На предплечье набухшая кровью борозда от пули. Луиза выкапывает из шкафа какое-то полотенце, рвет его вдоль и ловко перевязывает рану.
— Вернемся в замок, я тебе бальзам от ран наложу. У Аманды есть просто волшебное снадобье.
Между тем мелькание в окнах фехтовального зала почти прекратилось. Погасив свечу, ждем развязки. Минут через пятнадцать до нас едва донесся скрип сломанной двери. Из фехтовального зала выходят двое. За ними еще двое за подмышки тащат на своих плечах третьего. Вся пятерка выбирается на улицу и останавливается. Двое свободных от ноши бегут к разгромленной карете и, чуть-чуть не добежав, замирают. Потом начинают медленно отступать назад, разворачиваются и спешат к ограде дворца. Оступаясь и оглядываясь, волоча с собой тело товарища, группа уходит по улице и скрывается из вида.
— Вот и всё, — со вздохом большого облегчения подводит итог Арман. — Уцелела только четверка или пятерка клевретов Лотарингского. Смотреть пойдем?
— А надо ли? — с сомнением спрашиваю я. — И так знаем, что увидим. Однако как просчитался-то Генрих Лотарингский! Не учел, что зал хотя и фехтовальный, а тренировались там и в стрельбе. Похоже, что когда нападающие ворвались, то у защищающихся оказались под рукой пистолеты и мушкеты. А судя по тому, как они быстро ими воспользовались, оружие было заряжено. Так что мгновенно шансы уравнялись или почти уравнялись.
— Всё же надо бы сходить, — обронил Пьер. — Неплохо посмотреть, нет ли среди них кого-нибудь из знакомых нам.
— Я не пойду, — заявила Луиза. — Гийом, останься со мной, пожалуйста.
Побоище открылось нашим глазам просто поразительное. Несколько десятков недвижных тел разбросаны по залу. Кто на полу, а кто и друг на друге. Ни шевеления, ни стонов. Что это? Враги приканчивали и раненых? Кругом валяются шпаги, кинжалы, пистолеты. Похоже, что кто-то отбивался даже алебардой, сорванной со стены. Пьер и Арман медленно бродят по залу, рассматривая мертвые лица, иногда переворачивая лежащих ничком. Много совсем молодых людей.
— Вот этих двоих я видел за соседним столом в «Сосновой шишке», — говорит Пьер.
— А вот этого, в отличие от сказки для Катрин, я точно видел в свите принца Конде, — признал знакомое лицо Арман. — О, и еще один оттуда же. Самого Конде нет, а жаль. Зато противная сторона из северных провинций хорошо представлена главарями. На улице герцог Лотарингский, а вот и герцог де Бофор с кинжалом в шее. Мне он почему-то всегда нравился своей веселостью и благожелательностью. Что его потянуло в заговор? Да еще вдобавок не в качестве главного лица. Королем вроде обижен не был. Жаль. Пошли обратно!
— Ну, кто там? — спрашивает Луиза.
— Конде нет.
— Жаль, — словно сговорившись с Арманом, сетует наша герцогиня. — Опять выскользнул.
— Зато Бофор тут.
— Тоже жаль. Он мне всегда был симпатичен. Зря он связался с Лотарингским. Что дальше делаем?
— Нужно как-то стражу сюда призвать.
— Только вот сначала нужно самим отсюда убраться. Давайте я вас завезу к Арману, а сама поеду ночевать в Лувр. Оттуда и стражу предупрежу о какой-то вооруженной драке у дворца Тревиля. Встретимся вечером в замке.
* * *
Поздним утром, если не ранним днем, Аманда встретила нас у ворот замка. Взволнованная и невыспавшаяся.
— Как?
— Всё в порядке, — успокоил ее Арман. — Кончился заговор. Вместе с Генрихом Лотарингским и кончился.
— Слава Богу, что вы целы. Я вся извелась тут. Боялась, что сами ввяжетесь во что-нибудь.
— Так мы немножко и ввязались. Как же без драки-то! Ты же сама нас на нее благословила. Вон Пьера слегка поцарапали. Луиза говорит, что у тебя какой-то волшебный бальзам от ран есть.
— Есть, есть. Сейчас перевяжем, — и приказала слуге позвать своего лекаря. — Рассказывайте.
Арман подробно и красочно описал, как всё было.
— Вот и ладно, вот и ладно. Луиза приедет — и узнаем остальное. Королева Анна, конечно, догадается, чьих это рук дело, даже без Луизы. Если она будет молчать, то и нас никто не побеспокоит. Иначе нам не миновать дознания Ришелье, — и Аманда тяжело вздохнула.
Катрин приехала раньше Луизы и уже хорошо осведомленная о том, что происходило без нее.
— В Лувре кутерьма. Никто не может понять, что же произошло на улице Старой голубятни. Предположения строятся одно сказочнее другого. Королева молчит. Стража перетаскивает трупы в ближайший монастырь. Служба кардинала в растерянности. Всех интересует тайное присутствие в Париже герцогов Лотарингского и Бофора и с кем это они так не поладили, что умерли в одночасье от смертельных ран. Вот Луиза приедет и всё расскажет.
Луиза приехала к вечеру.
— Королева благодарит нас за оказанную короне услугу. Мужчинам она угрожает орденами, а женщинам — своим благоволением. Что из этого хуже, я не знаю.
— Всё хуже, — мгновенно отреагировала Аманда. — Нам бы лучше остаться в тени. Наше участие еще не выплыло, или уже пора как-то спасаться?
— Пока о нашей роли в этом побоище никто не подозревает, но кто знает, куда может привести следствие. А оно наверняка начнется, и причем в ближайшие дни. Служба Ришелье уже отправила гонца в Ла-Рошель с сообщением о происшествии. Если кардинал правильно его поймет, то с королём или без короля он будет в Париже через два-три дня. До Ла-Рошели-то всаднику всего сутки пути без остановки.
— Д’Артаньяну потребовалось бы меньше, — пробормотала себе под нос Аманда.
— Кому-кому? — переспросила Луиза. — Какому д’Артаньяну?
— Не обращай внимания. Это я так, про себя.
— A-а, тогда ладно. Я уговорила Анну молчать, пока причастные к этой истории лица не соберутся и не решат, в каком виде она может быть разглашена. Завтра в одиннадцать королева ждет нас у себя. Приглашены также Архиепископ Парижский и падре Березини.
— Нужно как-то отбиваться, — буркнул Пьер.
— Придется, — согласился я.
* * *
В кабинете королевы собрались все приглашенные.
Ждем. Падре Березини время от времени бросает заинтересованные взгляды на Катрин. Архиепископ сосредоточенно вертит четки. Аманда о чём-то шепчется с Луизой. Я созерцаю роскошь кабинета, а Арман с Пьером просто скучают. Однако дождались.
— Можете садиться, господа, и не вставать при разговоре. Будем считать, что в этой комнате в ближайший час условности этикета не действуют. Герцогиня де Шеврез объяснила мне, что дело, побудившее меня вас собрать, на самом деле не так-то просто, как мне казалось сначала. Но прежде я хочу поблагодарить вас всех, а за что — вы и сами понимаете. Кто-нибудь хочет начать? Ваше преосвященство?
— Ваше величество, мы с падре Березини не осведомлены обо всех обстоятельствах этой истории. Хотелось бы выслушать сначала непосредственных участников событий.
— Согласна. Вы что-то хотите сказать, графиня?
— Ваше величество, виконт де Бурже, несмотря на молодость, — очень одаренный и вдумчивый человек. Это он предложил план быстрого устранения угрозы для короны. Поэтому лучше него вряд ли кто-то сможет охватить всё, что касается и прошедших событий, и возможных событий будущего.
— Я помню вас, виконт. Начинайте.
— Благодарю, Ваше величество. Прежде всего остановлюсь на том, что нам, как участникам событий, хотелось бы остаться в тени. И дело вовсе не в какой-то небывалой скромности или пренебрежении королевской милостью. Здесь совсем другие соображения, и мы полагаем их достаточно серьезными и убедительными.
Во-первых, именно как участникам событий нам приоткрылись некоторые нити, ведущие от заговорщиков к некоторым жителям Парижа. Причем мы не можем ничего сказать о злонамеренной деятельности этих лиц и их осознанном участии в заговорах. Связи могут быть совершенно случайными, как между любыми людьми в большом городе.
Если наше участие в событиях окажется известным, то мы будем объектами дознания, из которых постараются выжать всё нам известное. Что это значит, вы понимаете, Ваше величество.
— Еще бы! Зная Ришелье… Продолжайте, виконт.
— Во-вторых, принц Конде и Генрих Лотарингский, южные провинции, северные и западные. Сколько жителей Парижа могут быть заподозрены в сочувствии им? Да, наверное, чуть ли не половина Парижа может оказаться происхождением оттуда. Тем самым поиск пособников заговорщиков в Париже может вылиться в новую Варфоломеевскую ночь. Но уже не святую, а сыскную. Мы считаем, что этого нельзя допустить. А не допустить очень просто. Нас в этом деле нет, и всякая связь заговорщиков с Парижем перестает существовать. Если в Париже и были какие-то пособники заговорщиков, то они уже настолько напуганы, что совершенно безвредны. Нельзя из-за них ставить под удар множество ни в чём не виноватых людей.
— Над этим стоит подумать, виконт. Есть еще что-нибудь?
