Олег Павлов. Лепота. — “Неволя”. Приложение к журналу “Индекс/Досье на цензуру”. 2007, № 14 <http://www.index.org.ru/nevol>.
Рассказ. “О прибытии этого первого весеннего этапа долинский лагерь был предупрежден заранее. Готовилась принять чахотку санитарная зона. Готовилась и охрана. Ожидание этапа будто взбодрило солдат. То есть была и весна, и всякое такое настроение. Но этап — это этап. Весны ведь не надобно ждать, она сама приходит, от этого иногда и скучно бывает”.
Илья Переседов. Глоток пуха. — “Грани.ру”, 2008, 20 февраля <http://grani.ru>.
“Этих слов, однажды услышанных в наушниках дешевого плеера, оказалось достаточно, чтобы нагнать на меня, подростка-девятиклассника, дичайший ужас. Аффект был настолько силен, что даже стало интересно — отчего так? Ответ лежал на поверхности — вся христианская культура построена на утверждении, что плоть бренна, а душа вечна, и вдруг оказывается, что может быть наоборот. Растерянный, я позвонил своей старшей знакомой — кандидату филологических наук. Та меня ободрила: „Ничего, у Бодлера еще не такое написано". Так я одновременно познакомился с творчеством Егора Летова и поэзией Бодлера”.
“В нашем поколении не слышать о Летове, не знать наизусть хотя бы пару его песен означало быть ненастоящим, отлученным от реальности миром формальных иллюзий”.
“Ему так хотелось стать певцом светлого начала, но он оказался поэтом унылого, муторного и тягостного конца. И теперь он умер сам. Как говорят, тихо и легко. Такая смерть, как его песни, дает необъяснимую надежду, которую не смогли обрести летов-ские общественные начинания”.
Сергей Переслегин. Мир после Косова: война возникает во всех сценариях будущего. — “Русский Журнал”, 2008, 22 февраля <http://www.russ.ru>.
“Соединенные Штаты Америки прекрасно сознают, что они находятся в динамическом сюжете “Гибель Рима” и, разумеется, будут использовать любую возможность, чтобы выйти из этого сюжета. Очень сомнительно, что большую войну американские элиты рассматривают как недопустимое решение”.
“Прежде всего необходимо иметь в виду, что законы динамики систем не допускают глобальной термоядерной войны. Следовательно, к такой войне нужно быть готовым, чтобы, всерьез угрожая ее началом, вынудить пойти на уступки даже не противника, а социосистему как целое. Ядерный шантаж? Да, но не игрушечный, в котором обвиняли Советский Союз, а серьезный. Россия должна отказаться от обязательства не применять первыми ядерное оружие, принять на вооружение доктрину первого удара и приучить и мир, и своих граждан к мысли, что, если другого выхода не будет, мы таки „сбросим все фигуры с доски"...”
“В заключение осталось сказать, что в условиях современного и постсовременного мира важнейшим качеством вооруженных сил любой страны является психологическая способность людей вести войну: отдавать и выполнять соответствующие приказы”.
“Пишут-то хорошо, но не понятно зачем...” Андрей Немзер подводит литературные итоги 2007 года. Беседовал Михаил Бойко. — “НГ Ex libris”, 2008, № 5, 14 января.
Говорит Андрей Немзер: “Сегодняшнее состояние русской литературы мне не нравится. Мне кажется, что годами навязываемый тезис „мы загибаемся" наконец стал
правдой. Что неудивительно: если постоянно себя хоронить, то когда-нибудь похоронишь по-настоящему”.
“Но у „премиального вопроса" есть и другая сторона. Давно сформулировал и не устану повторять: лучше дать деньги даже среднему писателю, чем оставить в отличном банке. Конечно, премии рождают ревность, зависть и вражду, но они и без премий бы цвели столь же пышным цветом. А так хоть кто-то с профитом”.
“Любую литературную ситуацию определяет не одно поколение, а несколько. Важно, чтобы их представители умели слышать друг друга”.
“Пелевина я „отрицаю" в той же мере, что и Салтыкова-Щедрина. По-моему, оба не художники, а фельетонисты (публицисты) мизантропической складки, завязанные на сиюминутности, брюзгливо судящие об истории, не видящие на небе звезд, втайне сентиментальные, страшно хотящие всем хамить и всем нравиться, вполне преуспевшие в этом деле (обыватель любит, когда в него плюют, продвинутый обыватель — тем паче), блестящие в „частностях", клевещущие на мир и человека — в целом. Щедрин в конце концов написал „Господ Головлевых", книгу, крепко связанную с его прежними сочинениями, но иную, не глумливую, а по-настоящему страшную, неотменимо вошедшую в состав русской литературы. Может, и Пелевин в писателя вырастет”.
Пятиконечная литература. Михаил Попов считает, что в литературном мире нет конкуренции — сплошное штрейкбрехерство. Беседовал Михаил Бойко. — “НГ Ех libris”, 2008, № 6, 21 февраля.
Говорит писатель Михаил Попов: “Я так прикинул (очень, конечно, приблизительно и самоуверенно), большинством происходящих в нем [в литературном пространстве] процессов управляют пять основных тусовок. Слово „тусовка" не означает, что ее члены собираются каждый день, пьют кофе или водку и тачают неотступные планы овладения всеми умами российской реальности. Члены одной такой тусовки могут друг друга ненавидеть или никогда не видеться. Это некие человекоидейные модели, воспроизводящие определенный принцип понимания мира. Две либеральные. Условно говоря, „шестидесятники": Битов, Маканин, Аннинский, Роднянская и иже с ними. Конкретные имена, как вы понимаете, могут быть легко заменены на более для кого-то адекватные, список как угодно дополнен. Вторая либеральная тусовка — условно говоря, „новые книжники" (хотя какие уже “новые”): Немзер, Архангельский, Ерофеев, плюс всякие там мужики-сетевики. Опять-таки готов взять любые имена обратно. Есть две большие патриотические тусовки: неоязычники-империалисты (Проханов и его окружение, в чем-то Куняев, где-то Поляков) и православно-соборные писатели, группирующиеся вокруг Комсомольского проспекта, дом 13. Пятая тусовка — „звезды рассеянной плеяды". От Владивостока и Волгограда до Мюнхена и Лондона с размытым центром в Санкт-Петербурге”.
Сергей Роганов. Мягше и ширше. Заметки на виртуальных полях сетературы. — “НГ Ex libris”, 2008, № 6, 21 февраля.
“Все опубликованные „на бумаге" авторы счастливы одинаково. Каждый сетевой автор несчастен по-своему, воскликнул бы классик! <...> Как бы ни заверяли всех представители „сетературы" в том, что электронные издания и онлайновые журналы твердой поступью идут на смену традиционным бумажным формам, будьте уверены — не сегодня-завтра вы получите „по мылу" предложение собраться с силами и средствами и принять участие в издании альманаха или журнала с собственными работами „в складчину" вместе с другими авторами. <...> Издать бумажный альманах работ, опубликованных на твоем онлайновом ресурсе, — мечта любого сетевого редактора...”
Олег Рогов. Башлачев двадцать лет спустя. — “Взгляд”, 2008, 16 февраля <http://www.vz.ru>.
“Василий Розанов писал, что известные строчки Некрасова про то, что „хорошо умереть молодым", сослужили весьма худую службу отечеству, имея в виду прежде всего террористов и вообще радикально настроенную молодежь. Радикализм в музыке куда менее опасен, несмотря на, казалось бы, крайнюю политизированность песен: в субкультуре она выполняет роль громоотвода, переводя возможный политический жест в эстетический. Один из очень мощных моментов этого радикализма — самоубийство или ранняя смерть творца, вечно молодой миф. Александр Башлачев и Янка Дягилева — трагические иконы русского рока. И я уверен, что они меньше всего хотели бы быть этими иконами, но такие вопросы решают „почва и судьба"...”
Павел Руднев. Егоркина былина. — “Взгляд”, 2008, 20 февраля <http://www.vz.ru>.
“По степени влиятельности Егора Летова на умы соотечественников его можно сравнить с Виктором Цоем, чей уход из жизни до сих пор оплакивается. Их отличие состоит в том, что стиль поведения Егора Летова так и не позволил ему выйти из „подвала". <...> Егор Летов стал примером художника, который оставался кумиром целых поколений, не используя стратегии современного пиара. Его не нужно было раскручивать и информационно поддерживать. Егор Летов — это наша непродавшаяся фронда. Поэт, который „убил в себе государство"...”
Владимир Сальников. Уберите Ленина с денег! Черты воплощенной коммунистической утопии в советском искусстве. — “Художественный журнал”, № 65/66, июнь 2007.
“Советский режим был культуроцентричным даже тогда, когда настоящая культурная политика отсутствовала и продолжала по инерции старую, как после смерти Сталина”.
