себе в лодку и привожу в больницу. Там с помощью микроскопа мне удается установить, что спал он на припеке не сном пьяного, а сном больного сонной болезнью. Когда несколько недель спустя к нему возвращается речь, выясняется, что он шел с побережья и хотел вернуться к себе на родину в глубину страны.
* * *
Один за другим видим мы много случаев отравления. Лесоторговец-негр, тот самый, который указал мне место, где я смог найти сваи для моих построек, заметил, что его развитой и бойкий сынишка начинает ни с того ни с сего шататься и смотрит на отца тупым бессмысленным взором. Сразу же подозреваю, что это может быть отравление. Изолируем мальчика, даем ему древесный уголь в порошке и следим, чтобы он принимал только проверенную нами пищу. Постепенно он поправляется. Скорее всего, отравивший его человек хотел этим за что-то отмстить его отцу.
В странном состоянии привозят к нам одного моего знакомого лесоторговца-негра. Сознание его, казалось бы, не помрачено, но он не может ни говорить, ни глотать. Мышцы его странным образом одеревенели. Руки и ноги едва заметно подрагивают. Налицо явления каталепсии: рука его остается в том положении, какое ей придают. Знаками он просит дать ему перо, чтобы что-то написать, но ему это не удается. Всю еду он выплевывает, и его целыми неделями приходится кормить через нос с помощью трубки. Спасение его зависит от того, удастся ли нам расслабить одеревеневшие мышцы. Даем ему хлоралгидрат и вводим внутривенно средства, способствующие расслаблению мускулатуры.
Сколько сил отдает этому человеку доктор Трене, который впервые в жизни сталкивается с подобным отравлением! По истечении трех месяцев больного можно считать поправившимся. О том, что с ним было, он ничего не помнит.
У этого лесоторговца недавно была ссора из-за денег с родственниками, принимавшими участие в его деле. Так что же, значит, они-то и дали ему яд? Нет, когда речь идет об Африке, таких поспешных выводов делать нельзя. Тот, кто знает мышление туземцев, сочтет более вероятным, что некий враг, который давно уже его подстерегал, или кто-то, кто хотел убрать его со своего пути, воспользовался наличием этой ссоры, решив, что подозрение непременно падет на родственников, у которых были с ним нелады.
До чего же страшна Экваториальная Африка множеством таких драм, в которых участвует яд!
В ряде случаев имеют место отравления по ошибке. Больному, явившемуся за помощью к колдуну, тот дает своего опасного зелья больше, чем положено. Весной один такой пациент всех нас очень перепугал: он не мог ни стоять, ни говорить, ни глотать. Много сил пришлось нам потратить, чтобы вырвать его у смерти.
Одновременно с ним в больнице находится и один колдун с глубокой язвой на языке. Возбудителем этой язвы, как мы обнаруживаем, оказываются веретенообразные бактерии и спирохеты, точно такие, как при тропических разъедающих язвах стопы. Мы считаем его своим коллегой. Нам хочется сохранять хорошие отношения с колдунами, чтобы сами они направляли к нам больных в тех случаях, когда их искусство оказывается бессильным.
В том, что европейские медикаменты следует применять с большой осторожностью, мы убеждаемся на опыте применения четыреххлористого углерода против анкилостом. Средство это далеко не так безвредно, как это обычно считают. Оно противопоказано больным, у которых не совсем в порядке печень. Следовательно, прежде чем назначать его больному, необходимо убедиться, что печень его функционирует нормально.
В общем же, мы приходим к выводу, что и негров предпочтительнее лечить не четыреххлористым углеродом, а хеноподиевым маслом. Надо только следить за тем, чтобы масло это было очищенное и без примесей. Большое удовлетворение приносит нам «терпентиншталь», швейцарский препарат, представляющий собою смесь скипидара и хинина. Вводимый внутримышечно, он весьма эффективен при различных гнойных процессах, в особенности же — при упорном фурункулезе.
* * *
В лечении разъедающих тропических язв у нас есть теперь новые успехи. От ранее применявшегося нами выскабливания этих язв под наркозом мы, как я уже говорил, отказались, ибо способ этот требует слишком больших усилий, слишком больших затрат на эфир и к тому же у многих пациентов насильственное погружение в сон вызывает страх. Раз как-то вечером нам довелось услышать, что один больной, которому перед тем, как выскабливать язву, давали наркоз, говорит другому:
— Знаешь, доктор хотел меня отравить. Он влил мне в нос яду, и я уже умер. Только яду-то у него не хватило и, видишь, я ожил.
Вместо того чтобы выскабливать, мы теперь очищаем язву, усиленно прижигая ее таблеткою сулемы, однако это очень мучительно. Для того чтобы избавить несчастного от этой боли, прибегаем к орошению. После попыток применять самые различные методы мы останавливаемся на одном, который нас во всех отношениях удовлетворяет. Большим преимуществом его является то, что мы теперь, насколько это возможно, избегаем всякого прикосновения к язве и что нам удается гораздо лучше, чем мы это делали раньше, ввести антисептики сквозь толстый слой некротизированной ткани в самое основание язвы. С помощью марлевого тампона гной осторожно удаляется и снимаются куски ткани. Таким образом удается избежать всякого трения и давления, чрезвычайно болезненных для пациента. После этого язва промывается кипяченой водой. Затем вступает в действие орошение. Это главное. Один грамм цианистой ртути растворяется в шести или семи литрах воды. Каждое утро мы подвергаем язву действию падающих капель с высоты от пятидесяти до семидесяти пяти сантиметров в течение определенного времени — от пяти до двадцати минут, в зависимости от величины язвы. Вначале падающие с такой высоты капли причиняют острую боль. Поэтому первые дни высота их падения всего несколько сантиметров. Эти капли прокладывают себе путь сквозь толстый некротизированной слой язвы, пробивая его своими ударами. Таким образом антисептический раствор проникает в самое основание язвы.
К этому присоединяется еще, по всей вероятности, благотворное действие, которое постоянное падение капель оказывает на язву. Всякий раз за несколько дней язва очищается. Она приобретает хороший красный цвет и начинает заживать — с такой быстротой, какой мы не наблюдали ни при одном другом методе лечения.
Если мы имеем дело с большими и стремительно развивающимися разъедающими язвами, то мы подвергаем их капельному орошению дважды в день — утром и вечером. Кроме того, мы в этих случаях повышаем концентрацию раствора: один грамм цианистой ртути мы растворяем в трех или двух литрах воды.
Чем именно присыпается язва в промежутках между этими процедурами при перевязке, уже не имеет большого значения. Обычно мы берем для этой цели смесь в равных долях йодоформа, дерматола и салола. Капельное орошение мы продолжаем
