мастерские, поэтому лучше прочего ей запомнился детский центр. Она смотрела по сторонам, и из воздуха словно бы возникали обрывки этих воспоминаний. Рядом со стеной зазвучали строчки из песенки пастуха, которую она пела, где-то на полках остались следы – там, где к ним прикасались ее пальцы, а на столах были видны пятнышки от случайно пролитой ею краски. В воздухе мелькали потускневшие оборки ее ярких платьев. Люинь видела себя – гораздо более невинную, чем теперь. В возрасте от пяти до тринадцати лет здесь она проводила большую часть дня. Ее взгляд скользил по стенам, столам и прочим предметам, и воспоминания просыпались – так оживают и обретают истинные размеры и форму высушенные овощи, погруженные в воду.
По залу ходили несколько учителей. Это были судьи отборочного раунда. За ними семенила группа участников конкурса – она напоминала длинный шлейф платья старинной аристократки. Мнение судей сильно сказывалось на финальной оценке, поэтому все конкурирующие команды были готовы представить учителям свои проекты быстро и наиболее привлекательно.
– Ломар Неа, великий модельер двадцать первого века, черпал идеи из современных танцев и пытался определять одежду, как взаимоотношения человеческого тела и космоса. Наш дизайн призван расширить этот подход…
Джиэль оживленно тараторила, ради пущей выразительности размахивая руками. Она репетировала эту речь целую неделю, а вчера легла спать очень поздно – всё упражнялась для презентации.
– …Большинство людей считает одежду средством для того, чтобы согреться, или украшением. При этом люди отстранены от природы и космоса и противопоставлены им. Мы все знаем, что духовная цель каждой личности состоит в том, чтобы разорвать путы банального мышления и постоянно обновляться. Мы изготовили эти доспехи для этой самой цели. Превращая солнечный свет в электричество, этот материал годится не только для изготовления космических скафандров и костюмов для шахтеров. Он представляет собой новейшую концептуальную конструкцию: нашему телу больше не нужно прятаться от природы, но способно обнять природу, приобрести ее…
Джиэль лучисто улыбалась учителям. Она говорила с уверенностью и естественным изяществом. Репетиция до поздней ночи сделала свое дело. Время от времени Джиэль бросала взгляды на стоящую в толпе зрителей Люинь. Та подбадривала ее, одобрительно кивая. Рядом с Джиэль стоял Дэниел в бледно-голубом костюме из нового материала. Джиэль рассказывала, а он то раздувал грудь, то запрокидывал голову, то принимал самые разные позы, заимствованные у древнегреческих статуй.
Глядя на Джиэль, Люинь вспоминала старый дом на Земле, где почти год прожила с компанией политических еретиков. Там она познакомилась с одной девушкой, которая, так же как Джиэль, непрерывно повторяла слово «новшество» для описания всего на свете. Впечатление было такое, словно жизнь Джиэль до отказа наполнена новыми идеями, новыми концепциями, новыми страстями – совсем как у тех людей, с которыми Люинь долго жила под одной крышей.
Они тоже восхваляли новшества. Они стремились наполнять всякими новинками свою гедонистическую жизнь. Они были авангардистами и носили странную одежду и экспериментировали с новыми наркотиками, они презирали старые усталые мегаполисы и искали совершенно иного образа жизни. Люинь тусовалась с этими людьми и вместе с ними участвовала в захвате поместий богачей. Эти люди вплетали цветы и травы в свою одежду, они разбирали на части старые эскалаторы и превращали их в «горки», с которых можно было скатываться в захваченном старом доме. Джиэль говорила о новшествах, как те люди, с которыми Люинь жила на Земле под одной крышей, но они понятия не имели о жизни друг друга.
Среди тех людей на Земле был один австралиец, которого все называли Кенгуру. Это был добродушный лысый мужчина средних лет. С ним Люинь была знакома дольше всех других землян. Он не одевался так странно, как остальные «еретики», не участвовал в акциях протеста с ними. У него была работа в музее – он там играл роль статуи. По всей видимости, его туда устроил художник, стремящийся бросить вызов традиционному подходу к скульптуре. Порой он утаскивал из музея старинные охотничьи трофеи и раскладывал их на площади, чтобы напугать горожан, которые никогда не видели диких животных. Однажды он перед офисным зданием разлил свежий бетон и оставил на нем отпечатки туфель, ботинок, а также следы зверей. Люинь не могла понять, как Кенгуру сходят с рук такие шутки, почему его до сих пор не поймали, а он только радовался своему беспечному существованию.
Люинь и вспоминала прошлое, и разглядывала толпу зрителей, перемещающуюся по залу. Джиэль, закончив презентацию, взволнованно подошла к ней. У нее на лбу выступили капельки испарины. Прижав руку к сердцу, она вопросительно посмотрела на Люинь. Люинь улыбнулась подруге и подбадривающе пожала ее пухлую руку.
Одна за другой красочные презентации встречали учителей, и всё это были новые и интересные проекты. Аплодисменты и восторженные возгласы вспыхивали и утихали. Всё больше подростков, юношей и девушек присоединялись к «шлейфу», тянущемуся за учителями.
Люинь увидела работу Бренды и еще двоих девушек. Они создали двустороннюю картину, напоминающую старинную традиционную китайскую двустороннюю вышивку. Холст был прозрачным. На одной стороне была изображена погрузившаяся в глубокие раздумья девушка, а на другой – шагающий юноша. С каждой стороны было видно только одно изображение, а вот звезды и луны горели с обеих сторон. Люинь не могла догадаться, как это было сделано.
Процессия наконец обошла все представленные командами экспонаты и возвратилась в центр длинного зала, где должны были быть подсчитаны набранные баллы.
Подняв вверх руку с электронным блокнотом, Джин, одна из учителей, громко спросила:
– Все ли проекты показаны судьям?
Зрители с замиранием сердца ждали.
– Всего на сегодняшний день свои проекты представили сто двенадцать команд, – сообщила Джин. – Если конкурсантов больше нет, то этот предварительный раунд я объявляю законченным.
Другие учителя стали убирать свои блокноты с заметками.
Люинь решила, что это – ее единственный шанс. Стараясь не обращать внимание на то, как у нее сосет под ложечкой от волнения, она громко выговорила:
– Есть еще один проект!
Голос Люинь эхом разлетелся по притихшему залу. Она сделала шаг вперед и, не глядя ни на кого из изумленных конкурсантов и зрителей, медленно пошла к одному из самых больших столов в центре зала. Там она осторожно отодвинула в стороны несколько экспонатов и расчистила небольшое пространство на темно-синей скатерти. Люинь достала небольшой камешек, который несколько дней назад взяла у Рейни, и положила его на освободившееся место. Желтоватый камень, шершавый, не совсем правильной шарообразной формы, выглядел тусклым и незначительным рядом с другими проектами.
Люинь посмотрела в глаза Джин.
– Что это такое? – спросила обескураженная учительница.
Люинь улыбнулась:
– Это мой проект.
