:
— Он учится в высшем общекомандном военном училище имени Верховного Совета РСФСР.
— Где оно находится?
Он стал объяснять. Выслушав его, Настя посмотрела на часы. До отправления поезда оставалось около четырех часов.
— Алеша, поехали.
— Езжай сама. Я не поеду.
Она встала.
— Если к поезду я не успею, уезжай без меня.
— Никуда я без тебя не поеду.
— Тогда жди.
— Настя, прошу тебя, не поднимай скандала. Не мешай ему, пусть учится.
Она с гневом посмотрела на мужа, резко повернулась и пошла. Друзья увидев, как Настя быстрыми шагами направилась к выходу, подошли к нему.
— Алеша, куда она пошла? — спросил Корягин.
— Поехала в военное училище к сыну.
— А где он учится?
— В высшем общекомандном военном училище имени Верховного Совета.
Корягин повернулся к генералу.
— Ты на машине?
— Да.
Посетители ресторана с удивлением смотрели на генерала, который стремительно несся через весь зал. Спускаясь по лестнице, среди сотен людей генерал увидел ее. Она шла к выходу. Он громко позвал:
— Анастасия Александровна!
Она остановилась и посмотрела в его сторону. Он подбежал к ней.
— У меня на улице стоит служебная машина, я вас отвезу.
На привокзальной площади стояла белая «Волга». По дороге в училище, генерал хотел утешить Настю, но, увидев слезы на ее глазах, передумал. Через полчаса они подъехали к КПП военного училища. Дежурный, увидев генерала, понял, что это очередной посетитель. Училище считалось самым элитным в стране, и в нем, в основном, учились дети генералов, маршалов и прочих высокопоставленных людей. Дежурный не спеша, без особого энтузиазма подошел к генералу, представился:
— Майор, дежурный по училищу майор Жиров.
— Здравствуй, майор, — протягивая ему руку, приветствовал его Калашников. — Мы приехали к курсанту Соколову. Если он здесь, вызовите его.
— Товарищ генерал, сейчас идут занятия. Начальник училища запретил свидания с родственниками во время занятий. Придется вам подождать.
— Майор, это мать курсанта Соколова. В два часа у нее отходит поезд. Может сделаешь исключение?
Майор хотел сказать, что не имеет на это права, но, увидев заплаканные глаза женщины, молча кивнул, пошел на КПП.
Настя с напряжением смотрела в сторону КПП, откуда должен был появиться Дима. Мимо них прошли двое курсантов. Они браво отдали честь генералу. Настя, увидев сына, вначале не узнала его. Дима медленно приближался к ним. Издали увидев выражение лица матери, обмяк. Подошел к ней и хотел обнять, но она, отстранив его от себя, шлепнула его по щеке и, задыхаясь от слез, со стоном произнесла:
— Как ты мог так жестоко обмануть мать!
— Мама…
— Молчи, я не хочу слышать тебя! — в истерике закричала она и не в силах удерживать слезы, пошатываясь, пошла к машине. Генерал, стоя возле машины, молча наблюдал за ними. Он предвидел, что между ними будет тяжелый разговор, но такого исхода не ожидал. Он посмотрел на высокого курсанта. Тот, словно провинившийся ребенок, по-прежнему стоял с опущенной головой. Генерал подошел к нему.
— На вокзале ждет тебя отец. В два часа отходит поезд. Я сейчас позвоню начальнику училища, чтобы тебя отпустили в увольнение. — И быстро пошел на КПП.
Настя уже сидела в машине. За затемненными стеклами ее не было видно. Дима подошел к машине, открыл дверцу. Мать, прикрыв лицо руками, горько плакала.
— Мама! — позвал он.
Она не отзывалась. Дима увидел, как с КПП вышел генерал. Он подошел к нему. Калашников сказал:
— Садись в машину. Начальник училища под мою ответственность отпустил тебя до трех часов. — И скомандовал водителю: — Выжимай из машины все, на что она способна.
Водитель, курносый парнишка, соскучившись по быстрой езде, давно ждал этой команды и надавил на газ. «Волга», визжа колесами, сделав крутой разворот, выскочила на трассу. Всю дорогу мать и сын молчали. Дима попытался взять ее руку, но она сидела, не шевелясь. Будто жизнь замерла в ней. Калашников хотел завести разговор с курсантом, чтобы немного разрядить обстановку, но передумал.
Первым в ресторане их заметил Селезнев.
— Идут, — прошептал он.
Алексей встал. Дима подошел к отцу и крепко прижал к себе. Они долго стояли так, обнявшись. Настя молча наблюдала за ними. В какой-то момент у нее смягчилось сердце к сыну, хотела подойти к нему, но неожиданно увидела пронизывающие глаза цыганки. Страх пригвоздил ее к полу. До самого отправления поезда она так и не подошла к Диме. Возле вагона друзья, простившись с Соколовым, отошли в сторону, чтобы не мешать их семейному разговору. Дима попытался обнять мать, но та не позволила ему это сделать и, словно не замечая его и не прощаясь, поднялась в вагон.
— Мама! — позвал он и хотел подняться в вагон, но отец остановил его.
— Не надо. Она сейчас в таком состоянии, что бесполезно с ней разговаривать. Ты ее должен понять и со временем успокоиться. Помоги подняться.
Дима помог отцу подняться в тамбур, а сам остался внизу, Алексей с болью посмотрел на сына.
— До свидания, сынок. Мы ждем тебя.
Дима посмотрел ему вслед и, как только отец исчез из вида, не долго думая, стремительно поднялся в вагон. Возле окна, прикрыв руками глаза, сидела мать. Он подошел к ней.
— Мамочка, милая, прости, пожалуйста.
Он наклонился к ней, чтобы поцеловать, но она не позволила. Поезд плавно тронулся.
— Мама…
Но она не повернула голову.
— Дима, уходи быстрее! — обеспокоенно потребовал отец.
Поезд ускорял свой бег, а Дима все стоял и ждал ее прощения. Не дождавшись, он побежал. Алексей, прижавшись к стеклу, с волнением смотрел на перрон, и, когда мимо промелькнуло лицо сына, с укором посмотрел на жену, но та с каменным выражением лица неподвижно смотрела перед собой.
Прыгая на ходу, Дима с трудом удержался на ногах. К нему подошли друзья отца. Корягин взял его под руку.
— Я дам тебе свой адрес. Будешь в увольнении — заходи к нам. Заодно я тебя познакомлю с моей дочкой. Знаешь, какая она красивая?
— Твоя по росту не подойдет, — подал голос генерал. — А вот моя подойдет.
— Если она такая же красивая, как ты, у меня вопросов нет, — ухмыльнулся Корягин и, довольный тем, что подколол генерала, подмигнул Диме.
До самого Волгограда, словно набрав в рот воды, Настя не проронила ни слова. Зная отходчивый характер жены, Алексей решил повременить и в разговор не вступать, чтобы не подливать масла в огонь.
Новый 1988 год они встречали вдвоем. Настя по-прежнему была замкнута. Даже тогда, когда ударили московские куранты, она не заговорила. Бокалом прикоснулась к бокалу мужа и, ни слова не говоря, выпила. При тусклом свете гирлянд лампочек елки Алексей увидел, как по ее щекам потекли слезы.
— С Новым годом! — поздравил он.
Она даже не посмотрела на него.
Неожиданно раздался телефонный звонок. Оба поняли, что звонит Дима. Алексей ждал, что Настя возьмет трубку, но та и не думала вставать.
— Настя, подойти к телефону, Дима звонит, — попросил он.
Но она с каменным выражением лица неподвижно смотрела перед собой.
Алексей поднялся, взял трубку.
— Слушаю…
— Папа, с Новым годом тебя! Здоровья тебе.
— Ты откуда звонишь?
— Я дома у полковника Корягина. Папа, дай трубку маме.
— Настя, возьми трубку. Дима зовет.
Та в ответ отрицательно покачала головой. Рукой прикрыв трубку, Алексей тихо, но достаточно жестко произнес:
— Возьми трубку!
Она вновь отрицательно покачала головой.
— Если ты этого не сделаешь, я уйду от тебя.
Некоторое время она расширенными глазами молча смотрела на него, явно не ожидая такого заявления.
— Ты не ослышалась. Я прошу тебя, поговори с Димой.
Она взяла трубку.
— Да…
— Мамочка, милая моя. С Новым годом тебя!
Она молча слушала.
— Мамочка, ну что ты молчишь?
— А что мне сказать? — холодно произнесла Настя. — Ты свое дело уже сделал.
— Мамочка, прости, пожалуйста. Но это была моя мечта…
