Тяжело перенесла прощание с ним Орминэ, королева не забыла долгих дней разлуки с собственным сыном и не простила заговорщиков, похитивших ее ребенка. Ей не хотелось расставаться с ним вновь, но слухи о бесчинствах темного двойника Яшмета бередили души ориенцев. Необходимо было пресечь этот беспредел. Ярон был порождением их собратьев, пусть отступников, но родных по крови. Это Ярона искал Яшмет в Прибрежных горах, но обнаружил несчастного Олвика, застрявшего среди глыб. Он похоронил его и тщательно осмотрел все ходы в пещеры в надежде найти доступ в подземелья агнегеров. Там была Мирэ и ей угрожала опасность. На время он забыл о Яроне. Поиски были бесплодными.
Свидетелем страшного зрелища стал он, когда, вдруг, гигантская волна поднялась из самого сердца океана и захлестнула Прибрежные горы. Он едва смог спастись от ее пенистого гребня. «Такими ударами Валары крушили Эа, когда шли войной против Моргота, — с ужасом подумал он, — все погибли». И он почувствовал такую ярость от собственного бессилия, что ослеп на мгновение. Если бы он появился здесь хотя бы немного раньше, Мириэль не попала бы в плен к агнегерам, Олвик не умер бы под обвалом. Не успел. Ему и в голову не пришло, что сокрушительная волна Улмо принесет спасение Мириэль. Он улетел прочь, обернувшись соколом, и вернулся лишь несколько дней спустя. Как не велико было его горе, но люди-птицы надеялись, что он предотвратит угрозу, нависшую над миром, он не посмел обмануть их надежды. Он ничего не боялся, мысли о смерти приносили успокоение. Может быть, в лучшем мире он снова встретится с Мириэль. Но увидел он ее раньше. Лодочка, которую не заметил Горудун, спешивший возвратиться на остров, не укрылась от его зорких глаз. Ликующее сердце рванулось ей навстречу, голова закружилась, но он пересилил себя. Воля темных сил вела сейчас корабль с красными парусами на остров Тол-Фалас. И Яшмет чувствовал, что ему придется сражаться и победить, прежде чем он осмелится предстать перед Мириэль.
Он так и не решился открыться принцессе и появился перед ней в облике Олвика, её погибшего друга. Олвиком она и считала его до сих пор.
Стоило ему пожить с ней рядом, как былая страсть вернулась. После того, как принцесса сблизилась с Лотом, Юниэр понял, как сильно любит её, как она бесконечно дорога ему, и ревность жгла его, застилая разум. Имел ли он право вмешиваться в её личную жизнь теперь? Не рассмеётся ли она ему в лицо в ответ на его притязания? Было мучительно находиться рядом с ней, но и оставить невозможно. К тому же, у нее была азбука Врага. Он чувствовал, как сгущаются тени вокруг его любимой, как злые духи отслеживают каждый её шаг, как близка опасность. Только он был в силах ей помочь.
Сегодня, защищая её жизнь, Юниэр нарушил один из самых суровых запретов людей-птиц. Нельзя проливать кровь другого. Люди-птицы действуют мыслью, а не силой. Борьба двух сознаний считается честной и достойной человека. Но наносить урон чужому телу недопустимо. Люди-птицы говорят, что они не вправе разрушать то, что не они создали. А тот, кто проливает чужую кровь, постепенно превращается в зверя. А он даже не мечом, зубами рвал плоть Саурона, и не чувствовал никаких угрызений совести. Что ж, пусть он навеки превратится в мохнатого белого волка — прислужника, коврик у влюблённых, и когда дикая природа победит его существо, то он восстанет и загрызёт их обоих.
Ещё раз тряхнув головой, распалённой от гнева и обиды, белый волк завыл. Его жуткий вой достиг Арменелоса, где жители, дрожавшие от страха в домах за семью засовами, молились о том, чтобы скорее настал рассвет.
Праздник Благодарения
Это было слишком хорошо, чтобы казаться явью. Ещё прежде, чем Мириэль и Лот вернулись в Роменну, нетерпеливые юные жители организовали восстание и связали дозорных на башне и всех приспешников Фаразона, которых знали в своём городе. Амандил вернулся невредимым и рассказал об удивительных событиях минувшей ночи. Пока он возносил молитвы Валарам, которые, по его мнению, призвали королей прошлого образумить нуменорцев, приблизившихся к краю пропасти, Исилдур и Анарион собрали друзей и сделали то, о чём давно мечтали. Всех своих застигнутых врасплох недругов ребята собрали в таверне «Толстощёк», а теперь шутили и острили на их счёт, и заодно поднимали бокалы и произносили тосты за свободную Роменну.
Пленники были уверены, что смена власти произошла не надолго, скептически ворчали, что совершенно зря они всё это затеяли, и предрекали, что недолго ягнятам блеять, так как король такого самоуправства не простит.
Сторожить городские ворота поручили своим людям, чтобы доносчики не проскочили и не потревожили короля до поры до времени вестью о перевороте в Роменне.
Исилдур взялся за сочинение Ультиматума, его окружили воодушевлённые товарищи — ставить условия королю оказалось самым приятным занятием.
«Мы, жители Роменны, требуем:
Отменить надзор за жителями города, карать по закону преступников, посягнувших на жизнь эльфов и элендили.
Не препятствовать возрождению святилища Эру, мы вправе сами решать, каких богов нам почитать.
Разрешить нам выбирать место жительства в любом месте острова Эленна, так будет справедливо».
Позже Лиэль попросила Исилдура добавить ещё один пункт:
«Требуем распустить цирк Слютко Хохмача, так как это бесчеловечное заведение, в котором живые существа страдают».
Взгляд несчастного, затравленного толпой невысоклика, который помог им бежать, не выходил из памяти и не давал ей покоя.
Амандилу Исилдур принёс уже готовый документ. Тот с изумлением и некоторым недоверием встретил деятельного внука с ультиматумом, но на все возражения Исилдур отвечал пылким негодованием. В конце концов, Амандил уступил. Он подправил стиль документа, облагородив его, и поставил свою подпись.
Его насторожили рассказы о появлении в Нуменоре Мириэль. Он был уверен, что принцессы давно нет в живых. Она бежала в Средиземье с Юниэром, и многие годы никто не слышал о них.
Но вот, Лотлуин и Мириэль вернулись в город, а с ними — волк огромный, белый, к виду которого невозможно было привыкнуть. Веселой музыкой и восхищенными криками встретили их роменцы у ворот и проводили до самого дома Амандила.
Амандил смутился, увидев ее: он был потрясен. Несомненно, перед ним была подлинная принцесса Нуменора, и не узнать ее было невозможно. У этой молодой и гордой дамы была уверенность хозяйки судеб, она напомнила ему эльфийских девушек, обманчиво юных, а на самом деле проживших тысячи людских жизней. В их глазах мудрость, и ее не скрыть. Амандил пребывал в смятении. Если всё, что случилось ночью, сотворила она, то могучие духи потворствуют ей, сами Валары ей внемлют. Вполне может быть, что и в той легенде о Феорене, ее матери, где говорится, что самый суровый из них, владыка морей Улмо, подвластен её слову, есть доля правды.
От ее властного облика исходила сила, и Амандил сделал несколько шагов ей навстречу и поклонился учтиво — так он не кланялся и Тар-Палантиру.
— С возвращением на родину, прекрасная Тар-Мириэль, да будет ваше пребывание здесь благотворным, да свершится задуманное вами, а мой народ поможет законной королеве Нуменора.
— Спасибо, Амандил, — слегка повела бровью Мириэль. — Честно говоря, я немного побаивалась первой встречи с нуменорцами, не знала, по-доброму ли примут меня или сочтут самозванкой…
«И мысли тайной не укрыть от неё», — подумал Амандил.
— Благодарю вас за помощь моему внуку и Лиэль, за то, что спасли их от смерти…, самой нелепой. Остаюсь вечно обязанным вам также за своё освобождение…
— Да, полно вам, — прервала его Мириэль, — меня тяготят благодарности, как будто я вынуждаю вас к чему-то. Я помогаю там, где я в силах помочь. Люди всегда выручают друг друга, если ещё не очерствели сердцем. Так и должно быть. Постараюсь оказаться полезной, но и от вас жду поддержки.
Посольство в Арменелос снарядили в тот же день. Амандил и сын его Элендил, а также оба внука Исилдур и Анарион, а с ними ещё около десяти сопровождающих отправились ко двору короля. Из осторожности в отряд не включили ни одного эльфа. Мириэль осталась в Роменне, она не была уверена, что настало время обнаружить себя. И ей, и Лоту почему-то казалось, что король и Саурон примут отряд как должно и не захватят посланников в плен. На то же самое рассчитывали Амандил и все остальные, хотя понимали, что риск велик. Самые юные из них непрерывно шутили и смеялись, пытаясь заглушить неистовый стук сердец и сбить напряжение.
Их задержали у ворот Арменелоса, но без оскорблений и применения оружия — они передвигались открыто, не таясь, как будто их пригласили. Поэтому стражники отправили гонца во дворец спросить, ожидают ли там посольство из Роменны. Ар-Фаразон дал приказ пропустить и сопроводить их.
