С лесного участка к нам привозят мужчину, придавленного катившимся бревном. У него тяжелые переломы, но он тем не менее поправляется.
Долгое время у нас лечится охотник-негр, которому горилла искусала своими страшными зубами руку. Он неожиданно столкнулся с ней на лесной тропе и радовался уже, что она убежала, вместо того чтобы на него кинуться. Однако горилла подстерегла его, когда он возвращался домой по той же тропе. Завязалась борьба, и наш охотник едва не поплатился жизнью.
Менее счастливо окончился для другого негра поединок со слоном. Слон этот подошел к одному месту близ Самкиты, где только что повалили дерево махагони. Увидав людей, он неторопливо уходит прочь. Лесорубы решают убить слона тем способом, который был в ходу еще у их предков: те подкрадывались к животному и ножом перерезали ему ахилловы сухожилия на обеих ногах. Сколько же тысяч слонов Центральной Африки этот коварный способ приводил прежде в беспомощное состояние и обрекал на мучительную смерть! Однако неграм из Самкиты не хватило сноровки, которая была у их предков. Слон заметил их приготовления и напал на них первый. Стоявшего всего ближе к нему он подбросил в воздух и вонзил ему в тело клыки, после чего спокойно побежал дальше. Ранения оказались настолько тяжелыми, что спасти несчастного нам не удалось.
В лесу нередки также случаи ранений, происшедшие от нечаянных выстрелов. Однажды утром нам приносят туземца, которого, в то время как он выкапывал в чаще коренья, другой принял за дикого кабана и выстрелил ему в спину. Незадачливый стрелок по имени Нзигге сам привез свою жертву. К сожалению, и этот случай оказался безнадежным. Как только раненый умирает, Нзигге спешит привезти к нам жену и ребенка. Ни сам он, ни его семья не могут уже больше чувствовать себя в безопасности. Держу его в больнице. Сам еду с ним к коменданту округа, который будет разбирать это дело, — для того чтобы по дороге его не убили. Так как в данном случае имело место убийство по неосторожности, суд ограничивается тем, что приговаривает его выплатить семье убитого немалую сумму и сверх того еще отдать ей козу. Когда совершено убийство, то в возмещение потери родным всегда отдается что-то живое. Чтобы не бояться за свою жизнь, да к тому же еще и подработать, Нзигге, славный и спокойный человек, остается с семьей у нас и помогает нам валить лес. Со временем он становится самым лучшим и самым преданным работником.
Однажды к нам привозят сразу шестерых раненых. Это жертвы кровопролитной драки, которая возникла между рабочими на одном из лесных участков.
В тяжелейшем состоянии находятся у нас два туземца: работая на строительстве дороги в ста пятидесяти километрах к югу от нас, они взрывали динамитом скалы и не успели вовремя отскочить. Один из них умирает через несколько дней. Другого удается спасти.
* * *
В начале года к нам привозят много психических больных. Иных приходится возвращать домой, потому что у меня нет для них места. В ряде случаев это преходящие нарушения психики — либо вследствие сонной болезни, либо под влиянием ядов, которые действуют возбуждающе.
В начале же года к нам прибывает один больной сонной болезнью с нарушениями психики. Зовут его Нзама. Он неимоверно исхудал. Лечим его трипарсамидом, новым средством против сонной болезни, которое мы только что получили из Рокфеллеровского института[77] — для проверки его на наших больных. Постепенно возбуждение его проходит, но какие-то психические сдвиги остаются в форме тягостной клептомании, которая навлекает на этого несчастного жестокости со стороны пострадавших. Как то часто бывает с больными сонной болезнью, у него повышенный аппетит. И вот он заманивает моих кур, которые становятся его жертвами. Он передушил их уже немало. Как и многие другие наши больные, Нзама заболевает дизентерией и пребывает два месяца между жизнью и смертью. Он настолько слаб, что не может есть без посторонней помощи. Приходится кормить его с ложечки. Наконец к весне он поправляется от дизентерии. Теперь можно возобновить прерванное лечение трипарсамидом. Постепенно наклонность к воровству исчезает. Нзама уже достаточно окреп, чтобы ходить. Весь день он проводит на берегу за ловлей рыбы, но улов его невелик. И вот как-то раз, когда надо выгружать и сносить в больницу доски, я шутливо зову удящего рыбу Нзаму поработать. Он берет на голову доску и несет ее. В больнице это вызывает всеобщее ликование. Теперь всем становится ясно, что даже больных с последней стадией сонной болезни, которые прежде считались неизлечимыми, можно вернуть к жизни. В начале лета Нзама просит, чтобы ему разрешили работать на очистке леса, в остается у нас уже как рабочий.
— Доктор — это мой отец, — говорит он, — а больница — моя деревня.
Единственными последствиями сонной болезни у него остались быстрая утомляемость и повышенная возбудимость. Ввиду этого мы позволяем ему работать только в присутствии одного из нас, чтобы его не слишком перегружали и чтобы другие над ним не подтрунивали.
Вылечить его нам удалось с помощью шести с половиной граммов трипарсамида. С тех пор нам довелось еще не раз видеть прекрасные результаты применения этого средства.
«Байер 205» (германии), изготовляемый на баварских заводах красителей, и американский трипарсамид — оба знаменуют собой большое достижение в борьбе с сонной болезнью. У каждого из этих средств есть свои преимущества и свои недостатки. В далеко зашедших случаях трипарсамид оказывается более действенным, чем «Байер 205». Однако, как и ранее применявшийся атоксил, он обладает побочным действием: в ряде случаев он может повредить зрительный нерв и повлечь за собой слепоту. Несмотря на все принятые меры предосторожности, один такой случай у нас был.
Насколько мы чувствуем себя сейчас увереннее в борьбе с сонной болезнью по сравнению с тем, что было раньше! За последние месяцы мы диагностировали начальную стадию сонной болезни у трех европейцев. Всех троих удалось спасти. Им даже не надо будет ехать для поправки в Европу: окончив курс лечения, они смогут вернуться к работе.
А скольких негров, которым мы раньше были бессильны помочь, оттого что они прибывали к нам с последней стадией этой болезни, мы теперь имеем возможность вылечить!
Однажды у меня были какие-то дела в факториях, и я поехал туда. Вдруг в стороне от дороги вижу спящего туземца. Никто о нем ничего не знает.
— Он лежит тут уже целый день и, верно, напился, — говорят мне негры, которых я спрашиваю о нем, и идут своей дорогой. Я беру спящего к
