таким же замедленным движением приподнял пистолет на уровень талии.
Выждал четыре удара сердца и переступил через порог.
В полумраке витал густой шлейф ментола. Слабый свет шёл из большой комнаты, там сипло дышал Бетховен.
— Опять припёрло, Борис Борисович? — спросил Дмитрий.
— Д-х-аа, — прокряхтел спёртый спазмом голос.
Щёлкнул замок двери.
— Это никуда не годится! Вы нам живым и здоровым нужны.
Дмитрий повернулся, чтобы набросить цепочку на дверь.
Он почувствовал, как загустела темнота за спиной, дыхнула в затылок жарким дыханием зверя, изготовившегося к прыжку.
— Не стреляй, Странник! — успел прошептать он. — Когти Орла…
Старые львы
Они вышли на цель, как стая ночных бомбардировщиков, в режиме полного радиомолчания.
Обложили дом с четырёх углов. Выставили засады на путях вероятного прорыва. Запустили в подъезд разведку: Фаддей и Степан сыграли алкашей, измученных холодом и жаждой накатить честно добытую бутылку.
Владислав и Наташа остались в машине одни.
Наташа вольготно развалилась на заднем сиденье, ещё не остывшем от грузных седалищ «стариков». От нечего делать, полировала пилкой ногти. Владислав беззвучно барабанил пальцами по баранке.
— Ты шефу доложился? — спросила Наташа.
— Начальство любит решение, а не проблемы.
— Мудро. Но стремно. Результат же не всегда бывает положительным.
— Не каркай.
Она послюнявила ноготь. Провела по нему пилкой.
— Слушай, ты ногти полируешь, потому что дура, или у тебя это нервное?
— Женское.
Владислав усмехнулся.
— На захват мальчиков надо было брать, — обронила Наташа.
— Чтобы тебе не скучно было с ними в тесноте ехать?
— Мне и с Фаддеем было весело. Все коленки излапал. Как-бы невзначай.
— Дала бы по рукам.
— Да бог с ним, убогим. Не лишать же последней радости лишать старого пердуна. Мальчиков надо было брать, Стас. Твои «старики» в сыске сильны. А в захвате — стадо бегемотов.
— Ты видела бегемотов?
— Только в зоопарке.
— Вот и не звезди!
Наташа зевнула.
— Стас, а ты уже подумал, что Салину лепить будешь?
— Не проблема. Он сам Рожухина к нам привёл. Что-что, а свои ошибки Салин признавать умеет.
— Похвальное качество. Знаешь, о чём я думаю? Маловато будет одного агентика в нашей конторе. Девочка-припевочка и мальчик-туберкулёзник — нифига себе «Красная капелла»![14]
Владислав бросил взгляд в зеркальце заднего вида. Плотно сжал губы.
— Сначала Рожухина возьмём, остальное подождёт.
Наташа, как кошка, потянулась.
— Конечно, лучше его живым взять. Я под горячую руку на «конвейер» не хочу попасть.
Владислав холодно усмехнулся.
— Заслужишь, попадёшь.
В переулке показалась приземистая фигура Фаддея.
— Нет, ты посмотри на его походку! Бегемот с геморроем.
Владислав цыкнул на неё. Приспустил стекло.
Фаддей наклонился к щели и прошептал:
— В адресе!
— Уверен?
— На все сто. Его голос.
Наташа сбросила ноги на пол, перегнулась через спинку сиденья.
— Стас, давай я пойду! Любой из вас Димке «момент истины» устроит и без моей «химии». А там отмычечкой надо сработать, тихо-тихонечко. Ну, Стас!
— Без тебя, красавица, разберёмся. — Фаддей болезненно поморщился. — Я замки сбивал, когда твой папа на твою маму ещё не лазил.
— Стас, посмотри на его руки и на мои.
Наташа выставила ладонь с широко разведёнными пальцами. Тонкими и чувственными, как у пианистки.
Владислав на секунду задумался.
— Наташа ломает замок. Входят Фаддей и Степан. Я — следом. Стрелять только по конечностям. Всё!
Странник
Максимов насторожился раньше, чем возник этот звук.
Сквозь негромкое урчание ноутбука, отчётливо послышалось тихое царапанье в замочной скважине.
Максимов на ставшими пружинистых, как у кошки, ногах прокрался в коридор. Они стояли за дверью тамбура. Несколько человек. Тишина в подъезде изменилась. Стала живой, вязкой.
«Чувство кольца».
Он остро почувствовал их готовность к броску. И ещё страх. Не испытывают страха только дураки и мертвецы.
Бесшумно вернулся в комнату.
Дмитрий сидел в кресле, вытянув ноги и откинув голову на подголовник. Руки неподвижно лежали на коленях. Расслабленный и равнодушный ко всему. Как человек, достигший конечной точки долгого пути.
— «Пальчики» с клавиатуры сотри, а флэшку не трогай, — прошептал он в потолок. — Не забудь мой подарок. Может пригодиться.
Максимов взял со стола два чёрных кубика, не больше игральных костей.
— Как пользоваться, знаешь?
— Ударного действия?
— Нет. Просто чиркни по одежде.
— Прогресс, — проворчал Максимов.
Дмитрий повернул к нему голову.
— Постарайся успеть, Странник.
— Страшно?
— Да. Иди.
Максимов шагнул в спальню. Окна её выходили на противоположную сторону.
Оглянулся, уловив движение за спиной.
Дмитрий продолжал неподвижно сидеть в кресле. Только теперь в его руке был пистолет с глушителем.
Старые львы
Фаддей засунул голову в тамбур. Загримасничал, словно ему на ногу шпилькой наступили, а кричать нельзя.
Наташа, стоя у дверей на коленях, повернула голову. Сделала страшное лицо, губы беззвучно прошептали длинную матерную тираду. Подняла средний палец вверх.
Отвернулась к двери. Нежно погладила пальчиком замок. Осторожно ввела в прорезь тонкую отмычку.
Когти Орла
Бетховен мёртвым тюленем развалился на диване, ни поднять, ни перевернуть. Слабое свистящее дыхание срывалось с дряблых губ. Бетховен был в глубокой коме, инсулин не помог, выстреливший в кровь сахар отравил организм.
Дмитрий положил ладонь на дряблый живот Бетховена, прямо на солнечное сплетение, вторую — между ключицами. Резко, основаниями ладоней, нажал, послав разрушительный импульс глубоко в тело. Кровь с двух сторон хлынула к сердцу, адским напором разрывая аорту. Бетховен судорожно дёрнулся, выгнулся, замер, широко распахнув рот. Сипло выплеснул из себе кислый воздух, грудина опала, голова свалилась набок. Сквозь потерявшие форму
