раза, когда была здесь в прошлый раз, но я видела только гардеробную и столовую, так что это не в счет.
Я брожу по комнатам в поисках ванной, чтобы умыться, когда открываю дверь в комнату, которая, должно быть, была комнатой Арианы. У меня отвисает челюсть. Здесь впору жить гребаной королеве: собственная гостиная, огромная гардеробная — больше, чем вся моя квартира, плюс отдельная ванная, от которой у меня слюнки текут. Я думала, что моя ванная в замке была впечатляющей, но эта не сравнится ни с чем.
Я замираю в этой огромной комнате, представляя себе ее жизнь здесь. У нее было все, о чем она мечтала, но только не с тем ДеАнджелисом.
Подходя к огромному шкафу, я провожу пальцами по дизайнерским платьям и мимо массивных меховых шуб, которые я никогда в жизни не смогла бы себе позволить. Я ловлю себя на том, что опускаю взгляд на свои дешевые джинсы и черную толстовку с капюшоном. Как жалко.
Видя кровь, пропитавшую мою одежду, я стаскиваю ее и бросаю на пол, наплевав на то, что испачкаю девственно чистый ковер, пока роюсь в роскошном шкафу в поисках чего-нибудь такого, что не привело бы к ограблению на улице.
Проходя по гардеробной в одном лишь прозрачном черном лифчике и стрингах, я ловлю себя на том, что восхищаюсь впечатляющей цветовой гаммой передо мной. Обувь на полках отсортирована по цвету, и там должно быть не менее тысячи различных вариантов. Сапоги. Шпильки. Босоножки. Беговые кроссовки. Все, о чем только может мечтать женщина, было у Арианы под рукой.
Не в силах сдержаться, я беру черные туфли-лодочки на шпильке с великолепной красной подошвой и просовываю ноги прямо в них. Они сидят как влитые, и, судя по гладкой, безупречно красной подошве, эти великолепные каблуки даже никогда не надевались.
Что за гребанное расточительство. Придется оставить их себе и показать им как хорошо провести время.
Выводя свои новые туфли на каблуках на прогулку, я нахожу укромный уголок поглубже в шкафу, где нет ничего, кроме кнопки на стене, и, черт возьми, я всего лишь человек. Я нажимаю на эту чертову кнопку изо всех сил, что у меня есть, и жду, как стена отодвигается, демонстрируя огромную коллекцию украшений. Бриллианты смотрят на меня, вся стена сверкает, как глаза Маркуса, когда он играет в крови. Браслеты, бусы, ожерелья, кольца. Как будто “Тиффани” здесь вырвало, и она забыла убрать за собой.
— Отшлепай меня, папочка, — бормочу я себе под нос. — Я была плохой, очень плохой девочкой.
Я беру бриллиантовый браслет и надеваю его на руку, прежде чем нахожу другой, а потом еще один. Ожерелья свисают у меня между грудью, некоторые доходят до пупка, в то время как другие едва доходят до ключицы. Я осыпаю себя бриллиантами, украшая пальцы и уши самыми изысканными украшениями. Должно быть, на мне надеты миллионы долларов, и мне это чертовски нравится, хотя я прекрасно понимаю, что это не более чем наряд. Такая девушка, как я, никогда и мечтать не могла о такой роскоши.
Нахожу прозрачный халат типа: "Я только что убила своего мужа", набрасываю его на руки, позволяя мягкому материалу свисать с плеч, чувствуя себя гребаной рок-звездой. Черт побери, если парни когда-нибудь отберут у меня эту комнату, им придется беспокоиться не о своем отце. Прямо сейчас я нахожусь во сне, и до этого момента я даже не осознавала, что это было все, чего я когда-либо хотела. Я думаю, иногда мы не знаем, что нам нравится, пока это не швырнут прямо нам в лицо: трое убийц внизу — прекрасный пример этого.
Подойдя к зеркалу, я рассматриваю себя, и в тот момент, когда по моей спине пробегает дрожь, Маркус заходит мне за спину, его рука обвивается вокруг моего тела, и он наблюдает за мной через зеркало. Его темные глаза наполнены сильнейшим желанием, и я не могу не задаться вопросом, нравится ли ему это, но когда его пальцы касаются крови, медленно стекающей по моей груди, я понимаю, что не могла ошибаться сильнее.
Его заводят не бриллианты и каблуки, а кровь.
Его пальцы скользят по моей крови, прежде чем поднять их вверх. Он нежно прижимает их к моим губам, а затем размазывает кровь по моему лицу, как помаду. Его рука без предупреждения зарывается в мои волосы, откидывая мою голову назад и поворачивая мое лицо, пока его глаза не оказываются прямо на моих.
Эти восхитительные губы прижимаются к моим, и он крепко целует меня, в то время как его рука проскальзывает под прозрачный халат и спускается к моим трусикам. Его пальцы проскальзывают внутрь, и я хватаю его за руку, толкая его ниже, когда отчаяние захлестывает меня.
— Шейн, детка, где ты? — Я слышу, как Леви зовет меня от входной двери спальни. Я отрываю свои губы от губ Маркуса, и он припадает прямо к моей шее, заставляя меня застонать, как раз в тот момент, когда Леви появляется у входа в огромную гардеробную. Он делает паузу, осматривая открывшуюся перед ним сцену, и видит раскаленное желание и нужду в моих глазах.
Он облизывает губы, а в глазах пульсирует голод, и, черт возьми, в отличие от его брата, он помешан на бриллиантах и каблуках.
— Гребаный ад, — выдыхает он, когда я чувствую, как толстый член Маркуса трется о мою задницу.
Я встречаю горячий взгляд Леви и улыбаюсь ему в ответ.
— Трахни меня, Леви. Заставь меня кричать.
Не желая разочаровывать, он направляется к большой гардеробной, на ходу снимая свою заляпанную черную толстовку с капюшоном. Под ней на нем нет майки, и мой взгляд скользит по его рельефному прессу. У меня слюнки текут при одном взгляде на него. Он встает передо мной, и я провожу пальцами по его телу, пока Маркус снимает толстовку позади меня.
Леви берет меня за бедро и поднимает его высоко, пока подошва моей туфли-шпильки не упирается в полку прямо у его талии, широко раздвигая меня, а прозрачный халат распахивается, демонстрируя мой подтянутый живот и бедра.
Он придвигается ближе, когда Маркус прижимается к моей спине, его обнаженный член прямо там. Он берет халат и стягивает его с моих рук, позволяя ему упасть беспорядочной кучей к нашим ногам, в то время как Леви захватывает мои губы своими, его руки блуждают по моей коже, посылая дрожь по всему телу.
Протягивая руку назад, я беру Маркуса за член, чувствуя, насколько он тверд
