Бонни продолжала бороться, но Кэл запросто одолел ее, развернул и прижал к себе спиной и бесцеремонно принялся ощупывать грудь – второе по надежности потайное место.
В следующий раз, когда она решит ударить мужчину в пах, она не проявит жалости.
– На помощь! – Бонни надеялась отвлечь его, чтобы высвободиться. – На помощь! Пистолет пласт…
Кэл ладонью закрыл ей рот.
– Ш-ш-ш. – Она щекой чувствовала его теплое дыхание. А он просто держал ее и, казалось, не спешил завладеть своим смертельным оружием.
Бонни дважды дернула головой, и Кэл мгновенно убрал руку с ее рта. Она спиной ощущала его позади себя, как он защищает ее, будто щитом, и поддерживает, и ей очень нравилось, что она такая легкая и хрупкая на фоне его большого и сильного тела. Он вздохнул, и она догадалась, что он только что вернулся из другого мира, где пребывал всего несколько секунд, более счастливого мира, мира, в котором он пошел по совершенно другому пути, где у него была совершенно другая жизнь. И ей очень захотелось быть с ним там.
Сейчас же у них был только один прекрасный момент – теплый, как дружба длиной в жизнь, восторженный, как секс, интимный, как поцелуй, – и они дорожили им.
Неожиданно стол заскрипел, и дверь открылась. Свет из коридора залил маленький конференц-зал, как будто на него направили голливудские юпитеры. Все произошедшее потом случилось в одно мгновение.
Кэл принялся шарить по ее груди; полицейские вопили и орали, как будто шли на войну; Кэл сдвинул Бонни влево от себя, а затем пихнул за себя – почти швырнул. Бонни вывернулась из его цепких пальцев и без колебаний метнулась к его левой руке, той, в которой он держал дурацкий пластмассовый пистолет.
Кэл произнес: «Прошу тебя, Бонни, отойди от меня» – и это было сказано таким тоном, будто он не сомневался, что она подчинится его приказу. Потом он отказался отдать ей игрушку… поэтому ей пришлось впиться ногтями ему в руку.
– Черт побери! – То ли удивление, то ли боль заставили его ослабить хватку, и Бонни быстро выхватила пистолет. Держа его высоко над головой, она направилась к офицерам, перебиравшимся через поваленные стулья.
– Все кончено! – закричала она им и протянула им пистолет. – Все целы. Оружие у меня. – Прогрохотали два быстрых хлопка. – Это игрушка. Пластмассовый водяной пистолет. Видите?
Бонни нахмурилась, ощутив горячую, разрывающую боль в центре живота и… в верхней части плеча. Не время болеть, подумала она, когда комната закружилась вокруг нее. Наверное, это последствия шока.
– Господи, Бонни! – Кэл, такой теплый и сильный, обхватил ее, сел на пол и уложил ее к себе на колени. – Ну, зачем ты это сделала? Зачем?
Включился ослепительный свет. У Бонни мелькнула мысль, что этот свет уничтожил романтичную обстановку, царившую в зале, который в одно мгновение стал маленьким и… функциональным. Неожиданно она заметила кровь на руках Кэла.
– Кэл.
– Я не собирался этого делать, клянусь, – говорил он, стараясь придать своему голосу сердитые интонации, хотя на самом деле его одолевал страх за нее и жалость. – У меня все было под контролем. Я собирался сдаться.
– Ты?.. Ой. Ой! Это я! Кэл, кажется, меня ранили!
– Знаю, дорогая, лежи спокойно. Все будет хорошо. Сюда уже едет «Скорая».
Позади Кэла маячил полицейский, но Кэл то и дело от него отмахивался.
– Кэл, – проговорила Бонни, слегка поворачиваясь к нему, и зашипела от боли, пронзившей живот. Ее все сильнее клонило в сон. – Кэл, послушай. Мне… мне действительно очень жаль, что так все обернулось.
– Ш-ш-ш.
– Прости, что пряталась на дне рождения Чики.
– Мне тоже жаль. – Он наклонился и на мгновение прикоснулся губами к ее губам, а потом выдохнул: – Жимолость.
Бонни слабо улыбнулась и закрыла глаза, чтобы остановить вращение зала и чтобы в полной мере насладиться теми чувствами, которыми отзывалось ее тело на соприкосновение с телом Кэла, чтобы испить всю радость от его близости.
Бонни не могла сказать, прошло ли какое-то время, но следующее, что она услышала, был голос, спрашивавший, как пройти к пострадавшему.
– Кэл, Кэл, – позвала она, не в силах скрыть охватившую ее панику. – Останься со мной.
– Ш-ш-ш. «Скорая» уже приехала. С тобой все будет хорошо.
– Со мной уже никогда не будет хорошо. Они заберут тебя.
– Ш-ш-ш. Со мной все будет хорошо, обещаю.
Она прижалась лбом к его щетине на подбородке, и на мгновение они ощутили небывалый покой. Потом она прошептала:
– Как же мне хочется, чтобы наши жизни сложились по-другому.
Даже с закрытыми глазами Бонни поняла, что началось вращение – не головокружение, а самое настоящее вращение, как вращается… летающая тарелка… или… ковер-самолет…
Она с опаской открыла глаза и попыталась оглядеться, но вращение то ли зала, то ли ковра было таким быстрым, что у нее разболелись глаза, и она снова их закрыла. Следующая попытка была более успешной – ей удалось разглядеть свою вытянутую руку… и очень красивый, яркой расцветки ковер, который она когда-то вставила в раму и повесила на стену в кабинете. Только у нее нет кабинета… а ковер принадлежит Пим. А Кэла… нет, Джо, ждет тюрьма… нет, Кэла.
Внезапно Бонни в панике закричала, вытянулась на спине и принялась лихорадочно ощупывать свое тело в поисках пулевых ран и крови, однако ничего не нашла, и на секунду ее охватило облегчение, смешанное с ужасом.
Она положила руки на мягкий, нетренированный живот, почувствовала под ладонями натянутую джинсовку и едва не зарыдала от радости. Как же она любит свои вялые мышцы! Просто обожает. Ей ничего не нужно, она любит то, что у нее есть. Все это ей намек: ее нынешняя жизнь значительно лучше той, какая могла быть, и по некоему… божественному, неземному велению все сложилось именно так, как есть сейчас, а не так, как могло бы сложиться.
Глядя на стропила, Бонни поняла, что вращение замедляется, однако она все равно закрыла глаза, чтобы ее не затошнило. Вряд ли она когда-нибудь посоветует кому-нибудь попутешествовать на ковре… разве только тем, кто заблудился или кому нужно понять, что важнее всего в их жизни… А это противно и огорчительно во многих отношениях.
Когда вращение замедлилось и вой прекратился, Бонни показалось, что она слышит, как ее зовут по имени. Через секунду она убедилась, что не ошиблась.
9
– Джен? Это ты? – Она села, опершись руками на ковер позади себя, и открыла глаза. Ковер вращался не быстрее карусели, и отдельные предметы постепенно превращались… в отдельные предметы.
– Бонни? Ты слышишь меня?
– Да. Да. – Она прижала руку к груди. – Как же я рада тебя слышать! Я так скучала по тебе.
– Но ты никуда не уходила, солнце мое. – Дженис увидела, как ковер остановился и несколько секунд покачивался в воздухе – как будто ждал, когда выключится мотор. – Ты просто вращалась на ковре четыре или пять минут. Я боялась оставить тебя, опасалась, что у меня галлюцинации. Да и мой мобильник остался у тебя, поэтому… Ой! Спускается. Наверное, он приземляется. Удивительно все это.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
