в белых балахонах, выделялся высокорослый Анка. Держа в руках листки с текстом, он кивнул Люинь. В полумраке сцены ярко сияли его глаза.
Люинь, немного волнуясь, направилась к указанному Сорином месту. Это была ее первая репетиция.
Около лестницы, слева от сцены стояла Анита и ждала своего выхода, держа в руках большой, свернутый в рулон, матрас. Она улыбнулась Люинь и вопросительно глянула на ее лодыжку. Люинь кивнула.
– У меня всё в порядке.
Замысловатая прическа Аниты и толстый слой сценического грима подсказали Люинь, что ее подруга играет роль богатой дамы, привыкшей к тому, чтобы ей все повиновались.
– Там жуть, – сказала Анита, кивком указав на сцену, и усмехнулась.
– А что происходит?
– Все придумывают реплики на ходу.
– Разве нет сценария?
– Сценарий есть, но его столько раз переписывали, что никто не знает, какой вариант – последний.
– А ты кого играешь?
– Адвоката. Подходяще для меня, да?
Анита специализировалась в юриспруденции. Люинь понимающе кивнула и указала на матрас в руках подруги.
– А это что?
– Это труп, – рассмеялась Анита.
Люинь немного испугалась и хотела попросить Аниту объяснить, но та прижала палец к губам и дала Люинь понять, что ей пора на сцену. Она поднялась по лесенке, пошатываясь от веса матраса, но при этом ступая решительно.
Люинь взошла на сцену следом за Анитой, прошла туда, где расположился хор, и встала рядом с Анкой. Тот взял листки с текстом так, чтобы Люинь было видно.
Она обнаружила, что Анка был прав. Слова для хора вправду оказались очень простыми. Чаще всего нужно было произносить одну-единственную строчку «О, это чудесно, чудесно!». На листках бумаги эти слова то и дело повторялись, однако имелись здесь и ноты, обозначавшие различия в акцентировании и высоте звуков. Имелись также строчки для солистов. Люинь посмотрела на Анку, вздернула брови и улыбнулась.
Они одновременно перевели взгляд на середину сцены. Анита только что начала свой монолог. Судя по всему, она была вдовой, оплакивающей смерть своего супруга. Анита развернула матрас. Внутри него оказался манекен с кустистыми бровями и черной бородой. У Аниты был безутешный вид. Она жаловалась на то, как тяжело ей живется. Появился другой актер, и после пары строчек диалога лицо Аниты озарилось улыбкой. Она захлопала в ладоши и пошла по кругу.
– О, это чудесно, чудесно! – пропел Анка и весь хор в белых балахонах.
Мало-помалу Люинь погрузилась в историю, разыгрываемую на сцене, и сюжет обрел черты реальности, а весь остальной мир забылся. Поскольку Люинь видела пьесу впервые, ей очень понравились некоторые шутки, и несколько раз она едва удержалась от смеха. Иногда ей хотелось воскликнуть: «О, это чудесно, чудесно!», не глядя в текст.
Стоящий на противоположной стороне сцены хор в черных балахонах чаще всего пел «Ах, как великолепно, как великолепно!» в ответ на различные реплики. Две группы певцов сплетали отдаленную гармонию и создавали контраст.
Сюжет постепенно развивался и плавно переходил от фарса к реализму. Сначала Люинь приходилось сдерживать смех, но мало-помалу смеяться ей совсем расхотелось. Она ощущала за репликами актеров горечь, и в ее сердце всё сильнее проникало чувство обреченности.
Когда репетиция закончилась, Люинь подбежала к краю сцены и спросила у остальных:
– Что означает эта концовка?
Чанья, стоявшая к Люинь ближе всех, негромко ответила:
– У меня не вышло рассказать тебе об этом в тот день. Рунге обнаружил кое-что интересное.
– Что же он обнаружил?
– Он прочел кое-какие дневниковые записи своей матери, а она была одним из архивистов дипломатических документов. Она отвечала за ведение записей переговоров с Землей. Рунге обнаружил, что три года спустя, когда Марс пытался приобрести с Земли метан и ацетилен, переговоры на несколько месяцев прекратились. Земляне были озабочены тем, что это какая-то уловка со стороны Марса, что взрывоопасные материалы могут быть взорваны в процессе доставки, и это будет использовано для неожиданной атаки. С января до июня в переговорах не было никакого прогресса.
Но затем произошло сразу несколько драматических событий. Двенадцатого июля все учащиеся из группы «Меркурий» отправились в Северную Америку на каникулы. Восемнадцатого июля в переговорах было достигнуто окончательное соглашение, он был подписан. Первого августа Марс принял партию метана и ацетилена, и доставка отправилась сюда. Десятого августа все мы, находившиеся на Земле, возвратились в свои временные жилища. Мы понятия не имели о том, что происходило в то время. Но неужели тебе кажется, что эта последовательность событий – простое совпадение?
– Значит… – пробормотала Люинь, – Рунге сделал вывод, что все мы были заложниками? Гарантией мирной и безопасной доставки этого груза?
Чанья кивнула.
Люинь еле слышно пробормотала:
– Если следовать этой логике, то на протяжении пяти лет мы на Земле были заложниками – ради того, чтобы продолжалась торговля между планетами. А идея обучения на Земле была всего-навсего прикрытием.
Чанья взяла ее за руку:
– Я понимаю, что тебе не хочется этого слышать, но… если наше предположение верно, то твой дедушка включил тебя в состав группы «Меркурий» не из-за гибели твоих родителей, а потому, что ты внучка консула. То, что ты была с нами, успокаивало других родителей, чтобы они не видели, как это всё рискованно.
– Рискованно… – Люинь окончательно растерялась. – Ты хочешь сказать… что цель была в том, чтобы я рисковала наравне со всеми вами.
– А если бы это потребовалось, всех нас объявили бы героями Марса посмертно.
– Это ужасно!
– Мы всё же надеемся, что это неправда, – вмешался Сорин. – Вот почему мы изменили сценарий и добавили эту новую концовку – чтобы проследить за реакцией наших верховных руководителей. Если наше предположение – всего лишь плод слишком яркого воображения, то они только немного смутятся. Но если мы правы, то они будут вне себя от ярости.
– Концовка пьесы нацелена не только на твоего деда, – сказал Мира. – Это проверка для всей верховной власти. Возможно, консул всего этого не хотел, но хотели другие.
Люинь кивнула. Ее сердце бешено колотилось, мысли метались. Она вновь услышала обвинения и подозрения в адрес деда, и ее волнение и тревога набрали новую высоту. Она не хотела, чтобы другие видели, как сильно она огорчена, но не могла придумать, как уйти с репетиции, под каким предлогом. Еще и Анка куда-то исчез.
Она попробовала сменить тему:
– А как насчет всей остальной пьесы? Откуда взялись идеи?
– Всё основано на нашем личном опыте, конечно, – ответила Чанья. – И наверняка ты сама догадалась, где рассказана чья история.
– Насчет роли Аниты – я догадалась, что она основана на ее заметке о «защите авторских прав умерших», верно?
– Ага, ты права! – воскликнула Анита. – Я ведь изначально выдвинула эту идею
