безупречный сюртук был разорван на плече и покрыт пылью. Его волосы были в мокром беспорядке, а на щеке красовался синяк в том месте, куда его ударил упавший камень. Он направился к Рен. – Контролируй свою магию, иначе ты полностью разрушишь мой дворец.
– Я не знаю как. – Рен сжала и разжала пальцы. – Но Онак сняла проклятие с ведьм, – сказала она скорее себе, чем ему. – Должно быть, она сделала что-то и со мной. – Рен чувствовала, как нити ее магии извиваются внутри, сплетаясь воедино и делая из нее провидицу, целительницу, бурю, воина, чародейку. Она задавалась вопросом, происходило ли где-нибудь по ту сторону Бессолнечного моря то же самое с Розой и другими ведьмами.
Но под пятью нитями колдовства Рен смутно осознавала, что внутри ее сплетается еще одна, более темная нить – кровавая жертва.
– Черт, – прошипела она. – Черт, черт, черт…
Ветер завыл.
Стены затряслись.
– Я сказал, довольно! – взревел Аларик.
– Не смей кричать на меня! – Рен набросилась на него, ее гнев нарастал подобно водовороту. Вместе с этим поднялся ветер, нить бури оседлала волну ее эмоций. – Это твоя вина! Ты вытащил Онак Старкрест из горы и притащил ее сюда!
– Я? – Глаза Аларика вспыхнули. – Ты разбудила ее! Она сказала это. Я слышал. – Он провел рукой по волосам, теряя остатки самообладания. – И откуда мне знать, что у тебя есть еще один близнец, тайно живущий в моих горах?
– Она не мой близнец, – отрезала Рен, – а предок. И она должна была умереть тысячу лет назад.
Аларик невесело рассмеялся:
– Еще лучше! Она просто разгневанный немертвый магический предок, одержимый идеей разрушить мой дворец!
– Кого волнует твой дурацкий дворец, – вздохнула Рен. – Моя бабушка мертва. – Эти три слова прорезали неровную линию прямо в сердце Рен, боль от смерти Банбы сделала ее дыхание прерывистым. Она схватилась за грудь, пытаясь вдохнуть, но боль усилилась, и она с нарастающим ужасом поняла, что опасно близка к тому, чтобы сломаться. – Я больше ни минуты не выдержу в этом проклятом месте! – Она развернулась на каблуках и направилась к дверям, увлекая за собой ветер.
– Вернись! – Аларик последовал за ней во двор. – Ты устроила этот бардак, тебе все и исправлять!
– Это твой бардак, – выплюнула Рен. Снова пошел снег, но она этого почти не замечала. – Это ты заставил меня использовать магию крови. Вот что разбудило Онак.
– Ты сказала, что можешь сотворить заклинание, – напомнил ей Аларик, – сама вызвалась. Ты никогда не говорила мне, насколько высок риск и как плохо все может закончиться.
– Это запрещенная магия крови, – прошипела Рен. – Воспользуйся мозгами. Название говорит само за себя!
Аларик стиснул зубы:
– Следи за своим ехидным языком, когда говоришь со мной, ведьма! Ты все еще в моем королевстве.
– Ты хотел сказать, в королевстве Онак? – парировала Рен.
– Повтори, – сказал он, подходя к ней. – Осмелишься?
– Я устала от твоих дерзостей, Аларик! – Рен заметила, что они окружены белой стеной. Она так разозлилась, что случайно устроила снежную бурю. Ветер выл у нее в ушах, засыпал снегом волосы. – В конце концов, все было напрасно. – Ее плечи поникли под тяжестью осознания смерти Банбы. Горячие слезы защипали глаза. – Моя бабушка мертва. И я даже не могу забрать ее искалеченное тело. – Рен покосилась на Аларика. – Теперь ты до– волен?
– Ты скажи мне, Рен. – Он сделал еще один шаг к ней. – Мой младший брат – немертвый труп, застрявший в бесконечной временной петле. Затем появляется еще один. А мой дворец почти разрушен благодаря твоему сумасшедшему предку.
– Хорошо, – перекрикнула Рен ветер, – ты заслужил это.
– Прекрати свою метель!
– Нет!
Он схватил ее за плечи.
– Довольно! – прорычал он.
Рен вцепилась пальцами в его воротник, угрожая задушить его. Метель усилилась, придвигая их ближе. Снег был в волосах Аларика, на его лице. Белая снежинка коснулась его нижней губы.
– Я ненавижу тебя, – прошипела она, – ненавижу тебя больше, чем кого-либо другого.
– Ты думаешь меня это волнует? – усмехнулся он. – Я тоже ненавижу тебя.
– Тиран, – сказала Рен, приподнимаясь на цыпочки.
– Отродье, – парировал он.
Она вздернула подбородок:
– Негодяй.
Он опустил голову:
– Ведьма.
– И что? – спросила она, ее взгляд упал на снежинку у него на губе.
Он провел руками по ее шее, приближая ее лицо к своему.
– Рен! – Он запустил пальцы в ее волосы, удерживая на месте. – Прекрати. Это.
– Заставь. Меня.
А потом они поцеловались. Рен не знала, почему она слизнула снежинку с его губы или почему он открыл рот, углубляя поцелуй. Но теперь стало слишком поздно. Искра была зажжена, и они стояли в ее огне, позволяя ему поглотить их.
Аларик Фелсинг умел целоваться. В его страсти ощущалась тихая свирепость – в том, как он крепко прижимал Рен к себе, как наклонял голову, чтобы завладеть ее ртом. И Рен позволила ему, растаяв, когда его язык нашел ее. Она прикусила его нижнюю губу зубами, повторяя движение языком, пока он не застонал. Они снова поцеловались – крепче, голоднее, оба задыхались и цеплялись друг за друга, словно тонули, и этот единственный поцелуй, сотканный из боли и гнева, стал их единственным спасе– нием.
Буря нарастала по мере того, как поцелуй становился глубже. Магия Рен вспыхнула внутри ее, яркая и золотистая, как вспышка. Аларик улыбнулся, почувствовав ее, не боясь ведьмы в своих объятиях или ветра за спиной. Метель кружилась вокруг них, отгораживая от мира, пока не остались только король Гевры и королева Эаны, изливающие себя друг в друга, ищущие избавления от своего горя и находящие его в занесенных снегом объятиях врага.
Роза
Глава 50
На следующий день после того, как «Стрелы» подожгли Эшлинн, дворец был переполнен людьми, потерявшими дома во время пожара. По приказу Розы их спасли капитан Деверс и его солдаты и провели через Золотые ворота. К наступлению ночи большой зал был забит до отказа, слуги носились с едой, водой и теплыми одеялами, в то время как Чапман расспрашивал горожан о том, что они видели, что знали.
Сотни мужчин, женщин и детей бежали от родного очага, не оглядываясь. Они снова и снова повторяли Чапману одно и то же. «Стрелы» предлагали им выбор: присоединиться к восстанию или сгореть, как ведьмы. Когда они отказались сражаться, люди Бэррона вернулись и выполнили свою угрозу.
Вопреки совету капитана Деверса, Роза спустилась в большой зал. Она часами сидела с теми, кто дрожал, и исцеляла любого, кто просил ее прикосновения. Когда Тея сменила ее, позволив магии отдохнуть, Роза все еще медлила, раздавая испуганным детям фирменные
