Зато Хранители будут приходить ко мне, в эту хлипкую убогую церквушку, и спрашивать позволения на свои поступки. Можно ли им править людьми, Верховная?
Я не выдержала и широко улыбнулась. Уж поверьте, я стану самым горьким Источником, какой у вас был, твари!
– Ты радуешься? – тихо хмыкнул граф, поддерживая меня за руку, пока я поднималась на ступени.
– Да, я в восторге. Вот думаю, куда пошлю тебя, когда ты приползешь ко мне на карачках спрашивать позволения сделать очередную гадость.
Лицо у Василия вытянулось, а я заулыбалась еще задорнее.
– А если не отпустишь Савкова, – продолжала я, – стану Источником и перекрою тебе силу. Твой дракон подохнет! Вот те крест!
– Когда ты станешь Источником, поверь, ты не будешь думать о суетном, – нашелся граф.
– А ты откуда знаешь? Верховная секретами делилась?
Авдей за спиной тихо хмыкнул, Василий сжал зубы, белея от раздирающей душу (если она у него, конечно, имелась) злобы.
Высокие двустворчатые двери церкви закрылись за нами, и мы остались одни в ярко освещенной зале.
– Вот и время подошло, – тихо произнес Василий.
Я больше не чувствовала страха. Казалось, внутри все переболело и ссохлось. Никто не сможет сказать, что я не пыталась спастись. Не вышло. На этот раз не вышло, а следующего больше не будет.
Я глубоко вздохнула, запрокидывая голову. Наверху, под самым остроконечным куполом, на перекрытиях, сидели два белых голубка и с интересом поглядывали на нас черными глазками-горошинками. А рядом, на соседней балке, свесившись вниз головой и сложив перепончатые крылья, висел болотный демон – мой маленький трусливый друг.
Было жарко, душно. Голова болела и кружилась, тошнота подкатывала к горлу. Все казалось будто в тумане, и я даже не успела испугаться, когда Авдей, блеснув единственным глазом, выхватил из широкого рукава тонкий острый кинжал, крепко схватил меня за руку да резанул там, где на запястье под кожей вилась паутинка синих жилок. Я вскрикнула, дернулась, а Василий дико заорал: «Не время!» – и бросился к нам. Но было поздно – жадный горячий рот колдуна уже прислонился к алой струйке, заливающей одежду, капающей на деревянный пол. Я пыталась вырваться, билась, но неизвестная сила удерживала меня, только слезы навернулись на глаза.
Василий схватил колдуна за длинные вихры, пытаясь оттащить, но тот будто бы наливался внутренней тяжестью. Рука моя занемела, боль разливалась по всему телу, и вдруг Авдей отпустил. Даже отбросил. От неожиданности я грянула на пол, а порез на руке стянулся сам собой, словно его и не было, только кровавые кляксы остались на рубахе. Тяжело дыша, с ужасом я не сводила взгляда с Авдея: он медленно выпрямлялся и преображался. Пылью с воскового лица осыпалась старческая гримаса немощности, губы заалели, слепой глаз открылся, и его цвет, кроваво-красный, резко отличался от рыбьей голубизны здорового. На пальцах колдуна втянулись внутрь узловатые суставы, кожа разгладилась. Под натиском колдовства болезнь отступила.
– Предатель! – прошипел Василий и попытался завалить бывшего собрата, зажимая ему горло.
Авдей хрипел, извиваясь и пытаясь выскользнуть из железных объятий. Потом извернулся, хорошенько приложив графа локтем. Тот только застонал да согнулся пополам, а в следующее мгновение колдун развернулся и нанес молниеносный удар кинжалом, всадив острое лезвие в живот Василия по самую рукоять. Лопатов-Пяткин захрипел, упав на колени. Кровь из раны, темная, густая, медленно пропитывала рубаху. Граф поднял на торжествующего колдуна темные глаза, в глубине которых плескалась почти детская обида.
– Ты думал, что только ты один хитрец? А ведь девка тебя предупреждала когда-то… – Голос Авдея все еще оставался старческим, хрипящим. – Ты хотел восстановить Источник? А кто сказал, что это было нужно мне? С самого начала, когда я пришел к тебе, я знал, что так будет. Оберег Иансы – вот что могло мне помочь! Теперь я бессмертен, а ты труп. Вот и вся сказка.
– Проклят, – тихо прошептал Василий.
– Что ты сказал? – наклонился Авдей. – Я не расслышал.
– Будь ты проклят! – просипел граф и вдруг ткнулся в пол головой и завалился набок в нелепой позе. А под ним растекалась кровавая лужа.
– Вряд ли, – улыбнулся колдун одними губами. – Вот и твой дракон стал моим!
Испуганная и раздавленная, я, скользя сапогами, встала на ноги, не спуская взора с Авдея. Страх затопил сознание, стелился туманом перед глазами. Колдун медленно приближался ко мне, по-прежнему зловеще скалясь.
– Не подходи… – Я нащупала рукой тяжелый подсвечник и выставила его перед собой наподобие меча, словно бы могла им защититься.
– Не смеши меня, девка. Я теперь могу все. Как ты говорила? Человек-армия?
И тишину разбил вдребезги драконий вой, оглушающий и сильный, как сам колдун.
– Вот он! Мой дракон!
Авдей походил на сумасшедшего, вероятно, каковым и являлся. Еще один шаг – и на него сверху камнем рухнул серый лающий комок и впился в седые лохмы. Страх Божий вгрызался в мельтешащие руки, пытавшиеся сбросить его. Изо всех сил я рванулась к выходу.
Когда я показалась на ступенях в пропитанной кровью одежде, с перекошенным лицом и демоническим яснооким взглядом, толпа ахнула и отступила на шаг. В небе, разрывая воем воздух, металась вытянутая тень дракона. Неожиданно мелькнув в темноте ярким красно-желтым светляком, в крышу врезалась стрела. Смоляная кровля тут же вспыхнула, будто пух. И, выбив тяжелые ворота Солнечного приюта, на длинной улице появились всадники в красных плащах Стражьего предела.
Толпа бросилась врассыпную. Выпустив Савкова, словно тараканы, улепетывали разбойники. Николай упал без сил. В три прыжка я оказалась рядом с ним, сдернула с шеи проклятый шнурок с диметрилом, отбросила его подальше в траву. Мой друг выгнулся, а потом открыл глаза и только прошептал потрескавшимися губами:
– Жива…
– Уходим!
Вокруг полыхало пламя, переползая с одной деревянной постройки на другую. Мелькали люди с перекошенными лицами, красные плащи. Мы ловко уворачивались от лошадиных копыт, лавировали между мчащимися конными. А сверху, с самого звездного неба, выл в ярости плененный злобный дракон Лопатова-Пяткина.
– Лошака жалко! – едва дыша, пробормотала я.
Сердце колотилось в горле, и нестерпимо кололо в боку.
– Да твой лошак сбежал давно! – задыхаясь, отозвался Савков. – Сам видел еще днем, как он по улицам шатался.
И вправду, когда мы достигли распахнутых ворот, то увидали неказистого коротконогого конька. Тот жалобно ржал, вытягивая морду.
– Чего себе сбрую не своровал?! – гаркнула я, хватая животину за гриву, отчего та опешила и щелкнула зубами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
