берете?
Махмуд пожал толстыми плечами:
— Они платят деньги за то, чтобы все это видеть. Проводники-бедуины очень умелые — они хорошо справляются.
Наконец добрались до вершины. Сара затаила дыхание.
Вокруг и внизу расстилались кроваво-красные скалы — едва ли такое зрелище можно было увидеть где-нибудь еще. Стоя на вершине в чистом утреннем воздухе, они ощущали себя богами, созерцающими низменный мир, погрязший в крови и насилии.
Махмуд объяснил им, что это место служило для жертвоприношений, и показал желоб, выдолбленный в камне прямо у их ног.
Сара отошла от остальных, чтобы не слышать фраз, бойко слетающих с языка словоохотливого драгомана. Она села на камень, запустив пальцы в густые черные волосы и глядя на мир у своих ног. Вскоре она почувствовала, что рядом кто-то стоит, и услышала голос доктора Жерара:
— Теперь вы можете оценить выбор дьяволом места для искушения, о котором повествует Новый Завет. Сатана привел Господа нашего на вершину горы и показал ему мир. «Все это дам Тебе, если, падши, поклонишься мне».[951] Когда глядишь на материальный мир сверху, неизмеримо сильнее искушение быть его властелином.
Сара согласилась, но Жерар не без удивления заметил, что ее мысли блуждают где-то далеко.
— Вы о чем-то задумались, — заметил он.
— Да, верно. — Она обернулась к нему. — Чудесная идея — устроить здесь жертвенник. Иногда мне кажется, что жертвы необходимы… Я имею в виду, что люди слишком высоко ценят жизнь. Смерть не так страшна, как мы думаем.
— Если вы так чувствуете, мисс Кинг, вам не следовало выбирать карьеру медика. Для нас смерть всегда будет врагом.
Сара поежилась:
— Очевидно, вы правы. И все же смерть часто решает все проблемы. Иногда она даже делает жизнь полнее…
— «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб»,[952] — серьезно процитировал Жерар.
Сара удивленно посмотрела на него:
— Я не имела в виду… — Она оборвала фразу, увидев, что к ним приближается Джефферсон Коуп.
— Потрясающее место! — воскликнул он. — Я рад, что не упустил эту экскурсию. Должен признаться, что, хотя миссис Бойнтон замечательная женщина — я восхищаюсь ее решимостью отправиться сюда, — путешествовать с ней нелегко. У нее слабое здоровье, и, полагаю, это, вполне естественно, делает ее слегка невнимательной к чувствам других. Ей, кажется, даже не приходит в голову, что ее семья могла бы иногда ходить на экскурсии без нее. Она так привыкла видеть, как они хлопочут вокруг нее, что даже не думает… — Он не договорил. На его приятном лице отражались смущение и беспокойство. — Понимаете, недавно я услышал кое-что о миссис Бойнтон, и это меня очень расстроило.
Сара вновь погрузилась в свои мысли — голос мистера Коупа звучал в ее ушах, подобно отдаленному журчанию ручья, — но доктор Жерар осведомился:
— Вот как? И что же вы слышали?
— Мне рассказала это одна леди, которую я повстречал в отеле в Тиверии. Речь шла о девушке, которая была в услужении у миссис Бойнтон. Эта девушка… — Мистер Коуп покосился на Сару и понизил голос: — Она собиралась произвести на свет ребенка. Старая леди знала об этом, но была добра к девушке, однако за несколько недель до родов она выгнала ее из дома.
Доктор Жерар приподнял брови.
— Та-ак! — задумчиво протянул он.
— Дама, с которой я говорил, казалась уверенной в своих словах. Не знаю, согласитесь ли вы со мной, но я считаю этот поступок жестоким и бессердечным. Не могу понять…
— И тем не менее постарайтесь, — прервал его доктор Жерар. — Уверен, что инцидент доставил миссис Бойнтон немалое удовольствие.
Мистер Коуп выглядел шокированным.
— Я не могу в это поверить, сэр! — воскликнул он. — Такое просто непостижимо!
Доктор Жерар негромко процитировал:
— «И обратился я, и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их — сила, а утешителя у них нет. И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе. А блаженнее их обоих тот, кто еще не существовал, кто не видел злых дел, какие делаются под солнцем».[953] — Помолчав, он добавил: — Дорогой сэр, я посвятил свою карьеру изучению странных явлений, которые творятся в человеческой психике. Нельзя видеть в жизни только светлые стороны. Традиции и обычаи повседневного существования скрывают за собой немало причудливого. Например, удовольствие от жестокости ради самой жестокости. Но и под этим кроется кое-что еще — отчаянное желание быть оцененным по достоинству. Если это желание не осуществлено, человек прибегает к иным способам доказать свою значимость. И тут возможны любые извращения. Привычка к жестокости, как и всякая другая, может культивироваться и овладеть человеком полностью.
Мистер Коуп кашлянул.
— Думаю, доктор Жерар, вы слегка преувеличиваете. А воздух здесь, право, просто чудесен.
Он отошел, а Жерар усмехнулся и снова посмотрел на Сару. Она сидела, нахмурив брови, и казалась ему похожей на молодого судью, выносящего приговор.
Мисс Прайс нетвердым шагом подошла к ним.
— Мы собираемся спускаться, — сообщила она. — Я боялась, что мне с этим не справиться, но гид уверяет, что спуск пройдет по другому, более легкому маршруту. Искренне на это надеюсь, так как с детства боялась высоты…
Они спускались по высохшему руслу реки. Хотя и здесь встречались осыпи, чреватые опасностью для лодыжек, но отсутствовали перспективы, вызывающие головокружение.
Группа вернулась в лагерь усталой, но в бодром настроении и с хорошим аппетитом для запоздалого ленча. Было уже начало третьего.
Семейство Бойнтон сидело вокруг большого стола в шатре, заканчивая трапезу.
Леди Уэстхолм обратилась к ним с вежливой фразой, произнесенной несколько снисходительным тоном:
— Мы провели необычайно интересное утро: Петра — удивительное место.
Кэрол бросила быстрый взгляд на мать.
— Да, конечно… — пробормотала она и погрузилась в молчание.
Леди Уэстхолм, чувствуя, что исполнила свой долг, перенесла внимание на пищу.
За едой четверка обсуждала планы на вторую половину дня.
— Думаю, я буду отдыхать, — сказала мисс Прайс. — Не следует слишком переутомляться.
— А я пойду прогуляться, — заявила Сара. — Как насчет вас, доктор Жерар?
— Я присоединюсь к вам.
Миссис Бойнтон со звоном уронила ложку, и все вздрогнули.
— Пожалуй, я последую вашему примеру, мисс Прайс, — сказала леди Уэстхолм. — Почитаю полчасика, потом отдохну, ну а после, может быть, немного прогуляюсь.
Миссис Бойнтон с помощью Леннокса медленно поднялась. Постояв несколько секунд, она промолвила с неожиданным дружелюбием:
— Сегодня вам всем лучше пойти на прогулку.
На лицах остальных членов семьи отразилось изумление.
— А как же ты, мама?
— Мне никто из вас не нужен. Посижу
