стеклом. Оно оцарапало изнутри горло и щеки, ранило язык и теперь блестело на замаранной красным ткани.
– Ронда… У тебя кровь, – побледнев от ужаса, выдавила Этель.
– Ты ее видишь? – Сердце опустилось в пятки, а под ребрами разверзлась пугающая пустота. – Только не это…
– Я позову врачей.
Этель вскочила с кровати и ринулась к двери. Ронда кинулась следом и успела поймать сестру за запястье, когда той до коридора оставалась пара шагов.
– Не надо!
– Почему это?! Ты собираешься тут вылечиться или сдохнуть?!
– Этель! Остановись и хотя бы раз послушай меня!
Взгляд Этель метался, выдавая желание девушки сбежать. Однако она все же тяжело вздохнула и выпрямилась, повернувшись к двери спиной.
– Дай-ка угадаю, – медленно проговорила она, – это видим только мы? И именно поэтому ты здесь? Ты рассказала кому-то про эти видения?
Ронда кивнула. Это действие далось с таким трудом, будто позвонки в шее срослись, а мышцы окоченели.
– Почему ты так спокойна? – дрожа от ужаса, прошептала Ронда. – Ты ведь тоже ранена. Неужели не чувствуешь, что этот бред вытягивает из тебя жизнь? Не ощущаешь себя выпотрошенной плюшевой игрушкой? Или может…
Ронда застыла, а по телу прокатилась ледяная волна осознания.
– Ты знаешь, что происходит.
Этель не ответила. Она подняла глаза, в которых блестели слезы, и вдруг накинулась с объятиями на Ронду. Та от неожиданности едва не рухнула на пол, но все же крепко обхватила сестру руками.
Она не помнила, когда обнимала сестру в последний раз. Может, в детстве, когда они обе были еще детьми? Оттого эти объятия были еще важнее, еще горше.
– Я знаю, как все исправить. Я знаю, как тебя спасти, – прошептала Этель, гладя Ронду по растрепанным волосам. – Как спасти всех нас.
А потом она исчезла, выпорхнув из палаты вспугнутой пташкой. Ронда хотела кинуться следом, остановить ее и расспросить обо всем. Что, черт возьми, творится в этом городе?!
Но на пороге палаты ее за плечи поймала медсестра.
– Пора спать, мисс Уайлен, – она вручила Ронде стакан воды и таблетку, которую заставила выпить в своем присутствии.
– Мне нужно поговорить с сестрой, – проглотив лекарство, затараторила Ронда. – Прошу вас!
– Она придет завтра, – уже не глядя на пациентку, заверила медсестра и захлопнула дверь.
Ронда кинулась к двери, надеясь вырваться из палаты, но та не поддалась. Замок был заперт. Руки опустились сами собой.
Прежде чем свет в палате погас, Ронда успела заметить, что кровавое пятно на простыне пропало. Потом снаружи щелкнули выключателем, и комната погрузилась во тьму. Ронда осталась стоять, не смея пошевелиться. Она прислушивалась к собственному телу, с изумлением понимая, что больше не чувствует себя сломанной куклой.
– Куда же ты влезла, Этель? – пробормотала Ронда, а затем рухнула на колени перед кроватью. Она плакала, уткнувшись лицом в подушку, пока не выключилась.
Глава 29
Каспер
Назначить встречу под мостом было одновременно отстойной и гениальной идеей. Отстойной, потому что здесь ужасно воняло. От воды, несмотря на довольно теплый вечер, тянуло холодом. Всюду валялись пустые пивные банки и осколки бутылок. Встретиться здесь – все равно что назначить свидание у помойки.
Однако неоспоримые плюсы у этой локации все же были.
По нижней поверхности моста тянулись неоновые ленты. Они не только красиво подсвечивали строение, но и развеивали мрак здесь, у берега реки. Неон окрашивал темную воду то в синий, то в зеленый, то в розовый. Цвета перетекали друг в друга, гипнотизируя.
Красиво. Но, что важнее всего, лицезрел эту красоту под мостом пока что лишь Каспер. Больше вокруг ни души.
– Ты тоже принес перекусить?
Каспер обернулся, едва не уронив коробку с пиццей. Дарен стоял на последней ступени лестницы, выглядывающей из-за береговой опоры, покрытой уродскими граффити. Дарен неловко улыбнулся, в знак приветствия поднял руку и неуверенно раскрыл ладонь. Щеки Каспера тут же обожгло смущением, а сердце забарабанило по легким.
Он готовил речь приветствия с того самого момента, как Дарен согласился прийти, но теперь слова абсолютно не шли. Они обрывками крутились в голове, но отказывались складываться во что-то связное. Точно кто-то швырнул на пол собранную мозаику.
– Еда, да, – сдавленно буркнул Каспер и опустил взгляд на коробку, от которой исходил единственный приятный в этом месте аромат.
Дарен тряхнул небольшой пакет, и в нем что-то звякнуло.
– Охлажденный зеленый чай, – пояснил Йоркер, – надеюсь, ты…
– Люблю, – выпалил Каспер так резко, что Дарен умолк на полуслове.
Оба молчали, прекрасно понимая, что это слово еще прозвучит сегодня. И отнюдь не в сторону чая…
– Здесь нет скамейки, чтобы присесть, – Каспер обвел взглядом каменистый берег, где даже на земле устроиться было негде. – Я затупил, когда пригласил тебя сюда. Извини.
Вместо ответа Дарен пожал плечами и сел на ступеньку, на которой стоял. С одной стороны, что была ближе к перилам, он поставил пакет, а с другой – похлопал рядом с собой.
– Ужасный пикник, – совершенно искренне выдохнул Каспер, все же присаживаясь рядом с Дареном. Между ними он поставил коробку с пиццей.
– Неправда, – возразил Дарен с легкостью, какой Каспер еще никогда в Йоркере не замечал.
Дарен сегодня вообще выглядел другим. Его взгляд не метался, в глазах не стояли слезы. Он казался более свободным, будто наконец осмелился дышать полной грудью.
Что произошло? Кто же снял с шеи Дарена удавку и как ему это удалось?
– Прости, что бросил тебя сегодня и ушел, – сожаления желчью горчили на языке Каспера. Он не хотел начинать вечер с этих слов, но боялся, что позже растеряет остатки мужества и не произнесет их вовсе. – Так было нужно.
– Я не злюсь, – голос Дарена мягкий, точно теплый зимний свитер. – Возможно, мне тоже сегодня придется уйти раньше времени. Поэтому я надеюсь на твое понимание.
– Конечно, – Каспер тяжело сглотнул, вспомнив, что ему самому сегодня предстоит. Если бы не осознание этой опасности, осмелился бы он на эту встречу? – Просто я хотел, чтобы ты знал. Я ушел не потому, что ты мне неприятен или я о чем-то сожалею. Наоборот, я ушел, потому что…
«Хотел найти способ спасти тебя», – должен был договорить он, но не мог. Потому что Дарен, который сейчас сидел рядом, в спасении уже не нуждался. Так подсказывало нутро.
Дарен, который вломился в дом Каспера, потому что захлебывался в ядовитом бреду насланных кошмаров, и Дарен, с которым он говорит сейчас, – разные люди. От Йоркера больше не веяло паникой, во взгляде не читалась безысходность, а между слов – желание распрощаться с жизнью, что стала невыносимой мукой.
Касперу стоило бы спросить Дарена о том, что случилось.
