руки в небольших глубоких тарелках, вытирая их полотенцами. Для него это было ново, однако здесь он лишь следовал за тем, что делали другие.
Когда с этим было покончено, дальние двери открылись, и в зал начали заносить обеденные блюда на отдельных тарелках для каждого. Порции были небольшими, однако их количество нивелировало размер.
Можно сказать, что Кондрат наелся, попробовав множество разных кулинарных творений семейных поваров, и при этом остался доволен. Возможно, именно для этого в ресторанах порции были такими маленькими. Однако, учитывая цены, попробовать больше, чтобы так же наесться, не позволяла стоимость.
А здесь он даже позволил себе притронуться к вину, пусть и не любил пить алкоголь, находясь вне дома.
За время обеда Вайрин рассказывал о своей службе, даже вскользь упомянув о делах, которые ему пришлось расследовать. В этот момент его отец одобрительно кивал, а мать с сестрой наигранно ужасались, прикрывая рот рукой и выпуская клишированные фразы по типу «боги мои» или «какой ужас».
Кондрат не проронил ни слова. Он здесь был как статист, манекен, который нужно было посадить просто потому, что Вайрин его считал своим товарищем, а возможно, и другом. Но Кондрат не имел ничего против подобного. Чужой человек в чужой семье — родители Вайрина поступили как воспитанные люди, не более.
Уже после обеда они вышли в парк, чтобы немного погулять после еды. Кондрат буквально чувствовал, что его пригласили лишь из вежливости и хорошего отношения самого Вайрина к нему. Он не строил иллюзий и понимал, что в любой другой ситуации ему бы здесь оказаться не светило.
Но едва они начали гулять по саду, как к нему в пару между делом пристроилась Ильестина, которая даже за обедом пускала на него взгляды, содержание которых он не мог понять. Однако всё быстро встало на свои места, едва она заговорила с ним.
— Значит, вы частный сыщик, мистер Брилль?
— Да, Ваше…
— О, можно просто Ильестина, — махнула та ручкой, хихикнув.
— Вы правы, я частный сыщик, госпожа Идмен, — подчёркнуто ответил он, чтобы выделить разницу между ними.
Она даже не моргнула глазом.
— И чем же занимается частный сыщик?
— Тем, же, чем и ваш брат, госпожа Легрериан. Я ищу врагов империи, потерявшихся людей, преступников, пропавшие вещи, если это требуется, и помогаю стражам правопорядка по мере необходимости. Думаю, моя работа не сильно отличается от работы вашего брата, господина Легрериана, если не уделять внимания деталям.
— И много плохих людей вы поймали? — полюбопытствовала она.
— Достаточно, госпожа Идмен. Мир ими полон, поэтому всегда есть работа.
— И самое страшное дело, которое вам пришлось раскрыть?
Кондрат невольно вспомнил одного человека, который убивал беременных женщин и вскрывал их, после чего вместо ребёнка клал в живот головы коз. Верил, что таким образом сможет заставить родиться Сатану. Не самое страшное, но одно из самых жутких и запоминающихся, что ему приходилось расследовать. Тогда он с удовольствием защёлкивал тому наручники на кистях, зачитывая права и зная, что ублюдка отправят на смертную казнь.
— Боюсь, сейчас и не вспомнить, — ответил он. — Слишком много дел было, и одно страшнее другого.
— Даже так… — гуляя по парку, она как-то слишком близко шла к нему, уже касаясь плечом.— Но, вижу, вас это ни капельки не сломило. Меня такие ужасы бросили бы в дрожь.
— К этому привыкаешь.
— Да, возможно. Но ведь это выковывает характер, внутренний стержень, верно? Делает твёрдым как камень. Мой брат был оболтусом, а сейчас взгляните, каким мужчиной стал…
Кондрат бросил взгляд на Вайрина, но не увидел этого. Тот слишком мало купался во всём человеческом дерьме, чтобы окончательно потерять искру человека, который перестаёт видеть мир в красках.
— По вам, кстати, тоже видно это.
— Что же именно? — поинтересовался он.
— Что вас это сделало неприступным и крепким, как прибрежные скалы, — её голос был чересчур мягким, и он даже бы сказал, томным. — Вы мужественны, сразу чувствуется эта сила характера и отвага…
И Кондрат смог наконец вынести свой вердикт. Эта Ильестина флиртовала с ним и делала это слишком открыто и неприкрыто. Причём он знал, что у неё есть муж, о чём нетонко намекала фамилия, но её это будто и не смущало. Она продолжала мягко делать комплименты, подчёркивая его мужественность, из-за чего Кондрату стало совсем неловко. Девушка явно из особ, которые любят свободную любовь.
И от ещё большей неловкости спасла мать Вайрина, которая будто заметила, как он старается отдалиться от цепких лап дочери, что будто позабыла честь, приставая к чужому мужчине. А возможно, она знала такой грешок за дочерью, поэтому поспешила пресечь подобное на корню. Как бы то ни было, он был рад её вмешательству.
— Ильестина, дорогая, — та замедлилась, чтобы поравнять с ними. — Расскажи брату, как у тебя дела. Он давно тебя не видел и точно захочет услышать о твоей новой семье.
Ильестина даже не расстроилась и, бросив прощальный взгляд на Кондрата, ускорилась.
— Мой сын говорил, что вы спасли ему жизнь, мистер Брилль, — теперь уже взглянула она на него.
— Думаю, это преувеличение, госпожа Легрериан, — мягко возразил он.
— Быть спасённым на богами забытой ферме от подонков, коих было раз в десять больше, чем вас, куда никто другой бы не сунулся? Я не считаю это преувеличением, мистер Брилль. И я рада, что мой сын наконец взялся за ум, найдя человека, которому он может подражать.
— Я рад, что всё закончилась хорошо.
— Не сомневаюсь. И сейчас мы с вами здесь лишь потому, что наша семья и конкретно я очень признательны, что приглядываете за ним. Его общение с вами заставило Вайрина повзрослеть. Чувствуется в нём уже не мальчишка, но взрослый юноша, взявшийся таки за ум. Чего не скажешь о нашей дочери… — пробормотала Сью, скользнув по ней взглядом, и посмотрела на Кондрата. — Надеюсь, вы останетесь с нами на одну ночь в знак нашей признательности.
— Приму за честь.
— Думаю, если у вас возникнет потребность, у моего мужа всегда найдётся место для человека, что может решить подобные ситуации, мистер Брилль.
— Я буду иметь это ввиду, госпожа Легрериан.
По крайней мере, он не помрёт от голода на улице, и у него всегда будет куда податься. Это не могло не радовать.
На ужин Кондрата тоже позвали. За приёмом пищи не утихали
