«Вот мы и подошли к сути дела», — подумала Мод. В ней закипала ярость из-за высокомерных манер мужа, его абсурдных обвинений и того, что он не посоветовался с ней, прежде чем так рискованно выставить напоказ свой алчный нрав.
— О каких правах вы говорите? — спросил король обманчиво мягким голосом.
— На те замки и земли, которые вы обещали мне по брачному договору. Там все ясно написано.
— Граф Жоффруа, должно быть, имеет в виду замки на границе Майна, сир, — сказал епископ Солсбери.
— Ах, да! Безусловно. Но они будут принадлежать вам только после моей смерти, — объяснил король нахмурившемуся Жоффруа. — Когда вы станете герцогом Нормандским. — Генрих неприятно улыбнулся. — Но я еще пока не собираюсь умирать, а один дом не может принадлежать двум хозяевам.
— Если я не получу их сейчас, то не получу никогда! — закричал Жоффруа, полностью теряя самообладание. Вены на его шее напряглись, как железные прутья, лицо стало ярко-пунцовым. — Вы все отказываетесь понимать очевидное! Если моя жена не станет коронованной королевой, я не получу ничего!
— Ты сошел с ума! — закричала Мод. — Я обязательно буду коронованной королевой!
Не обращая внимания на нее, Жоффруа опустился перед королем на одно колено.
— Я спрашиваю вас в последний раз, сир, отдадите ли вы то, что принадлежит мне по праву?
Король Генрих отбросил ногой скамейку и с трудом поднялся.
— Нет, не отдам. И эта неуместная демонстрация знаменитого анжуйского нрава меня не трогает. Я и не предполагал, что ты настолько жаден, зять. Ты вступишь в свои владения вскоре после моей смерти.
— Тогда я никогда не получу их. — Жоффруа встал, глаза его сверкали, как синие огни. — Если я не возьму свое сейчас. — В его голосе прозвучала неприкрытая угроза. Он поклонился королю. — Завтра я возвращаюсь в Анжу. — Оглядев комнату высокомерным взглядом, он быстро зашагал к двери. — Жена?
Мод заколебалась, сомневаясь, последовать ли ей за Жоффруа к выходу или остаться и умиротворить отца, который, судя по его виду, будет сегодня нуждаться в кровопускании. И тут король сказал Роберту:
— Итак, граф обвинил моих племянников, преследуя свои цели. Немедленно укрепляй гарнизоны наших замков на границе Майна.
Роберт в ужасе взглянул на отца.
— Вы действительно думаете, что Жоффруа всерьез собирается начать осаду ваших замков?
Король мрачно усмехнулся.
— Мудрец всегда судит человека по его словам. Надейся на лучшее, но готовься к худшему. Таков закон выживания, мой сын.
Услышав это, Мод вышла из комнаты.
Когда она возвратилась к себе, Жоффруа уже засовывал свои вещи в кожаную седельную сумку. Мод отпустила нянек и служанок и подошла к резной деревянной колыбели, в которой спал маленький Генрих.
— Какова же была цель столь смехотворной сцены? — спросила она, не скрывая презрения. — Неужели ты действительно думаешь, что мой отец отдаст свои владения? Ты лишь настроил его против себя, и не более того.
— Каждое мое слово было правдой, только вы все слишком слепы, чтобы увидеть это. Сейчас ничего нельзя достичь рассуждениями о будущем. Завтра мы уезжаем в Анжу.
— Можешь не рассчитывать, что я поеду с тобой, — возразила Мод. — Я должна остаться и исправить все, что ты здесь натворил. Мой отец разгневан на тебя, его гнев обрушится и на меня, если я попытаюсь увезти его внука так скоро.
Жоффруа тоже подошел к колыбели и стал рядом с Мод. Взгляд его задержался на личике мирно спящего ребенка. Проникающие через окно лучи послеполуденного солнца окрашивали волосы Генриха в темно-медный цвет. Жоффруа обхватил жену за талию и грубо притянул ее к себе.
— Твоему отцу нужно много внуков, — сказал он, ощупывая ее грудь.
Мод стояла неподвижно, но когда Жоффруа попытался поднять ее серую тунику и подол янтарного платья, она оттолкнула его руки.
— Я с тобой согласна. Но сейчас не время.
Последовало напряженное молчание.
— Хорошо. Но не задерживайся в Руане слишком долго, жена. — Он сжал ее грудь еще раз и задержал руку на талии.
Это неохотное согласие мужа помогло Мод подавить отвращение к его объятиям.
— Спасибо. Для моего отца присутствие маленького Генриха будет очень важно. — Внезапно у нее возникло подозрение. — Ты возвращаешься прямо в Анже?
— Конечно. Куда же еще мне возвращаться?
Чтобы напасть на границу Майна. Мод едва удержалась, чтобы не сказать это. Их взгляды встретились. С усмешкой поклонившись, Жоффруа вышел из комнаты.
Ребенок проснулся. Мод подняла сына и так крепко прижала к груди, что он начал отчаянно сопротивляться. Успокаивая его, Мод подошла к нянькиному креслу, села в него и стала убаюкивать малыша.
Только теперь она смогла выплеснуть всю боль, которую сдерживала в себе целый день. На рассвете Стефан уехал в Мортэйн. Он ушел из ее жизни, так решила она сама. Но Мод чувствовала, что боль утраты не стихнет никогда, до конца ее дней. Отклонив безумное, неосуществимое предложение Стефана, она постоянно размышляла, правильно ли поступила. Рассудок говорил, что правильно, но сердце и тело протестовали, и Мод была охвачена сомнениями и сожалением. Она тихо зарыдала, склонившись над пушистой головкой ребенка. Это дитя, которое она держит на руках, — все, что осталось ей от Стефана. Маленький Генрих скрасит одинокие годы, которые ждут ее впереди.
Мод все время думала, почему же она не сказала Стефану, что он — отец ребенка. Эти слова буквально вертелись на кончике ее языка, когда они расставались во дворе у соколиных клеток, но из самой глубины ее существа возник инстинктивный предохраняющий порыв, удержавший ее от признания. Такое же чувство охватило ее и тогда, когда она впервые поняла, что беременна. Но теперь уже слишком поздно. Решающий момент миновал, и Мод знала, что никогда не скажет Стефану об этом.
Наконец слезы иссякли. Звонили колокола к вечерне, звуки рожка дворецкого сзывали обитателей дворца к ужину, а Мод все сидела с сыном на руках, пока сумеречные тени не сгустились в комнате.
* * *
Наступила весна, но Мод все еще оставалась в Нормандии. Каждый раз, когда она собиралась вернуться в Анжу, король, который не мог нарадоваться внуку, убеждал ее остаться еще ненадолго. Жоффруа, навещавший ее четыре месяца назад, еще раз потребовал отдать ему замки на границе Майна. Но ответ короля был тем же: пока он жив, никто не разделит с ним его герцогство.
Из-за ухудшения здоровья король Генрих больше не мог пересекать бурный канал и постоянно жил в Нормандии вместе со своим двором, в то время как епископ Солсбери правил в Англии от его имени. Роберт и Брайан регулярно плавали по каналу туда и обратно, но Стефан не выезжал из Англии. Мод понимала, что он остается там умышленно, и испытывала из-за этого то облегчение, то разочарование. Ей отчаянно хотелось увидеться с ним, но она понимала, что для ее спокойствия будет гораздо лучше, если в Нормандию кузен не приедет.
