- Семен Федорович заверил меня, что с Катрин все будет хорошо, - тихо ответил он.
Вацлав вздохнул. Его определенно устроил бы другой исход.
- Девка твоей жены сказала, что она в тягости была и ребенка скинула.
Станислав кивнул головой.
- Я не знал о ее беременности, - потеряно заметил он.
- А что бы от этого изменилось? – вскинул бровь Вацлав. – Твоя жена - потаскуха, ты даже не можешь быть уверен, что это был твой ребенок. Может, оно и к лучшему, ты уже и так одного кукушонка кормишь…
Войницкий-младший резко развернулся, сверкнув глазами в сторону отца.
- Никогда не смейте говорить о моей жене в подобном тоне! – вскинулся он.
- Я всего лишь говорю то, что очевидно! – резко ответил Вацлав. – Она вернулась от любовника, и именно из-за этого вы повздорили. К моему великому сожалению, ты совершил ошибку, женившись на этой женщине. Но еще не поздно все поправить. Тебе не хуже меня известно, что стоит только сказать, что Злата крещена в католичестве, и ваш брак признают недействительным.
- Вы не сделаете этого! - побледнел Станислав. – Вы нарушили данное мне обещание, когда крестили мою дочь не в православной вере, но обещали мне сохранить это в тайне. Неужели Ваше слово ничего не стоит?
- Тебе, видимо, пришлось по вкусу быть рогоносцем! – разозлился Вацлав. – Избавься от нее, пока не поздно! Так и будешь воспитывать чужих бастардов?!
- Отец, Вы забываетесь! Сейчас Вы находитесь у меня в гостях, в моем доме, - мрачно заметил Станислав, - и, по-моему, Ваш визит слишком затянулся.
При этих словах сына лицо Войницкого-старшего вытянулось от удивления. Конечно, они редко были единодушны во мнениях, но чтобы сын так вот откровенно намекнул ему, чтобы он убирался восвояси и не вмешивался…
- Хорошо. Я, знаешь ли, тоже не в восторге от того, что увидел. Я уеду в Варшаву, как только улажу все свои дела, - решил потянуть время Вацлав в надежде убедить сына в своей правоте.
- Я рад, что Вы меня поняли, - ответил Станислав.
Разговор с отцом оставил неприятный осадок в душе. Терзаемый ревностью, Войницкий сомневался в правдивости слов Катерины, а после слов отца его сомнения переросли в уверенность.
Оставшись один, Станислав расстегнул высокий ворот мундира, мешающий ему дышать, и, присев в кресло, устало прикрыл глаза. Катюша, милая, что же ты наделала!? – мелькнула горькая мысль. Предательское воображение нарисовало ему, как князь Елецкий сжимает в объятьях его жену, целует нежные губы. Тряхнув головой, отгоняя слишком яркое, причиняющее боль видение, Станислав поднялся. Желание задушить Николая голыми руками стало непреодолимым. Он едва не зарычал от безысходности. Прослыть рогоносцем на весь Петербург?!
Войницкий тихо вошел в спальню. Катерина спала, длинные ресницы тихонько подрагивали, даже во сне уголки губ были опущены, придавая ее лицу страдальческое выражение. Подойдя к окну, Станислав задернул шторы. Немного постояв около постели, он так и не решился прикоснуться к ней и, задув свечу, вышел. Ноги сами принесли в детскую. С тех пор, как Злате исполнился годик, она стала делить одну комнату с Алексеем. Девочка спала, не понимая в силу своего возраста, какая трагедия едва не постигла их семью. Подойдя к дочери, Станислав подоткнул одеяло и легко провел ладонью по золотистым кудрям, разметавшимся по подушке. Обернувшись, перевел взгляд на пасынка. Глаза мальчика были закрыты, только темные ресницы подозрительно дрожали. Отвернувшись, он собрался уже было погасить свечи и выйти, когда услышал тихое всхлипывание.
Войницкий подошел к его постели и присел на край.
- Алекс, - позвал он.
Алеша только крепче зажмурился, старательно делая вид, что он спит.
Станислав вздохнул.
- Ты спишь? – сделал он еще одну попытку.
Мальчик открыл глаза и уставился на него темными, такими же, как у его отца, глазами.
- Маменька умрет? – тихо спросил он.
- Нет. С маменькой все будет хорошо, - постарался успокоить его Войницкий. – Она поправится. А теперь спи!
Алеша послушно кивнул головой и закрыл глаза.
Станислав поднялся и пошел к двери.
- Доброй ночи, papa (папа), - услышал он вслед и замер.
Сердце перевернулось в груди от этого слова.
- Доброй ночи, - выдавил он из себя и поспешил уйти.
Мысли завертелись в голове сумасшедшей каруселью. Что, если после того, как Катрин потеряла ребенка, она не сможет больше иметь детей? Что, если она так и не родит ему наследника? Как тогда быть с Алешей, ведь он дал ей обещание, что усыновит мальчика? Отец будет в бешенстве, - вздрогнул Станислав. Вацлав не перед чем не остановится тогда, чтобы разрушить их брак. Стоит ему сообщить в Синод, что Злату окрестили по католическим канонам, и их брак будет расторгнут.
Этой ночью граф больше не вернулся в спальню жены, устроившись на ночлег в кабинете. Строго-настрого наказав Дарье следить за состоянием хозяйки и при любом ухудшении немедля разбудить его, Станислав прилег. Сон не шел. Беспокойные мысли о будущем, одна мрачнее другой, не отпускали его ни на минуту.
Катя провела в постели три дня. Молодой здоровый организм взял свое, и на четвертый день, проснувшись от того, что солнечные лучи осветили спальню, она осторожно поднялась. Падая с лестницы, она подвернула ногу, лодыжка опухла, и наступать на пятку было очень больно. Прихрамывая, Катя дошла до зеркала и с ужасом уставилась на свое отражение: огромный синяк немного посветлел и местами приобрел желтоватый оттенок, но не стал менее заметным. Услышав звуки, доносящиеся из спальни, в комнату вбежала Дарья.
- Ваше сиятельство, ну зачем же Вы поднялись? – упрекнула она Катерину.
- Не могу я больше бока отлеживать, - отмахнулась Катя. – Где Алеша и Злата?
- С Настеной, - успокоила ее горничная.
- Платье подай и причесаться помоги, - распорядилась Катерина, осторожно присаживаясь в кресло.
Через полчаса, когда с утренним туалетом было покончено, Катя придирчиво осмотрела себя в зеркало.
- В гроб краше кладут, - недовольно заметила она. - Его сиятельство дома?
- Нет, барыня. На службе они нынче.
- Хорошо, - отозвалась Катя. – А пан Вацлав?
- Тоже ушел куда-то.
Встречаться с мужем не хотелось. Теперь, когда она почувствовала себя лучше, следовало ожидать, что Станислав вновь вернется к их трагически прервавшемуся разговору, а она не знала, что отвечать на вопросы, которые неизбежно возникнут у него. Повидавшись с детьми, которых не пускали к ней все эти три дня, Катерина собралась к единственному по-настоящему близкому ей человеку, к бабушке. Кто, как не Наталья Федоровна, даст ей совет в том, как ей жить дальше? Приехав в особняк Блохиных, она попросила дворецкого сохранить ее визит в тайне от Петра и Марии. С помощью Семена Катя поднялась в знакомые покои. Увидев внучку, Наталья Федоровна испуганно ахнула.
