накануне беспорядок, приветствовала его криками „ура“ и маханием шапок. Окончив заданный на работе урок, команда возвратилась в казармы боковою дорогою, мимо казарм матросов, где также кричала „ура“ и махала шапками, матросы отвечали из окон тем же, но к команде не присоединялись.
По возвращении в казармы вся команда была арестована и посажена под конвоем от крепостной артиллерии на поезд крепостной железной дороги для препровождения на форт „Павел'“. По пути на промежуточной станции, где поезд принужден был задержаться для маневрирования, он был окружен толпой матросов человек около 700, и на конвой посыпались камни, причинившие несколько тяжелых ушибов. Тогда конвоем при поддержке вызванных на помощь учебных команд был открыт огонь; оставив на месте одного убитого и одного тяжело раненного, толпа матросов рассеялась, и арестованные были доставлены благополучно по назначению.
Разбежавшаяся толпа направилась на Павловскую ул. и, сломав ворота в учебно-артиллерийском отряде, ворвалась во двор, присоединила к себе значительную часть этого отряда и вышла на улицу, где начала производить беспорядки, тушить фонари, бить стекла в казармах и частных домах и стрелять в воздух из захваченных винтовок. Увеличившись еще людьми из других экипажей, толпа разломала калитку и стены, соединяющие казарменные дворы с двором морского собрания, разбила стекла и двери, разгромила и разграбила кухню и буфет, а затем, выйдя на Большую Екатерининскую ул., перебила стекла в лицевом фасаде морского собрания, в морской библиотеке и в некоторых офицерских флигелях.
Во время вышеописанных событий в экипажах, остававшихся еще спокойными, пронеслось известие, что сухопутными убит на Александровской ул. один матрос и что надо отомстить. Матросы некоторых экипажей захватили тогда ружья и патроны и, выбежав на улицу, присоединились к бунтовавшей уже там толпе.
Исполняющий должность старшего флагмана 2-й флотской дивизии контр-адмирал Беклемишев, отправившийся по приказанию главного командира на место беспорядков с целью получить о них более точные сведения, едва спасся от преследования толпы, которая, увидев его, подняла страшный шум, свист и начала бросать в него камни.
В 8 И часов вечера большая толпа матросов и хулиганов обстреливала дважды 3-ю Северную казарму, охраняемую учебной командой 1-го кронштадтского крепостного пехотного батальона, но оба эти нападения были отбиты после открытия огня пачками. Оборонявшие потеряли ранеными двух человек, а из нападавших никто задержан не был.
Около 10 час. для рассеяния большой толпы, собравшейся на углу Михайловской и Владимирской улиц, была послана 1-я рота 1-го кронштадтского крепостного пехотного батальона. Из Купеческой, а затем из Михайловской улиц эту роту встретили залпами, но они, однако, тотчас же прекратились после ответного огня роты; были сделаны по роте выстрелы также и с тыла, по-видимому, артиллерийским патрулем, который, однако, тотчас же разбежался. Рота понесла потери: 1 убитый, 1 тяжело и 3 легко раненных.
Были также попытки толпы напасть на морскую загородную лабораторию, но этому воспрепятствовала охранявшая этот участок рота крепостного батальона.
Дальнейших попыток к нападению на войска или учреждения мятежниками не делалось, но всю ночь шел по городу грабеж, буйство, пьянство и пожары, прекращавшиеся постепенно небольшими отрядами, посылавшимися по распоряжению коменданта в разные улицы.
К утру 27 октября беспорядки начали стихать, а к 3 часам дня, когда в крепость прибыли уже новые сухопутные части, присланные на усиление гарнизона, мятеж можно было считать закончившимся.
Ночью на 28-е число крепость была объявлена на военном положении, а 29, 30 и 31-го производилось обезоружение и арест тех морских и сухопутных частей, которые принимали участие в беспорядках»[368].
Выступление большевика Н.Ф. Дубровинского на Якорной площади 5 ноября 1905 г.
Казалось бы, все успокоилось, тем более что в декабре удалось арестовать кронштадтский комитет РСДРП в количестве семи человек, имевший задачу организовать рабочую массу к новому мятежу. Но та легкость, с которой удалось поднять массы в октябре 1905 г., сделала пропаганду еще настойчивее. С весны 1906-го среди портовых рабочих начались попытки к устройству митингов, но это не удавалось благодаря принимавшимся своевременным мерам, и тогда организаторы митингов стали переносить их на Лисий Нос и Ораниенбаумский берег, где они и проходили совершенно беспрепятственно. К этому времени относится также и появление в Кронштадте местного Объединенного комитета военной боевой организации, имевшего целью усиленную пропаганду и подготовку нового мятежа, в состав его входили «приезжие лица» и чины местных войск. «Уличное поведение как матросов, так и нижних чинов было все это время приподнятое, и по городу ходили упорные слухи, что с возвращением матросов с судов будет новый бунт, который был почему-то приурочен на сентябрь»[369].
По данным «охранки», «среди частей кронштадтского гарнизона функционировали военно-революционные организации, принадлежащие к партии РСДРП и эсеров, которые к весне 1906 г. объединились в одну военно-революционную организацию г. Кронштадта, выделив из себя комитет названной организации… Объединение состоялось в целях широкого ведения пропаганды в среде войск для подготовки вооруженного восстания, как ближайшей цели, преследуемой обеими партиями».
Борцам за власть Кронштадт справедливо представлялся важнейшим опорным пунктом, который позволял рассчитывать на захват столицы. А имеемый в качестве союзника мятежный Балтийский флот не только облегчал эту задачу, но делал необычайно сложным возвращение Кронштадта обратно, в подчинение императору. Способствовали успеху пропаганды и то, что «морские команды находились в состоянии полной дезорганизации, антагонизм между высшими представителями военного и морского ведомств мешал принятию каких-либо определенных систематических мер, солдаты, имевшие в своей среде массу заводских, фабричных и других рабочих, являлись темным и обремененным тяжелыми работами элементом, влияние офицеров отсутствовало, в крепость присылались из других крепостей худшие солдаты и пр.».
И снова Отчет комиссии генерала Водара:
«Беспорядки, возникшие в крепости Кронштадте в ночь на 20 июля сего года, могут быть рассматриваемы как два отдельные эпизода, хотя и имевшие, несомненно, одну общую причину и связь, но разыгравшиеся совершенно самостоятельно благодаря быстрым и энергичным мерам противодействия.
Момент начала восстания был полной неожиданностью не только для начальства, но даже и для охранного отделения, не получившего никаких сведений от своего внутреннего агента в минной роте, докладывавшего еще в тот же день о спокойствии и узнавшего о начале беспорядков только в 10 часов вечера. Объясняется это, вероятно, тем, что революционные комитеты, узнав о начавшихся мятежах на „Память Азова“ и в Свеаборге, решили начать внезапно восстание и в Кронштадте. Все подготовившие заранее агитаторы явились 19-го числа и вечером заставили подняться как матросов, так и минеров, рассчитывая также на активную поддержку артиллеристов и судов флота.
Ко дню беспорядков флотские экипажи были расположены в двух казармах: на Павловской
