Все трое глянули вверх. Утро выдалось пасмурное. Северный ветер наконец нагнал тучи, солнце сегодня так и не показалось. Вот-вот дожди зарядят. Леван нарочно говорил бодро и твердо, чтобы караульные не трусили, но на самом деле не был уверен в том, что все сложится так гладко, как он расписал. Оставался еще один шанс – дирижабль. Если карлик, запертый в подвале, в самом деле прилетел на дирижабле… Леван вцепился в эту мысль, однако решил ни с кем ею не делиться. Незачем всем знать. Разве что Снулому можно открыться.
– Так что глядите в оба! – заключил атаман. – Недолго осталось дикарей опасаться. Ну сколько дней – три, четыре? А потом хлынет, надолго будем в безопасности да с полным подвалом харчей.
Леван пошел к дому, а страх в груди все набухал и расползался холодной тучей, и сердцу было неуютно в сером тумане страха. Женщины уже гремели на кухне посудой, а в зале в ожидании завтрака собрались бандиты – курили, обсуждали вчерашнюю вылазку. Когда вошел атаман, все стихли.
– Значит, так, – громко произнес он. – Ляков сбежал на сендере и «гатлинг» с собой уволок, чтоб его некрозом обсыпало, старого урода. Все ясно?
– Пропали мы… – сказал Кудря.
Говорил парень едва слышно, но тишина после слов Левана установилась такая, что эти слова прозвучали отчетливо. Леван, твердо вбивая каблуки в пол, пошел к молодому, все расступались перед ним. Он сгреб Кудрю за ворот, притянул к себе и посмотрел в глаза.
– Кто пропал? Мы сидим за крепкими стенами, жратвы – полные погреба, все живы, здоровы. Ну, кроме тебя, сопля, конечно. У тебя одного со страху живот подвело…
И тут Леван наконец не сдержался, врезал молодому снизу в челюсть. Парень с грохотом повалился на пол, перевернув лавку. Сперва он лежал неподвижно. Потом завозился, медленно сел, постепенно приходя в себя, пошевелил губами. Изо рта потекло красное.
Левану сразу стало лучше. Он понаблюдал, как Кудря возится на полу, трясет головой и утирает кровавые сопли, оглядел соратничков. А что? Похоже, и у них от вида побитого Кудри прибавилось бодрости. Никто не ныл, не причитал. Даже дохну́ть лишний раз боятся. Ну что ж, вот и навел порядок!
– Снулый! Зайди на кухню, возьми у баб чего-нибудь пожрать. У нас же недомерок в погребе заперт, а покормить его никто небось не догадался? Сейчас сходим проверим болезного, живой он там или со страху помер. А вы все…
Снулый кивнул и вышел. Леван снова оглядел бандитов:
– Оружие приготовить, патронов в карманы наберите побольше. Поедим – и на стены. Пока дождь не хлынет, будем сторожить. А Лякова если поймать доведется… я его… я ему… Я ему ноги отрежу и заставлю сожрать. Ясно? И то же самое с любым сделаю, кто еще бежать наладится.
Ответом была напряженная тишина. Люди прятали глаза, даже друг на друга не косились – все как по команде уставились в пол.
Леван удовлетворенно кивнул. Ему удалось нагнать страху на бойцов. Теперь будут бояться его, а не дикарей.
– Да не скроется Ляков, – негромко произнес один из бандитов и тут же отступил на шаг, словно сам испугался этих слов. Заозирался и добавил: – А чего? Его кочевые поймают и всего съедят, не только ноги.
– Это верно. – Леван выдавил из себя улыбку. – Тут я маху дал.
Ответом ему был громкий, хотя и натужный смех. Вот теперь точно порядок! Теперь у этих уродов страх правильный, злой.
В дверях показался Снулый и, ничего не говоря, помахал миской и лампой – дал знать, что готов спускаться в подвал, карлика навестить. Леван еще раз окинул взглядом соратников и строго сказал:
– Как пожрете, обойдите стену, места себе выберите. Слушайте, не начнется ли пальба. Сейчас кочевые зенки со сна продерут, в небо глянут – ай, дождь скоро, нужно шевелиться! А там уж как решат: или сбегут сразу, или воевать наладятся. Тогда сперва на фермеров ударят. Но это не беда, припасы у нас в погребах, пусть дикари хоть все фермы сожгут. Жратвы у нас надолго хватит! И глядите бодрей, что ли, некроз вас возьми! – Он подошел к Снулому, бросил: – Идем!
По дороге заглянул в миску – кукуруза карликовая. Взял початок, стал грызть. Буркнул с набитым ртом:
– Я все гляжу, тихо у нас, будто не хватает чего-то. А потом понял: Дули не видно. Он бы сейчас громче всех скулить должен был…
– Сегодня не видел, – буркнул Снулый. Он первым подошел к лестнице, запалил огонек в лампе и добавил: – Хорошо, когда Дули не слышно. Орет много.
Леван задержался, пока Снулый неловко, боком – в одной руке миска, в другой лампа – сходит по лестнице, потом пошел следом за подпрыгивающим рыжим огоньком. Спустился в подвал, шагнул за загородку, отделяющую клетки для узников… и уперся в широкую спину Снулого.
– Ты чего замер?
Молчун посторонился, встал сбоку от входа, поднимая лампу. Леван уже начал догадываться – что-то неладно, но мертвого Дулю увидеть никак не рассчитывал. Дуля лежал лицом вниз посреди широко разлившейся лужи головой к клетке. Запекшаяся кровь в дрожащем свете лампы казалась совсем черной. Решетчатая дверца, за которой полагалось бы сидеть пленнику, была приоткрыта.
– Вот и покормили карлика… – невпопад протянул Леван. – Сбежал, гад некрозный. Мутант-недоросток.
Он цапнул еще одну кукурузину из миски – не пропадать же добру, а карлика теперь кормить не требуется – и стал жевать. Снулый с лампой склонился над телом, приподнял его, перевернул. На перекошенном лице Дули застыло выражение ужаса.
– Успел испугаться, пока кончался, – удовлетворенно заметил Леван, – вон как рожу перекосило. Чем его, Снулый?
– Нож. Маленький. Мелкий бил.
– Почему ты так решил? Снизу ударили? Не, погоди, так и я, если кого со спины резать надо, тоже снизу клинок направлю. Он сподручней снизу под ребро втыкается, известное же дело. Это Ляков его прикончил и мелкого выпустил.
– Не выпустил.
Снулый подошел к клетке и посветил на замок – стальная конструкция была изуродована, а края оплавлены, как будто замок не ломали, а выжгли. Леван даже приметил пару застывших капель металла на соседних прутьях.
– Что делать будем? – подал голос Снулый.
– А ничего нового. Хотя, если Ляков сбежал сам по себе, то недомерок, может, где-то еще прячется?
– Мешок, – буркнул Снулый.
– Какой мешок?
– На переднем сиденье Лякова. Охранники толковали. В мешке карлик.
– Некроз бы их обоих взял! Чтоб их мутанты сожрали! Точно. Идем в комнату Лякова. Если барахла не слишком много исчезло, значит, в мешке он огрызка мелкого вывез. И чего это со старым случилось? Взбесился, что ли? Или заранее был с недомерком в сговоре?
По пути наверх Леван поймал Кудрю, велел поднять из подвала труп и закопать во дворе. Кудря прошамкал что-то разбитыми губами и убрался.
– Или за ворота мертвяка выкинуть? – подумал вслух Леван. – Как мыслишь, Снулый, будут кочевые такую падаль жрать?
– Крысы ночью сожрут.
– Угрюмый ты человек, Снулый, шуток не понимаешь.
Снулый пожал плечами.
Комната Лякова выглядела так, будто хозяин вышел ненадолго и собирался вскорости возвратиться, все вещи были на месте. Потом пошли в оружейную, откуда беглецы вытащили «гатлинг».
– Обрез еще пропал, – после осмотра сообщил Снулый. – Барахло, но к стрельбе пригоден.
Молчаливый бандит не интересовался ничем, кроме оружия, и здешний оружейный склад успел изучить, знал не хуже собственных карманов, так что Леван в его словах не сомневался. Пропажа обреза атамана не волновала, да и вообще беспокоило лишь, скоро ли начнутся дожди. Покончив с осмотром, они отправились во двор – Леван собирался пройти по стенам и еще раз проверить, готовы ли люди отразить атаку. Он полагал, что и без «гатлинга» защититься в доме можно, но страх как проснулся в его душе утром, так и не отпустил до сих пор. Левану просто не под силу было сейчас сидеть сложа руки, требовалось чем-то занять себя: пока при деле, страх не так одолевает. Или морду еще кому-то набить? Но кому? К Левану теперь боялись подходить с вопросами – расправа над Кудрей напугала всех.
Леван хмуро прошел по дощатым мосткам вдоль гребня стены. При его появлении бандиты пятились, втягивали животы, освобождая проход, и отводили глаза. Атаман на ходу пару раз дал указания – здесь выставить щит из толстых досок, там заменить гнилые куски настила. Обороноспособность от этого не выросла, но у людей появилось занятие. «Лишь бы не сидели без дела, – рассудил Леван, – от безделья страх поднимается. Мысли должны быть чем-то заняты, хоть простой работой».
Когда он уже почти закончил, на задах, там, где располагались хозяйственные постройки, склады и стойла манисов, его позвали вниз:
– Погляди, атаман! Может, оно к чему-то нужно?
Леван спустился и заглянул за сарай, туда, где оставался узкий проход между кирпичной оградой двора и задней стеной загона. Воняло там, и колючки поднялись чуть не по грудь. Среди дремучих зарослей и стоял один из его людей. Указывая куда-то вниз, бандит сказал:
