— Хочешь попробовать, — спросил меня Пьер, протягивая арбалет.
— Ну-ка дай его сюда!
Тяжелый, зараза! Попытался прицелиться в ромашку. Чёрта два! Ходит ходуном — и всё тут. Со вздохом отдаю обратно:
— Нет, не получится. Сначала нужно научиться хотя бы в руках его держать.
— Конечно же, всё сразу ни у кого не получается, — улыбнулись наши охотники. — Идем к следующей полянке!
Следующую полянку пришлось обходить по кустам кругом. Птицы оказались на той стороне. Добыли трех птиц — Арман раз промахнулся. Пьер потряс сетку на поясе слуги.
— Крупные. На всех хватит. И на нас, и на слуг. Может быть, оленя поищем?
— Без загонщиков-то и пешком? Даже если и увидим, подстрелим, то он от нас всё равно уйдет. Разве что, если к лошадям за собаками вернуться. Так мы гончих не взяли. Давай уж как-нибудь в другой раз. На обед-то добычи хватает.
На большой поляне полная идиллия. Аманда возлежит под дубом на расстеленном коврике и о чём-то мечтает, закрыв глаза. Луиза и Катрин ползают в траве, собирая землянику. Перемазали все платья, а у Катрин губы и подбородок в ягодном соке.
— Грязные аристократки! — хохочет Арман.
Птицы ощипаны и уже крутятся над костром на вертелах. А мы, ожидая яств, пустили в ход фляги с вином. Пьер лежит на спине, натянув шляпу на глаза, и делится своими пристрастиями.
— Вот за что я люблю лесную охоту? Выследил, подкрался, подстрелил, ощипал, зажарил и съел. Одно удовольствие! А с людьми как? Интриги, слежка, страхи и смотри, как бы тебя самого не подстрелили. А если уж ты кого и подстрелишь, то съесть нельзя.
— Фу, какие ты гадости говоришь, — возмутилась Луиза. — И придет же такое в голову! Эй, как там наш обед?
— Еще минут десять, ваша милость, — донеслось от костра.
Знатная дичь получается на открытом огне! Совсем не то, что в духовке домашней, газовой плиты. Или так аппетит нагуляли? Мясо фазанов нежное и сочное, попахивающее дымком. Никаких специй не надо. Двух птиц хватило, чтобы насытиться вшестером. А потом еще и ароматная земляника, собранная нашими дамами. Рай, да и только!
— Совсем не хочется возвращаться домой, — тихо признаётся Аманда. — Куда там до нас королевской охоте.
— Часика два-три еще можно понежиться здесь, — отвечает Луиза. — Можно даже и вздремнуть. Я, пожалуй, так и сделаю.
И в самом деле, через пять минут уже засопела, повернувшись на бок и уткнувшись носом, в изгиб своей левой руки. Катрин же не сидится на месте. Мобилизовала Армана и потащила его к краю леса учить ее стрелять из арбалета.
— Я всё время дивлюсь на Луизу и Катрин, — тихо, чтобы не побеспокоить дремлющих Аманду и Луизу, говорит Пьер. — Да и на Аманду тоже. Вращаться в таком парижском обществе, следовать его обязательным и жестким канонам много лет и не потерять при этом своей естественной простоты. Ты понимаешь, Серж, о чём я?
— Признак хорошего, острого ума и решительного, но доброго характера, присущего далеко не всем.
— Спасибо, Серж, — пробормотала Луиза, не раскрывая глаз.
— Спи, давай, раз спишь, и не подслушивай чужие разговоры, — цыкнул на нее Пьер. — Вот уж привычка быть всегда настороже. Чисто дворцовое — постоянное ожидание всяких подвохов. Может, и нам подремать? А?
Солнце уже клонилось к кронам деревьев, когда мы вернулись в замок. Гийома еще нет. Уже почти в полной темноте прискакал слуга из Парижа.
— Шевалье де Брие велел передать, что задержится в Париже. Просил ждать его к завтраку.
— Похоже, обнаружил что-то интересное и важное, — предположила Аманда.
* * *
— С чего начать? С Дома Граммонов, «Сосновой шишки» или дворца Тревиля? — осведомился Гийом во время завтрака на башне.
— Давай по порядку, откуда всё и началось — с «Сосновой шишки», — попросил я.
— Хорошо. Поселили мы там двух наших слуг еще позавчера под видом крестьян, приехавших в Париж с кожами на продажу. Повозку и кладь я взял на время у своих знакомых. В таверне на втором этаже восемь комнат для постояльцев. Четыре с окнами на Нотр-Дам и две с окнами во двор заняты уже довольно давно. У прислуги мы выведали, что самые первые из постояльцев живут в таверне уже больше месяца.
В каждой из комнат по два человека. Итого — двенадцать. Поскольку все они завтракают и ужинают в одно время и переговариваются тут же между собой, получается, что все они одна компания. По одежде, оружию — дворяне. По манерам двое выделяются из всех, как командиры, руководители. За ними и следили. Примерно половина людей из этой компании сидит весь день в таверне, а остальные парами уходят в город.
Те, за кем мы следили, привели нас в два места. Первое — это большая таверна и постоялый двор «Кардинал» на площади Сен-Сюльпис. Второе — дом на улице Феру. В оба места я послал монахов. В «Кардинале», судя по всему, живут около тридцати человек тоже из партии Генриха Лотарингского. Преследуемые вошли прямо в таверну и исчезли в комнатах наверху. Монахи и наши люди узнали всё, что можно о постояльцах. Идет ли слежка за этой таверной со стороны заговорщиков Конде мы не выяснили. Слишком оживленно внутри и снаружи.
А вот в снятом доме на улице Феру, по словам наших монахов, человек пятнадцать — я думаю, из партии Конде. Люди Генриха толкались вокруг этого дома примерно до шести вечера, пока не начало смеркаться. К ним подходили какие-то темные личности. И эти личности потом отправлялись за некоторыми из тех, кто выходил из дома.
— Так, подобьем итог по этой части. Пока рассказ Гийома свеж в памяти, — сказал я. — Заговору Генриха уже не меньше месяца. В «Сосновой шишке» у него двенадцать человек. В «Кардинале» будем считать, что тридцать. Всего — сорок два. Если где-то есть еще, то нам неизвестно. У Конде на улице Феру пятнадцать человек. За ними следят люди Генриха. Наверняка слежка обоюдная. Иначе не было бы жалоб на убийства, которые слышал наш поэт.
Есть две непонятные вещи. Маловероятно, что обе стороны не подозревают о взаимной слежке. Тем не менее не пытаются избавиться от шпионов друг друга. Почему? Слежка идет только днем, и никто не желает проявиться открыто? Или понимают, что убийством обнаруженных шпионов слежки не избежать. Появятся другие. А вторая непонятность — в ночных убийствах. Как жертвы среди ночи оказываются там, где их ждут? Выслеживают? Но как выследить поодиночке, если они живут вместе? Выманивают? Чем? Уж на легковерие или придурковатость жертв рассчитывать не приходится. Впрочем, для нас это особого значения не имеет. Просто интересно. Гийом, давай дальше.
— В доме Граммонов всё довольно спокойно. Жермена ле Гран бегает туда-сюда несколько раз в день. Посмотрели вчера за ней. Вроде бы всё невинно. Церковь, портной, подруга Женевьева ла Моль. Есть одна странность. Нет, пожалуй, две. У Женевьевы вроде бы любовник или друг то ли из городской, то ли из дворцовой стражи. Случайно попался на глаза нашим наблюдателям. Другая странность в том, что Жермена вчера посещала подругу дважды. Пьер, ты, когда видел даму, входящую в дом Граммонов?
— Часа в четыре, наверное.
— Это Жермена возвращалась от подруги. Вчера и позавчера она выходила из дома около трех. Похоже, посещает подругу в одно и то же время. А вчера сходила к подруге еще и под вечер. Что же касается Генриха, то не видно, чтобы он опасался за свою жизнь. Выходит в церковь или выезжает раз-другой в карете с одним или двумя сопровождающими. Правда, неясно, знает ли Лотарингский о наблюдении за домом. Не похоже, чтобы знал о покушении на него, или же у него нервы железные. Прислуга Граммонов проболталась, что при важном госте шестеро слуг и помощников.
— А мы с Катрин прекрасно знаем Женевьеву ла Моль, — сообщила Луиза. — Не раз были и у нее дома. И, действительно, любовником у нее лейтенант городской стражи Паскаль де Менж. Но никогда не поверю, что Женевьева заговорщица. Слишком она проста и у нее нет влиятельных родственников при дворе. Разве, что этот Паскаль…
— Отлично, — обрадовался я, — тогда вам с Катрин только и остается, что зайти в гости к Женевьеве днем, дождаться, когда появится Жермена, и завести разговор на заботящую нас тему. А что касается железных нервов Генриха, то пощекотать их лишний раз не мешает. Даже если он до сих пор еще не знает о нападении на Катрин. Нужно будет стрельнуть по Лотарингскому, когда он выйдет из дома для того, чтобы пойти в церковь. Пьер, ты у нас лучший стрелок, и это по твоей части.
— Понял.
— Стрельни так, чтобы пуля оставила хороший след поблизости от Генриха. Гийом, там есть место, где поставить карету со стрелком так, чтобы мгновенно можно было бы уехать?
— Позади дома небольшая площадь, где сходятся три улицы.
— Очень хорошо. А что делается во дворце Тревиля?
— Делаются очень даже интересные вещи. Почти, как только мушкетеры покинули с королем Париж, а было это месяца два назад, управляющий Тревиля отдал внаем фехтовальный зал и несколько комнат для гостей. Нанимателем будто бы является очень известный наставник шпажной и стрелковой науки. Ничего необычного здесь нет. Городское владение де Тревиля довольно обширно и даже, когда он сам в Париже, то некоторые службы, части владения уступаются на время кому-нибудь в пользование.
