– Но ведь и люди отличаются друг от друга!
– И это весьма паршиво. Будь моя воля, все были бы равны.
Том Атчесон открыл рот и не нашелся, что ответить.
– Я могу год за годом расследовать убийства и ограбления, – вкрадчиво проговорил Лестрейд, не спуская с него глаз. – Я могу набраться опыта, выучить повадки всех преступников Лондона. А потом придет Шерлок Холмс и раскроет дело лишь потому, что его рецепторы лучше моих приспособлены к улавливанию чужих запахов. Верите ли, констебль, меня это категорически не устраивает.
Атчесону уже нечего было терять.
– Разве это не есть суть зависти, сэр?
– Я предпочитаю называть это чувством справедливости, – ухмыльнулся Лестрейд. – На нем стоит наше общество!
А Моррисон, похлопав себя по кобуре, убедительно добавил:
– И будет стоять. Аминь!
Атчесон больше не говорил ни слова. Он стоял у другого окна и смотрел на небо, где вились облачные жгутики, похожие на бараньи хвосты. Ему не хотелось видеть, как Шерлок Холмс идет в южное крыло, и он с радостью закрыл бы глаза, чтобы не смотреть, как тот возвращается. Это означало лишь одно: все идет по плану Лестрейда.
– Ну, что я говорил! – с напускным спокойствием заметил инспектор. – Подходит. Детектив, приготовьтесь.
Из южного крыла выскочил Роджер Харт и двинулся в парк шатающейся походкой.
– Расколол его Холмс, – просипел Моррисон.
Но на Харта Тому Атчесону было наплевать.
«Поверни, поверни! – мысленно уговаривал он того, кто неумолимо приближался к столовой. – Ты же умнее нас всех, вместе взятых! Сообрази, что дело нечисто! Беги отсюда! Тебя никто не найдет!»
Он вспомнил семью, спасенную Холмсом от «кентерберийского привидения». Вспомнил простых людей, которым помогал прославленный сыщик. Вспомнил нашумевшую историю о пестрой ленте, благодаря которой была вскрыта целая сеть торговли контрабандными тварями с Рубежа – планеты, до тех пор считавшейся совершенно законопослушной.
«Спасайтесь, мистер Холмс! Мне плевать, кто вы такой на самом деле. Этот мир видел от вас только хорошее. Я не хочу участвовать в том, что сейчас произойдет».
Шаги в коридоре.
– Моррисон!
– Давно наготове, – прорычал инспектор.
Стук в дверь. Один, другой, третий раз.
– Да-да, Холмс! – крикнул Лестрейд. – Входите, мы давно вас ждем!
Дверь отворилась, и худощавый джентльмен с умным нервным лицом и острым носом, похожим на птичий клюв, шагнул через порог.
За полчаса до описываемых событий
– Картина вырисовывается?! – переспросил Ватсон, не веря своим ушам. – Вы шутите, Холмс?
– Ничуть!
– Но мы не нашли ничего, что могло бы навести нас на отгадку! Обстоятельства этого дела выглядят крайне запутанными!
– И тем не менее, достаточно потянуть за одну ниточку, чтобы все встало на свои места.
Холмс поднялся.
– Давайте прогуляемся, пока не стало смеркаться. Дело оказалось значительно проще, чем я думал. Полагаю, уже завтра утром мы сможем вернуться в Лондон!
Озадаченный Ватсон последовал за другом.
Они вышли в сад, где тени деревьев наслаивались друг на друга. Солнце золотило края листьев.
– Не буду томить вас, дорогой Ватсон, – сказал Холмс, взглянув на лицо друга. – Все улики приводят нас к заключению: убийца – Роджер Харт!
Доктор остановился.
– Как? Почему?!
– Все очень просто! – Холмс увлек друга под сень раскидистых вязов, окаймлявших парк. – Старых слуг я исключил сразу: они ничего не приобретали от смерти Маргарет Кроули. Кто остается в подозреваемых?
– Компаньонка, врач и брат.
– Верно. Мы с вами пришли к выводу, что сперва убийца задушил Маргарет Кроули, а потом кто-то другой пытался замести за ним следы, однако осуществил это весьма странным образом: оставив одну, но крайне важную улику!
– Следы на портьере?
– Именно, Ватсон!
Они побрели по узкой дорожке, петлявшей среди деревьев.
– Но ведь это вполне объяснимо, – отозвался доктор, кутаясь в шарф. – Тот, кто уничтожал отпечатки, ничего не мог сделать с портьерой.
– О, нет! Он мог отпороть оборку, на которой остались следы.
– Лишь в том случае, если заметил их.
– Их невозможно не заметить, Ватсон. Вернее, их невозможно не почувствовать. Вы, без сомнения, обратили внимание на запах в спальне?
– На едкую лекарственную вонь? Я списал ее на содержимое тех пузырьков, что стояли возле постели покойной.
– Нет-нет, дорогой друг, так пахнет именно сонная смесь с дурманом! Человек, пришедший в комнату покойной, не мог этого не знать. И вот еще что очень важно: нас пытались убедить, что убийца задергивал штору, чтобы защитить себя от взглядов снаружи. Однако дело обстояло с точностью до наоборот! Штора уже была задернута, когда он явился к Маргарет Кроули – вспомните свидетельство горничной! Вам не кажется, что в этом свете его действия приобретают совершенно иной оттенок? И становится ясно, что это было не два человека, а один, пытающийся сбить нас со следа!
Ватсон остановился и щелкнул пальцами:
– Он не заметал следы! Он подставлял врача!
– Именно так! И кто же был в этом заинтересован? Женщина, влюбленная в Сайруса Челли настолько, что вышивает монограммы на его жилете (вы, конечно, заметили, что он левша, а стежки проложены правшой?). От волнения грызущая ногти, как ребенок? Женщина, полтора года живущая с ненавистной нанимательницей лишь потому, что в одном доме с нею – он, предмет ее обожания? Никогда!
Ватсон присвистнул.
– Молли Пейн – любовница доктора Челли?
– Разумеется! Они оба ведут себя как люди, не знающие толком, скрывать им связь или нет. Итак, Молли не стала бы подставлять Челли, а он сам уж и подавно не стал бы оставлять улику против себя. Таким образом, у нас остается лишь один претендент на место убийцы.
Они вышли из-под тени деревьев и неожиданно для Ватсона оказались прямо перед южным крылом. В окне первого этажа белело чье-то узкое лицо. Доктор тихо вскрикнул, заметив его.
– Да-да, это он! – хладнокровно отозвался Шерлок Холмс. – Роджер Харт давно наблюдает за нами. У него расшатаны нервы, он в ужасе. Когда он видит полицию и нас, его охватывает паника и он уже не контролирует свою речь.
– Простите, Холмс, но что особенного сказал мистер Харт? Я внимательно слушал его и ничего не заметил…
Сыщик обошел маленький пересохший пруд и двинулся к крыльцу, не спуская взгляда с лица в окне.
– Гораздо важнее, чего он не сказал! Роджер ни разу не упомянул о том, что его сестра жаловалась на боли. Он соврал нам, заявив, что они общались как ни в чем не бывало. Полагаю, он не разговаривал с ней вовсе. Трудно как ни в чем не бывало болтать с жертвой, к убийству которой ты готовишься.
Ватсон содрогнулся, представив, как Роджер Харт прятался по углам, словно крыса, избегая общения с любящей его сестрой.
Они приблизились к входу в южное крыло.
– Нам осталось выяснить лишь одно, – сказал Шерлок, расстегивая пальто.
– Что же?
– Зачем он раздвинул шторы.
– Вы всерьез полагаете, что это важно? – озадачился Ватсон.
– Самое важное, что есть во всей истории!
Роджер Харт распахнул дверь своей комнаты раньше, чем они подошли. Он дожидался их, прислонившись к косяку – бледный, взлохмаченный.
– Портьеры! – крикнул Холмс еще издалека. – Зачем вы раздвинули их?
Роджер молча помотал головой. Губы его прыгали на обескровленном лице.
– Так зачем? – резко повторил Холмс, приблизившись.
Ватсон со смесью жалости и брезгливости смотрел на лицо убийцы.
– Я… Не… – просипел тот.
Холмс нахмурился.
– Ну же, мистер Харт! Довольно лжи! Ответьте на один вопрос – и я оставлю вас наедине с вашей совестью! Шторы были задернуты: горничная вашей сестры внимательна и добросовестна. Зачем вы открыли окно?
Роджер сник.
– Маргарет хотела взглянуть на звездное небо, – прошептал он. – Я не в силах был отказать ей в последней просьбе. Это меня и погубило.
Глаза его закатились, и Роджер Харт начал сползать по стене. Ватсон подхватил его, и вместе с Холмсом они затащили почти бесчувственное тело в комнату.
Когда в Харта влили бренди, щеки его порозовели. Он открыл глаза и попытался сесть.
– Лежите! – приказал Холмс. – Вы убили сестру, желая помочь ей?
– Маргарет… Она просила об этом. Я не хотел! Но отказать ей было свыше моих сил! Если бы вы знали, в каком аду она жила! А вместе с ней и я.
Ватсон заставил беднягу глотнуть еще бренди. Харт окончательно пришел в себя, но руки его мелко дрожали.
– Вы спрашивали о портьерах… – слабо проговорил он. – Почему? При чем здесь они?
Сыщик склонился над ним.
– Я опасался, что у вас есть сообщник и таким образом вы подавали ему сигнал: «дело сделано». Рад, что это не так.
Роджер нашел в себе силы улыбнуться.
– Сообщник? Нет, мистер Холмс, я ни с кем не мог разделить эту ношу. И мне нести ее до конца моих дней. Я хотел избежать казни за убийство Маргарет, но теперь думаю, что был глупцом. В моем случае это не воздаяние за грех, а милость.
