Ради спасения тех, с кем вместе он побывал на Берегу Красного Гора, Батлер был готов нарушить обязательство о неразглашении. Впрочем, он прекрасно понимал, что обязательство это никакого значения не имеет. Даже если он заговорит — кто поверит его голословным утверждениям? Что он может продемонстрировать в доказательство своей правоты? Ровным счетом ничего. И где гарантия, что он в тот же день не станет жертвой автокатастрофы? Или пристрелит его какой-нибудь террорист-одиночка. Или он просто тихо скончается в собственной ванной от совершенно неожиданного сердечного приступа. Всякое могло случиться — в этом он нисколько не сомневался. Голливуд предлагал самые разные сценарии возможного развития событий. И такое случалось не только в кино, но и в жизни.
Шумели, шумели дубы за окном, и эти звуки что-то ему напоминали. Что-то связанное с Марсом? Да нет, откуда там деревья?… В шелест листьев, которым не давал покоя неугомонный ветер, изредка вплетался легкий гул проезжавших мимо коттеджа автомобилей. Вторник, разгар дня, все на работе… Тихо… как на Марсе…
Батлер с трудом, как железный брус от магнита, оторвал взгляд от заоконного пейзажа и посмотрел на часы. Пятнадцать тридцать две. В шестнадцать за ним должен заехать Джереми Вайсбурд, крупный специалист по криолитосфере Марса из университета Сент-Луиса. В свое время он вместе с коллегами разработал кратерный метод определения глубин кровли льдосодержащих пород, был постоянным участником анализа марсианских сейсмограмм и создателем одной из моделей внутреннего строения Марса. Которая все больше подтверждалась в ходе исследований Красной планеты. В мире было не так много ареологов, и время от времени почти все они съезжались на симпозиумы, чтобы обсудить свои специфические проблемы. Именно свои, а не Марса, — у Марса проблем не было. Батлеру не раз доводилось бывать в одной компании с доктором Вайсбурдом, хотя с глазу на глаз за коктейлем они не беседовали.
Часа три назад доктор Вайсбурд позвонил на городской телефон Батлера и сообщил, что прибыл в Трентон по своим делам, но был бы рад встретиться с коллегой. Он уже звонил в Принстон, рассчитывая найти собрата по ремеслу именно там, и ему в университете дали номер этого, домашнего, телефона. Голос Джереми Вайсбурда звучал в трубке приглушенно и сипло, словно доктор сорвал его накануне, болея за своих хоккеистов-«блюзменов»[20].
Алекс совершенно не был настроен ни на какие встречи, но отказать коллеге в общении просто не мог. Как бы он глядел в глаза почтенному доктору Вайсбурду на очередном симпозиуме после такого свинства? Продолжая разговор, он уже прикидывал, какие продукты нужно будет срочно заказать в ближайшем супермаркете с доставкой на дом. Но ареолог из университета имени Джорджа Вашигтона, не желая, по-видимому, создавать Батлеру проблемы, предложил свой вариант: он заедет за Алексом, и они тихо-мирно посидят в каком-нибудь не очень шумном ресторанчике и обсудят свои «марсианские» дела.
Услышав эти слова, Батлер с огромным трудом заставил себя не отказываться от встречи. Беседовать о Марсе — и даже не заикнуться о том, что был там, своими ногами ступал по его песку, своими глазами видел его небо и камни, своими ушами слышал шорох ветра, летящего над Кидонией, над Сфинксом… Лучше уж было вовсе не подходить к телефону.
«Принимай это как испытание, — подумал Батлер. — В конце концов, многое в нашей жизни есть именно испытание… Возможно, сама наша жизнь — испытание…»
Договоренность была достигнута. Алекс объяснил доктору, как добраться до его жилища — и вот теперь наступила пора побриться и решить, во что облачиться.
Побольше слушать, поменьше говорить самому. Может быть, даже сослаться на головную боль. Или на измучившую бессонницу.
Алекс протяжно вздохнул и встал со стула, с усилием упираясь руками в край стола.
Дубы за окном продолжали уныло шуметь.
8
Оказалось, что у доктора Вайсбурда изменился не только голос, но и прическа, и цвет волос. Голос теперь был нормальный, не сиплый, но не тот, что помнил Батлер. Хотя отметил он это мимолетно и не стал недоумевать по этому поводу. Возможно, он что-то перепутал. Или же воспринимал действительность как-то не так. Возможно, здесь имела место этакая аберрация восприятия, связанная, быть может, с марсианскими перипетиями. Аберрация, о которой совсем не обязательно знать психиатрам.
Сент-луисский ученый подкатил к коттеджу в шестнадцать ноль три. Судя по номерам, «мустанг кобра» цвета металлик был взят напрокат здесь, в Трентоне. Алекс Батлер сел в машину, пожал руку Джереми Вайсбурду, и они направились в центральную часть города.
К легкому удивлению Алекса, доктор Вайсбурд был немногословен и, едва отъехав от коттеджа, прибавил звук радиоприемника. Батлера это вполне устраивало, поскольку хоть на время избавляло от разговора о Марсе.
Минут через десять, уже на шоссе, доктор выключил радио и поверх очков взглянул на Алекса:
— А что если мы поедем не в ресторан, а посидим в моем номере, в отеле? Я хочу вам кое-что рассказать, и ресторан для этого не очень подходит.
— Как вам будет удобнее, мистер Вайсбурд. Я, собственно, не весьма большой любитель ресторанов.
— Вот и отлично. Даже если за нами следят, прослушку в моем номере они установить никак не могли.
Батлер не сразу осознал смысл сказанного, а осознав, с изумлением воззрился на ястребиный профиль коллеги:
— Какую прослушку? Почему — прослушку?
Доктор Вайсбурд вновь блеснул на него очками:
— Не исключено, что за вашим домом ведется наблюдение, мистер Батлер. Не исключено, что ваши телефоны прослушиваются, а электронная почта проверяется. И в доме у вас вполне могут быть «жучки».
— Ничего не понимаю, — пробормотал Батлер. — Кому бы это взбрело в голову за мной следить? И зачем?
«Подозревают, что я могу проболтаться о Марсе? Но откуда он знает, что я…»
— Они ищут меня, — сказал Вайсбурд. — И думают, что я рано или поздно свяжусь с вами. То есть это я так думаю, что они так думают.
— Ничего не понимаю, — повторил совершенно сбитый с толку Алекс. — Вы кому-то крепко насолили?
«И именно поэтому он избавился от своей всегдашней шевелюры и изменил голос? Что за чепуха?… Лицо-то осталось все то же…»
— Не то чтобы насолил… Просто проявил осведомленность в делах, о которых мне знать вовсе не положено.
Батлер некоторое время усваивал это сообщение, а потом спросил:
— Кто за вами следит? И почему они считают, что вы должны со мной связаться?
— Давайте поговорим у меня в номере. Я вам подробно все расскажу.
— А телефон? — встрепенулся Батлер. — Вы же мне позвонили. Если его прослушивают, то…
— Они ищут вовсе не Джереми Абрахама Вайсбурда, — совершенно непонятно ответил доктор. — Они ищут другого человека. Скоро вам все будет ясно, Алекс.
Батлер почувствовал, как, смывая апатию, поднимается в нем волна любопытства. К любопытству примешивался некоторый страх — кажется, он угодил в какую-то темную историю. Если, конечно, коллега не одержим манией преследования. Раньше за доком вроде бы такого не замечалось… хотя виделись они не часто, только на симпозиумах… Или док каким-то образом разузнал о Первой марсианской?…
«Мустанг кобра» в потоке других автомобилей прополз по набережной мутной реки Делавэр и свернул в лабиринт кварталов центральной части Трентона.
Доктор Вайсбурд разместился в новом корпусе отеля «Гилдебрехт». Корпус возвышался над ровной линией еще покрытых листвой каштанов. Окно уютного номера выходило во внутренний двор, заставленный автомобилями. С высоты шестого этажа они напоминали кусочки разноцветного мыла.
Поскольку Батлер от спиртного отказался, Вайсбурд заказал в номер чай. Они сидели в глубоких мягких креслах друг напротив друга, разделенные низким столиком, и прихлебывали из чашек нежный цейлонский «Хэйлис», не забывая отдавать должное хрустящим трубочкам с шоколадной начинкой. Чаепитие происходило в полном молчании, в воздухе словно витала какая-то предгрозовая напряженность, и Батлер с нетерпением ждал, когда же его визави приступит к делу.
Доктор Вайсбурд поставил наконец чашку на столик и задвинулся поглубже в кресло, словно собираясь продавить его мягкую спинку. Сцепил руки на поджаром животе, обтянутом серым свитером, и заговорил:
— Давайте начнем, мистер Батлер. И начнем с демонстрации. Одно дело — сказать, а другое — показать. Это гораздо убедительнее. Хотя несколько слов я все-таки предварительно скажу… И прошу вас, реагируйте спокойно. Без битья посуды.
Алекс усмехнулся, до конца расстегнул пиджак и возложил руки на округлые подлокотники кресла, как разведенные крылья. Крылья, кажется, слегка подрагивали.
