Полуденное солнце палило нещадно. Несмотря на самое горячее время жатвы, жители Дзмероца, расположенного на дороге между Арташатом и Эчмиадзнном, не выходили на полевые работы. Это было обширное, богатсе садами селение, куда обычно назначались на зимний постой отряды общегосударственного войска, большей частью из полков Вардана Мамиконяна.
Крестьяне и воины собрались на сельской площади, когда в село вступил Аракэл со своими людьми. Жители были взволнованы появлением группы полунагих монахов с сумами на плечах, пришедших со стороны Арагаца.
– Что случилось, святые отцы? И вас обобрали? – расспрашивали их сельчане.
– В смущении и растерянности мы, братья! – ответил согбенный старик монах. – И с бесплодной горы и с развалин налог требуют!.. Последнее зернышко вымели из нашего монастыря, двери запечатали, а нас мукам подвергли.
– Чего же они требовали?
– Чтоб мы от светлой веры нашей отреклись… Рукописи пожгли…
Старик дрожал всем голом, голос его прерывался. Куда они шли, что намеревались предпринять – того не знали и сами монахи.
В это время въехал в селение Атом. Тотчас же вокруг него собрались крестьяне, монахи и люди Аракэл а Усевшись в тени большой шелковицы, Атом вызвал к себе старшин удельного войска, объяснил им создавшееся положение и приказал зорко следить за событиями и быть готовыми кп всякгм неожиданностям.
– Вооружитесь и ждите… Но чтоб никаких нападений на персов! – сурово предупредил Аточ и обратился к одному из пожилых старшин: – Сотник Сеиекерим, помни: ответсвенность возлагаю на тебя лично!
– Как изволить!.. – опуская в знак повиновения глаза, но с плохо скрываемым недовольством ответил сотник.
– Ну, в чем дело? – пристально посмотрел на него Атом, – Говорю тебе: если даже кожу с вас сдирать будут, и то надо стерпеть! А то испортите все дело…
– Огнем горит у нас душа, князь! – нажаловался сотник.
– Строжайший теое приказ! Понял? – нахмурился Атом.
На всякий случай он решил взять с собой из удельного войска небольшой отряд отборных всадннков в качестве телохранителей, и с ними отправился искать католикоса, Гевонда и Езника, которые находнлись в голове шествия.
Не успел Атом отъехать, как на Арташатской дороге показался небольшой отряд. Крестьяне и воины двинулись к окраине села. Отряд персов с несколькими сборщиками вошел в село и остановился нa площади. Начальник отряда выехал вперед и спросил:
– Готова подать?
Из группы крестьян вышел седой староста. Со спокойным достоинством оглядев перса, он холгдно ответил:
Подать давно готова. Но внести ее мы должны нашим властям. Они и доставят ее вашему царю – Мы сами ее возьмем! – так же холодно отрезал перс и пренебрежительно приказал: – Ну, несите! И быстро!
Требование перса было вопиющим беззаконием. Но что было делать старосте?.. Атом приказал не шевелиться, «хотя бы с них и шкуру сдирали…» Староста стал совещаться со взволнованными крестьянами.
Перс, не понимавший армянского языка, уже проявлял признаки раздражения.
– Но как же я сдам? – колебался староста. – Ведь не имеем мы права сдавать им подати!..
– Нужно сдать! Нет у нас иного вывода, – ведь кровь прольется… – уговаривал его Сенекерим.
– К дьяволу! Пусть прольется! Не дам!.. – заупрямился староста.
– Теперь не время говорить о праве да законе, Согомон. Дай им, пусть уберутся! – подал голос один из крестьян.
– Отдай, Согомон! Отдай! – настаивал Сенекерим. – Нельзя нам драться, не то мы бы их в клочья разорвали. Командующий отрядом раздраженно крикнул:
– О чем вы там говорите? Долго буду я вас ждать? Несите!..
– Подождешь, почтенный!.. – с насмешкой отозвался Сенекерим. – Приказа нет у нас, а то…
– Какие еще приказы. От кого? Кончилась ваша власть. Несите скорей подать, а то мы покажем вам «приказ»!
– Кому это вы собираетесь показывать? – спросил, выступая вперед, светловолосый воин и повернулся к крестьянам. – А вы что, онемели?
Крестьяне переглянулись, но продолжали безмолвствовать. Воин, поискав глазами камень покрупнее, спросил:
– Так, значит, перс непременно требует подать?.. – с недоброй усмешкой обратился си к сотнику Сенекериму, хмуро разглядывавшему перса. – А ну, Сенекерим. Дадим-ка мы им «подать»! Уж дозволь!
– Забыл ты, что приказал князь Атом? – прикрикнул на него сотник. – Отойди назад! Воин с ворчанием отошел.
– Копья рука просит, копья! Или косы, по крайней мере, – вырвалось у одного из крестьян.
– Помолчи, Погос, и без того тяжко! – со сдержанным укором обратился к нему Сенекерим.
– Тяжко-то тяжко, а небось отдаете им зерно, да еще с душой вместе! – возмутился Аракэл, с молчаливой злобой наблюдавший за происходившим.
– Да вот, начальник наш говорит, что не ведено, – отозвался другой крестьянин.
– Значит, перс так и уйдет безнаказанный? – спросил Аракэл, делая шаг вперед.
– А ты кто будешь, приятель? – справился Сенекерим.
– Не видишь разве? Я один из тех, кто хлебнул горя из-за персов! До коих же пор терпеть?
– Давайте всех на клочки разорвем! – предложил кто-то из людей Аракэла.
– А вы не вмешивайтесь! Это наше дело – одернул Сенекерим.
– Тоже еще воин!.. Честь-то есть у вас? – вспылил Аракэл.
– Не приказано! Понятно? – заорал Сенекерим. – Иди себе, не лезь в наши дела!
– Правильно! Не приказано нам!.. – подтссрдили воины. – Вы уж не вмешивайтесь!..
– Да мы и не вмешиваемся! Хочется только посмотреть, до коих пор у вас шкура выдержит.
Староста с обидой махнул рукой и заявил, поворачиваясь, чтоб уйти:
– Вот вам подать, вот вам перс ваш! Отдавайте ему сами, а я своей рукой не дам!
Покачав головами, крестьяне смотрели ему вслед. Немного погодя на площади уже лежало до двадцати больших чувалов зерна, и крестьяне начали грузить их на вьючных лошадей.
– Несите и хлеба! – приказал начальник персидского отряда. – Да еще масла, сыра, припасов на дорогу! – с наглой улыбкой требовал он.
Перс явно стремился вызвать стычку, возмущение, он искал повода к кровопролитию. Окинув сластолюбивым взглядом стоявших немного поодаль женщин, он заявил:
– Скоро в нашу веру перейдут, все нашими будут! Перехватив яростный взгляд Сенекерима, перс обратился к нему.
– Ничего, мы и вас вместе с женами вашими в Персию угоним! И для вас дело найдется!
Сенекерим весь почернел, с трудом сдерживая ярость.
– Во имя отца и сына и святого духа! – широко перекрестился Саак, также задыхавшийся от бешенства. Он исподлобья окинул взглядом крестьян.
– Чтоб люди земли стояли и беспомощно ждали, когда их выбросят из родных мест голыми, в чем мать родила? Горе вам!..
– Проклинай, брат Саак, проклинай! Поделом нам! – отозвался Езрас. – Под плетьми сборщиков ты высох, теперь очередь до этих дошла…
– Чего же вы молчите? Когда же вы восстанете? Поднимайтесь! Восстаньте!.. – призывал Саак.
– И восстанем! Не будем дома с женами сидеть! – весело отозвался один из крестьян.
– А раз не намерены вы дома с женами сидеть, то восстаньте! – говорил Аракэл, потрясая кулаком. – Раз уж отреклись от нас наши нахарары…
Высокий широкоплечий крестьянин быстро шагнул к Аракэлу, почти коснулся крепкой выпуклой грудью его груди, окинул его гневным взглядом с головы до ног и, не отводя от него синих глаз, резко и решительно проговорил:
– Наш Спарапет от народа не отречется! Аракэл пристально на него взглянул:
– Как знать? Вот пойдем, сами узнаем. Если он в плену – освободим, если ж и впрямь отрекся – освободим страну!
– Да будут благословенны уста твои! – воскликнул Погос с жаром.
– Эх, говорю же я – пора за копья взяться!
– Ничего, потерпи! – остановил его Сенекерим. – Наступит и день копья!..
– А у меня тем временем сердце разорвется!.. – с горечью отозвался Погос. – Нет, не усидеть мне дома, пойду поищу на них управы!
Крестьяне принесли выпеченный хлеб и молча набили мешки для персов.
– А-а, давно бы так… А ты там не ворчи! – прикрикнул на Погоса начальник персидского отряда и, проезжая мимо, полоснул его плетью.
Отряд удалился. Все словно онемели, окаменели.
– Эге!.. – внезапно воскликнул Саак, пристально вглядываясь вдаль.
Со стороны Эчмиадзина входила в село толпа с католикосом, Гевондом, Егишэ и Езником Кохпаци во главе. Католикос находился в каком-то исступлении. Чем-то зловещим веяло от всего его облика. Покрытые пылью борода, волосы, брови и ресницы, босые ноги в грязи и крови придавали ему вид человека, измученного и потрясенного.
Католикос подошел к крестьянам и воинам, которые с непокрытыми головами благоговейно перед ним склонились. Пылающими глазами оглядел он всех, простер руку и возгласил:
– Подымайтесь на войну за свободу!.. Поднимите меч, карающий против изменников!.. Да будут отвергнуты отныне все отступники!.. Да будет гибель уделом изменника – князь он или простолюдин, слуга или господин! Все подымайтесь!..
