Забыть о своем сердце.
И когда Пэйтон решила, что она скорее воткнет себе в ногу китовый гарпун, чем сможет забыть Дрейка, раздался незнакомый звук. Вернее, звук был знакомым, но здесь он был не к месту. Пэйтон села на кровати и, всмотревшись в темноту спальни, увидела черный силуэт за стеклами французских дверей, ведущих на балкон. О, Боже! Кто-то пытался проникнуть в дом.
Затем сердце ее громко застучало, когда она поняла, что это не вор. Это мог быть только Дрейк. У кого еще могла быть такая большая внушительная тень? Но почему Дрейк пытается залезть к ней через балкон, словно грабитель?
Он чего-то хочет. Скорее всего, объяснений. Но, может быть… может быть… ему нужна она.
Эта мысль заставила ее упасть назад на подушку, и со всем драматизмом, которое ранее так пригодилось в камере мисс Уитби, Пэйтон притворилась спящей. Не могла же она позволить ему увидеть, что лежит с открытыми глазами и думает о нем.
Она услышала, как открылись двери — она не заперла их на задвижку — и тихие острожные шаги приблизились к ее кровати. Пэйтон размышляла, следует ли ей тихо поднять трепещущие веки, как это сделала мисс Уитби, когда в день свадьбы упала в церкви в обморок, или нужно еще некоторое время изображать сон. А потом большая рука железной хваткой зажала ей рот, и она тут же забыла о всяком притворстве.
Ее глаза широко открылись — без какого-либо трепета — и она увидела, что человеком, проникшим в ее комнату, был вовсе не Дрейк, а сэр Маркус Тайлер.
Но не тот сэр Маркус Тайлер, которого она последний раз видела в трюме «Ребекки». Тот сэр Маркус был чисто выбритым и элегантным, язвительным и холодно ироничным. Этот сэр Маркус выглядел так, словно не видел бритву несколько месяцев — и действительно в тюрьме, где он провел последние восемь недель, бритвы заключенным не давали из-за боязни, что они могут использовать их против сокамерников или самих себя. Серое лицо нависало над Пэйтон в нескольких дюймах, и ничего элегантного не было в отвратительном запахе его немытого тела. К тому же, некогда роскошная одежда была покрыта грязью, помята и порвана от постоянного ношения. Неудивительно, что после побега из тюрьмы сэр Тайлер мог спокойно бродить по улицам Нассау, ведь он нисколько не отличался от великого множества моряков, которые после многомесячного плавания спускались по трапу в поисках выпивки и женщин.
Но он искал не выпивку и женщин.
Он жаждал мести.
— Так-так-так, — произнес он ужасным хриплым шепотом. Его дыхание было столь же ужасным. — Это не мисс ли Пэйтон Диксон, вернувшаяся с того света? Я не мог поверить, когда услышал про это. Но мне следовало бы знать, что вы живучи как кошка, не так ли, мисс Диксон? У вас, кажется, несколько жизней. Однако, позвольте вас уверить, что все они сейчас подходят к концу.
Пэйтон, у которой рот был зажат, не могла ничего ответить. Но слова ей были и не нужны, не тогда, когда она могла использовать свои руки и ноги.
Она с быстротой молнии выбросила руку, намереваясь вонзить пальцы в правый глаз своего противника — еще один защитный прием, которому ее научил Рэли. Но недооценила быстроту реакции сэра Маркуса. Он перехватил ее руку в дюйме от своего лица.
— Ай-ай-ай, драная кошка, — сказал он сердито. — Настоящие леди не царапаются…
Он внезапно замолк, так как Пэйтон, что было сил, вцепилась зубами в его ладонь, зажимавшую ей рот. Захрипев от боли, сэр Маркус отдернул руку, но прежде чем Пэйтон смогла пошевелиться, рука вернулась, прижав на сей раз что-то острое и блестящее к горлу Пэйтон. Она застыла, почувствовав укол ножа там, где бился пульс.
— Правильно, — сказал сэр Маркус. — Это нож. Видите ли, мисс Диксон, когда вы помогли Ребекке сбежать, она была так потрясена великодушием этого жеста, что почувствовала себя обязанной повторить его. Способ, с помощью которого она меня освободила, немного отличался от вашего, но Ребекка, конечно, более искусна в обращении с мужчинами. Сегодня в тюрьме несколько охранников очень счастливы. Не знаю, насколько они будут счастливы утром, когда их начальство обнаружит, что я сбежал, но…
— Я думаю, очень непорядочно с вашей стороны убивать меня, — прервала его Пэйтон, — после того, что я сделала для вашей дочери.
Даже в темноте спальни она могла видеть, что сэр Маркус ухмыляется, показывая свои желтые зубы.
— Непорядочно? Как очаровательно. Вы знаете, я почти жалею, что должен убить вас.
— Почему вообще вы должны убивать меня? — спросила Пэйтон. — Даю вам слово, что я никогда никому не скажу о том, что вы заставили Люсьена Лафонда убить сэра Ричарда, или что вы пытались убить Дрейка …
В голосе сэра Маркуса звучало сожаление, когда он сказал:
— О, видите ли, мисс Диксон, я не доверяю слову женщины. Я давно убедился, что представительницам вашего пола верить нельзя. Так что вам придется простить меня, но прежде чем я исчезну, я должен быть уверен, что если мне вдруг придется пойти под суд, все главные свидетели будут в лучшем из миров.
— Это значит… — кровь Пэйтон застыла в ее жилах.
— К сожалению, нет, еще нет, моя дорогая. Я так недавно на свободе. Но я обещаю вам, что это лезвие будет еще мокрым от вашей крови, когда пронзит его сердце…
Глубокий голос прорезал темноту спальни Пэйтон:
— Я так не думаю, Маркус.
Дрейк! Сердце Пэйтон, которое, казалось, перестало стучать, радостно забилось. Это Дрейк!
Потом оно снова остановилось. Дрейк! Что он здесь делает? Он же погибнет!
Мгновение спустя нож у ее горла исчез. Пэйтон не знала, опустил ли его сэр Маркус, пораженный вмешательством, или швырнул его в направлении говорившего. Как бы там не было, времени на размышления она терять не стала, а откатилась от сэра Маркуса к дальнему краю кровати и продолжала катиться, пока не свалилась на пол. Там она скорчилась, спрятавшись за кроватью, не зная, что предпринять дальше. Зажечь свечу? Нет, свет выдаст, где она прячется, и где в комнате находится Дрейк. Побежать за помощью? Нет, нельзя оставлять Дрейка наедине с этим сумасшедшим. Закричать? Она бы закричала, если бы смогла. Даже тихий звук не мог вырваться из ее горла.
— Кто здесь? — прошипел сэр Маркус. Пэйтон видела отблески лунного света на лезвии ножа, когда Тайлер поворачивался в поисках соперника. — Дрейк, это ты?
— Да, — голос прозвучал в темноте, глубокий, спокойный и ровный, словно Дрейк приветствовал сэра Маркуса на балу, а не при попытке убийства. — Опустите нож, Тайлер.
Маркус Тайлер вовсе не собирался выполнять требование Дрейка.
Вместо этого он двинулся на звук его голоса, держа нож наготове.
— Покажись, капитан, — произнес Тайлер с издевкой, — или мне следовало сказать «сэр Коннор»?
