он направляется к одной из множества машин у подножия лестницы. — Примут ли тебя твои братья, когда ты скажешь, что твои сыновья наконец-то переиграли тебя? Ты станешь посмешищем.
Я отступаю назад, когда он делает еще шаг, и Джованни прижимает меня крепче, сдавливая мою грудь своей стальной хваткой.
— Вы можете забрать мой дом и искалечить мою жену, но вы не займете мой трон, — выплевывает он, его дыхание касается моего лица, когда мы слышим звук отъезжающей Арианы на одном из множества черных внедорожников. — Я приду за вами, и когда я это сделаю, весь ваш замок рухнет.
Джованни достигает нижней ступеньки, а его сыновья просто смотрят, чертовски хорошо зная, что никогда больше не будет ими править. Мужчины обычно не поднимаются, оказавшись на глубине шести футов. Парни останавливаются, и когда Джованни тянется к ручке двери, рука Романа скользит назад за пистолетом.
Он встречается со мной взглядом, ожидая моего движения, но даже с ножом у моего горла я еще не закончила. У меня есть еще одна карта, и я не остановлюсь, пока ее сила не испепелит его так же, как его жестокость испепелила его сыновей.
— Когда ты разрушишь их замок, — выплевываю я, впиваясь ногтями в его руку у моей груди и надеясь, что Роман успеет пустить пулю ему в голову прежде, чем его нож вонзится в мою кожу. — Убедись, что ты очень стараешься ради своей жены, в конце концов, твои сыновья годами передавали ее по кругу, как кусок использованного мяса. Неудивительно, что ей было так трудно забыть Романа. Ты должен гордиться. Они трахаются как чемпионы, но эта твоя сучка, она действительно знает, как заставить девушку почувствовать себя особенной. Интересно, что ты почувствовал, когда она засунула свой язык тебе в горло сразу после того, как он погружался в мою киску? Держу пари, ты мог ощущать вкус этой маленькой обычной шлюхи у себя во рту всю ночь напролет.
Джованни рычит, и когда я чувствую, как его мышцы вздрагивают под лезвием, рука Романа вырывается, а моя отлетает назад, вонзая острое лезвие моего ножа в его бедро. Джованни рычит, гнев пульсирует в нем как никогда раньше, и тут он замечает пистолет.
Роман нажимает на курок, и меня швыряет на землю, а Джованни отпрыгивает назад, уклоняясь от пули так, как это может сделать только человек с многолетним опытом. И не успевают мои поцарапанные колени покрыться кровью, как Джованни ныряет в открытую дверь машины и уносится по своей длинной дороге.
Ярость пульсирует в моих венах, когда я смотрю, как он сбегает. Я могу только представить, что должны чувствовать парни. Он был прямо там, в их руках. Они собирались получить все, что хотели, все, чего так долго ждали, но я стояла прямо у них на пути. Если бы я только отошла в сторону, если бы я встала после того, как он толкнул меня, они бы преуспели.
— Ты в порядке? — Спрашивает Маркус, спускаясь по последним нескольким ступенькам, беря меня за руку и помогая подняться на ноги.
— Да, — бормочу я, глядя за подъездную дорожку и наблюдая, как Ариана выезжает на главную дорогу и уносится прочь, как пуля, а ее муж мчится за ней. — Извините, — говорю я им. — Я должна была…
— Нет, — говорит Леви, тоже глядя вслед отцу. — У нас будет свой шанс. Он гордый человек. Он не сможет удержаться и придет за нами после того, что мы только что сделали. Он захочет доказать, что у него все еще есть все необходимое, чтобы сдерживать нас, и хотя сейчас у нас могут быть ключи от королевства, пока он еще дышит, оно по-прежнему принадлежит ему. Эта война только начинается, Шейн. То, что ты пережила сегодня вечером, не было даже верхушкой айсберга.
31
Кровь течет у меня между сисек, когда я вхожу обратно в парадную дверь дома детства мальчиков. Мои колени болят от падения с лестницы, а на ребрах определенно синяки от удара Джованни, но боль в шее — это то, что убивает меня. Это не так уж плохо по сравнению с тем адом, через который я прошла в прошлом, но в любом случае это неприятно. Это похоже на порез бумаги, и от этого хочется кричать.
Я провожу взглядом по мертвым телам, заполняющим фойе, и мой желудок сжимается. Я видела, как людям потрошили животы и убивали самыми жестокими способами с тех пор, как попала в этот мир, но эти люди заслужили это. А здесь… Я не знаю. Что, если эти люди не были плохими парнями и их единственной ошибкой было то, что их нанял такой ублюдок, как Джованни ДеАнджелис? Что, если у них дома семья, новорожденный ребенок или любящая жена?
Я стараюсь отодвинуть это на задний план. Что сделано, то сделано. Я же не могу вернуться во времени, выстроить их в шеренгу и допросить с пристрастием об их жизни, прежде чем передать их парням, чтобы они покончили с ними. Я должна найти способ смириться с этим, потому что, даже если бы меня здесь не было, в конечном итоге все закончилось бы так же.
Закрывая за собой дверь, я игнорирую прилив виноватого удовольствия, который пульсирует во мне при виде крови Арианы, оставшейся с обратной стороны массивной двери. Я хотела бы поиграть с ней еще немного, позволить ей почувствовать тот ад, через который она заставила меня пройти, позволить ей страдать так же, как страдала я, но она ненадолго протянет. Она получит по заслугам. Это только вопрос времени.
Направляясь к лестнице, я выбираю длинный обходной путь, не желая ступать по лужам крови или перешагивать через мертвые тела, как будто они ничего не значат. Я хватаюсь за перила и поднимаюсь по массивной лестнице, на самом деле не зная, куда мне идти дальше. Я почти уверена, что парни намерены оставаться здесь, поскольку они привели с собой волков, но никогда нельзя быть слишком уверенной, когда речь заходит о братьях ДеАнджелис. Хотя, если они останутся, я почти уверена, что они совершат налет на замок, чтобы забрать оттуда все до последнего пистолета. Рано или поздно оружие им понадобится.
Особняк невероятный, современный и элегантный, с легким готическим оттенком, хотя это может быть из-за мертвых тел внизу. Потолки высокие, а комнаты огромные. Знаете, я никогда не была в таком доме, как этот, за исключением того
