– Получишь. Скоро кочевые всех здесь вырежут, тогда приходи и бери свои фотоэлементы, вся крыша твоя, а хочешь – и подвал твой, и все прочее. Небось крышу людоеды с собой не унесут.
– Что ты болтаешь, девка? – спросил Ляков. – Как это кочевые всех вырежут? У нас сила!
– Точно говорю: не сегодня завтра всех здесь прикончат, – уверенно сказала Йоля, – я с их вождем толковала, Улла-Халгу звать. Он уродов со всей пустыни собрал, один другого страшнее, так что сила у него, а не у вас. Людоеды за вас еще толком не брались.
– Так прогнали мы их…
– Они сами ушли. Это нарочно, чтобы вас обмануть. Пока вы туда и сюда по поселку раскатывали, я в дом пролезла. Если бы я не попросила, Байгу Скат ни за что не ушел бы, он великий воин и драться очень любит. Но я сперва хотела проверить, здесь ли моя «беретта». Это у меня ее ваш Леван стащил. Вот я Байгу и попросила, чтобы ушел без боя, когда Леван появится. Он меня уважает, Байгу Скат. Я ему знаете, как по зубам съездила, когда знакомились? Вот с тех пор и уважает. Потому что обычай такой у дикарей: кто морду набил – того уважать.
– Это не только у дикарей, – вставил Чак. – Хотя обычай, конечно, дикарский, это точно.
Ляков задумался. Странная девка толковала странные вещи… но со вчерашним нападением дикарей в самом деле что-то было нечисто. Никогда прежде кочевые так себя не вели. Значит, это был всего лишь отвлекающий маневр, чтобы дать возможность лазутчице пролезть в особняк? Ляков уже почти верил Йоле и не хотел умирать со всеми. Ведь он не раз выживал один из всей банды, почему бы не повторить снова? А если она еще и «гатлинг» сопрет… Без главного оружия Левану будет непросто отбиться от кочевых…
– Слушай, девка, и ты, мелкий, я вам помогу, а вы меня с собой заберете, ладно? Я вас выведу и сам уйду. После отпустите меня, либо я к вам пристану. Я служить буду исправно, не глядите, что старый! Я еще на многое сгожусь… Сейчас караульным скажу, чтобы ворота открыли, будто Леван велел мне на сендере сгонять по округе, проверить, что да как. А то как вы пулемет потянете? Тяжелый он. На сендере утечем.
До сих пор Йоля не думала забирать пулемет, это была похвальба. Она рассчитывала, что каким-либо образом выведет его из строя… но предложение старика всё меняло. Теперь ее план сложился окончательно.
– Вот с ним вдвоем уйдете, – Йоля хлопнула по плечу Чака, – а я пока останусь. Обо мне ж здесь никто не знает, верно? Найду укромное местечко, спрячусь, посижу где-нибудь. И вот что: когда перевалите холмы, вас остановят кочевые. Не думайте сбежать – все равно не выйдет, их там видимо-невидимо. Спокойно скажите этим волосатым: «Улла-Халгу». Запомнили? Вот ты, Чак, запомнил? Улла-Халгу! Повтори.
– Улла-Халгу. А что это значит? Вроде нет такого слова в их языке?
– Их главного вождя так зовут. Твердите: «Улла-Халгу», пусть вас к нему проведут, а он по-нашему болтает вполне хорошо. Иногда даже слишком хорошо, так что хочется, чтобы заткнулся. Покажете «гатлинг», скажете – Йоля обещание исполнила, а потом… – Она оглянулась на Лякова, придвинулась поближе к Чаку и зашептала ему на ухо. Последняя часть плана касалась только карлика и «Каботажника».
Чак выслушал ее и с сомнением покачал головой:
– Ты уверена? Может, вместе уйдем?
– Ну да, а потом я свою «беретту» не найду. Да здесь же никакого риска! Я спрячусь, меня никто не увидит. Ну а после… как-нибудь.
– Ты что, совсем не боишься?
– Не-а. Я страх убила.
Глава 8
Большие неприятности
Леван выхватил пистолет из-под подушки и сел в постели. Только после этого проснулся, а уж затем сообразил, что́ его разбудило, – Сана орала. Визжала, выкатив глаза. Прижала ладони к щекам и выла, как сирена.
– Ты чего, дура?
Вопрос утонул в женском визге.
Леван хорошенько двинул Сану локтем в бок. Она, путаясь в одеяле, скатилась на пол и затихла.
– Чего верещишь? – Атаман глянул в окно – едва-едва начало светать, затянутый ползуньей шкурой проем выделялся на темной стене, но до восхода еще было далеко.
– Мутант в комнату вошел, – всхлипнув, простонала Сана. – Здоровенный, лапы черные, ко мне тянутся… Схватить хотел!
Леван собирался обругать глупую бабу и поддать ей еще разок, но расслышал тоненький металлический щелчок. Похоже, дверной замок. На ночь атаман всегда запирался и считал, что новенький замок харьковской работы, вставленный в дверь, после того как сам же Леван ее сломал, – штука надежная. Он соскользнул с кровати и осторожно пошел к двери. Взялся за ручку, приготовился рывком распахнуть створку и выскочить в коридор, дернул – и с удивлением понял, что дверь заперта.
За стеной где-то недалеко скрипнула дверь. На втором этаже теперь поселились Дуля со Снулым. Дуля запирался и, как подозревал Леван, еще на ночь придвигал к двери что-то тяжелое. Дверь молчуна, наоборот, была без запоров, потому что ключ унес с собой прежний хозяин, а врезать новый замок было некогда, да и негде взять. Да этот увалень вообще не любил возиться с замками. Наверное, его разбудил вой Саны и он вышел в коридор.
Леван обернулся к Сане:
– Черный мутант, говоришь?
– Здоровенный… – кивнула женщина. – Лохматый, страшный, к кровати крадется… Я как увидела – и в крик! Он к тебе, Леванушка, крался.
– Откуда здесь мутанту взяться? – буркнул Леван. – Дура ты все же. Сон это был. Сон и бабские страхи.
Он вернулся к кровати, натянул брюки и сапоги, прихватил ключ. Отпер и выглянул в коридор – все двери закрыты. А вроде что-то скрипнуло? Теперь, стоя в коридоре, Леван слышал, как внизу переговариваются несколько человек, мужчины и женщины. От крика, значит, проснулись. Снулого не видно – этот увалень, как всегда, не торопится. А может, даже не проснулся. Камень, не человек. Если его Санкин вой не может поднять, так что его разбудит?
Леван собирался пойти к нему, растолкать и отправить вниз разобраться, выяснить, кто что слышал. Потом сообразил, что лучше поручить это Дуле, а Дуля-то наверняка должен был проснуться. Из комнаты, может, носа не высунул, но такого труса и крысиный писк разбудит… Не успел Леван додумать, какое нынче странное утро, как во дворе взревел двигатель. Топая сапогами, атаман побежал к лестнице, промчался по темному коридору и выскочил из здания. Караульные, назначенные им на ночь, затворяли ворота. Сомкнули створки, один пошел за коротким бревном, которое служило засовом, другой обернулся к Левану:
– Слышь, атаман, а чего ты Лякова в одиночку отправил? Ему ж несподручно одному.
– Я? – Леван растерялся. Странности продолжались, и это ему не нравилось. Он подошел к караульным, те вдвинули засов в пазы и уставились на атамана.
– Я говорю: как же одному-то? – повторил бандит. – А ну́ как кочевые засаду устроили? Или еще чего?
– Не, – возразил напарник, – Ляков верно сказал: ночью кочевые от костров ни на шаг. Привыкли в пустыне, что ночью слишком опасно. Просыпается ночью пустыня, они боятся.
– Но все равно чудно́, – гнул свое первый караульный. – Ляков сендер ведет, кто-то должен по сторонам в это время глядеть. Да еще пулемет он прихватил. На кой некроз, спрашивается?
Леван оглянулся – сендера на месте не было. Вчера оставили против ворот, и мотофургоны тоже. Бензина полные баки… Мысль была такая: если снова кочевые налетят – поймать их. Леван сам и распорядился технику держать наготове.
– Значит, Ляков уехал? – уточнил он, чувствуя, как от злобы кулаки сами собой сжимаются и наливаются тяжестью. Но под злостью уже закопошился страх. Леван не понимал, что происходит, а где тайна, там и опасность. Страх уцепился за это нехитрое умозаключение и стал набухать холодным комом в груди. Лекарство от страха было простое: съездить охраннику в зубы, чтобы полетел кубарем в пыль… Но Леван сдержал этот порыв – мало ли что на самом деле за всеми странными событиями скрывается. Лучше сперва проверить.
Часовые переглянулись.
– Значит, Ляков сел в сендер, установил «гатлинг»… и уехал, так? – повторил атаман.
– Не установил, – встрял второй караульный, – рядом на сиденье погрузил. Там у него еще мешок какой-то был, что ли. Ты ж ему сам приказал, атаман!
– Что я приказал?
– Ляков вышел к воротам, велел открывать. Сказал, ты ему велел окрестности объехать. Селифан, – караульный ткнул локтем напарника, – а двигателя-то не слыхать? Что-то долго старый катается.
– Сбежал Ляков, – подвел итог Леван. – Ничего я ему не велел, на кой некроз? Спал я.
Он сумел сдержать порыв порожденной страхом злобы, и зубы охранника остались нынче целы. Не время сейчас людей пугать. И без того напуганы будут, когда осознают, что хромой сбежал.
Охранник ахнул:
– Вот мутантская рожа! Точно! Иначе зачем ему мешок? И пулемет?
– Самое ценное сгреб, да и «гатлинг» – дорогая штука, – поддакнул Селифан. – Что ж нам делать, атаман?
– Для начала хлебало заткни, – буркнул Леван. – Пройдут дожди, сгоняем в Херсон за оружием. Добычу торговцам отдадим, купим и сендеры, и пулеметы. Сейчас главное – от кочевых отбиться. Ну да уж недолго осталось. Начнутся дожди – они сами уйдут.
