заскользил тёплый, мокрый собачий язык. Наконец, отодвинув лезущую целоваться моську, Николай порывисто прижал Элли к груди. В ответ донеслось полное любви тявканье и удары слишком сильно виляющего хвоста о скамейки.
– Это же была ты, – мужчина продолжал поглаживать всё никак не успокаивающуюся морду. – Я знаю, что это была ты. Ты подсказала мне, как найти их. Нату, Любу и Игната.
Элли вновь подала голос, на этот раз горделиво гавкнув.
– Хорошая девочка! – Николай поцеловал шерстяной лоб. Собака ещё раз издала довольное фырканье, отпряла и запрыгнула на одну из ближайших скамей. Лишь поднявшись с пола, врач увидел две тесно сидящих рядом с питомцем фигуры.
– Доктор Николай! – захлопав в ладоши, радостно воскликнула заметившая мужчину девочка. – Поглядите, что мы с мамой связали.
Детская ручонка протянула пару чрезмерно длинных носков с немного криво вышитым розово-серым барашком.
– Оля… Ева, – залитый слезами взгляд метался между совершенно беззлобными лицами девочки и её матери.
– Доктор Николай, вы чего? – вмиг погрустнела девчушка, завидев реакцию гостя. – Они вам не нравятся?
– Нет, нет! – замотал головой врач, сжимая вязаное изделие в ладонях. – Они замечательные, Олечка! Тебе очень пойдут!
– А это не мне! – гордо поставила руки в бока девочка. – Это для дяди профессора! Мама говорит, что у пожилых людей часто мёрзнут ручки и ножки. Но я подумала, что если подарить только кому-то одному, то остальные расстроятся, так что решила всем здесь что-нибудь связать. Кому-то носочки, а кому шапочки! Пока только их умею!
– Олечка, дяде нужно уже идти, но однажды он снова вернётся. – Ева аккуратно усадила подскочившую дочь обратно на скамейку и с тёплой улыбкой, без капли осуждения или обвинения, вгляделась в лицо Николая. – Так ведь, доктор?
Николай застыл, как и слова на полпути в горле. Он не мог продолжать смотреть в светлые глаза и повернулся к лежащей рядом Элли. Собака ласково посмотрела в ответ, тихо тявкнула и, мотая хвостом, уложила голову на колени к девочке, потершись ухом о детский бок. Врач порывисто выдохнул и всё-таки поднял взгляд на всё ещё ждущую ответа Еву:
– Да. Да, мне надо идти. Но мы ещё увидимся.
И девочка, и её мать синхронно улыбнулись и кивками пожелали удачи. Повисшая вдоль тела рука Николая почувствовала прикосновение ладони Ани, а в следующую секунду его вывели через двери в продуваемый чуть похолодевшим ветром тамбур.
– Ты же с самого начала это всё затеяла? Знала, что поможет меня переубедить, – мужчина оглядел погрузившийся в тень лес. Солнце почти ушло за горизонт, а из динамиков на табло раздался звуковой сигнал, знаменующий скорое отбытие поезда. – Разумеется, ты всегда знала, как со мной сладить.
– Моей целью не было заставить тебя остаться. – Аня вновь прижалась к нему, укладывая подбородок на мужское плечо. – Я хотела показать, что ты должен принять решение сам. Но не основываясь на вине и страхах. А лишь на том, действительно ли ты считаешь, что так будет лучше. Правда ли не осталось ничего, что ты хотел бы сделать? Тех, с кем ты хотел бы провести ещё один день?
– Я хочу провести его с тобой. С тобой! – Николай вцепился в хрупкие плечи, всмотрелся в лицо любимой и прикрыл глаза, мягко сталкиваясь с ней носами. – Я… Я так скучаю по тебе!
– Я знаю, родной. Я знаю. Но, несмотря на то что у нас есть эта невероятная возможность увидеться, меня уже нет. А ты ещё там. И былого не вернуть: я не смогу вновь стать живой, но ты однажды окажешься тут в любом случае. – Аня положила ладони на мужские щёки и заглянула в самое нутро. – Я обещала, что не буду давить, но умоляю: не прыгай с утёса.
– Знал, что не сможешь удержаться, – сквозь слёзы рассмеялся Николай.
– Ты понимал, кого зовёшь замуж, – разрыдалась в ответ девушка. – И ты справился, родной. Вы все справились, вы добрались. И болезнь, ты её поборол. Никчёмные шансы, в которые ты никогда не верил. Теперь осталось только восстановиться.
Николай утёр заплаканное лицо, сфокусировал рассеянный взгляд и обнаружил на руках вновь появившиеся следы от заживших ран и язв. Аня тут же перехватила ладони и прижалась к коже губами:
– Ну, ты, определённо, не идеально здоров, так что профессиональным спортом заниматься даже не вздумай! И у тебя со временем наверняка возникнут проблемы, так что придётся уделять себе особое внимание.
– Да, с хроническими последствиями я знаком…
– Но сам понимаешь: худшее позади. И, уверена, с остальным ты тоже справишься. И ты сможешь жить.
– Жить? – внутри до сих пор что-то надрывалось от такого обыденного слова. – И что мне делать? Для чего жить?
– Кто знает? – девушка наклонила голову и хитро прищурилась. – Попробуй что-то новое. Ты столько лет посвятил работе, а единственное, что делал в свободное время, – болтался по лесам да горам. А вокруг ещё столько всего, уверена, тебе что-то точно приглянется, если тщательно поискать…
Мужчина отошёл в сторону и прислонился лбом к холодному стеклу вагонной двери:
– Ты приглядишь за ними?
– Конечно. И подожду тебя сколько потребуется. И все они тоже, – Аня кивнула на проступающие очертания пассажиров. – Мы никуда не денемся. В конце концов, может, для нас пройдёт лишь мгновение? Или миллиард лет. Неважно, однажды мы всё равно будем вместе.
Николай кивнул, отлип от дверей, застыл в проёме в одном шаге от платформы и вновь всмотрелся в любимые изумрудные глаза:
– Скажи мне, это было больно?
– Да, – твёрдо и быстро констатировала девушка. – Но не смерть. Я лежала у нас в спальне, за ноутбуком. Доделывала план нового проекта, и всё закончилось в одно мгновение. Я даже ничего не заметила. Больно было видеть всё то, через что ты проходишь и как изо дня в день терзаешь себя.
– Там, на склоне, – в голове возникли воспоминания худшего момента в жизни: затихающей Элли на руках, растекающегося по венам препарата и женского силуэта рядом. – Это же была ты? Настоящая ты.
Аня вновь не сдержала слёзы и быстро закивала. С перрона раздался последний гудок. Судя по расписанию на электронном табло, до отбытия оставалась минута. Николай застыл мраморной статуей, а после громко выдохнул:
– Думаю, я готов.
– Тебе предстоит чертовски много работы, – лучезарно улыбнулась девушка и, придвинувшись, тепло поцеловала потрескавшиеся мужские губы. Прикосновение, которое хотелось растянуть на вечность, оборвалось в одно мгновение, и Аня отстранилась, нервно указывая на табло. Николай сделал роковой шаг и оказался на платформе.
– Жить – сложнее, чем многим кажется, – девушка сияла счастьем ярче, чем миллиард звёзд на небосводе, а потом вообще залилась несравненным чистым смехом. – Только думай обо
