— А что стражи? — раздался за спиной юноши настороженный голос караванщика.
— Их здесь нет, — с куда меньшей уверенностью, чем прежде, проговорил Бур.
— Им не нужны лишние свидетели, — голос Шамаша был тих. Казалось, подземелье должно было усилить его, подхватить гулким эхом, но нет: оно не смело передразнивать господина, шутом повторяя Его речи.
— Хозяину города и Губителю? — спросил погруженный в раздумья Евсей. Он напрягся, сосредоточился, заставляя себя вспомнить все, что прочел в Черных легендах, особенно — трех последних свитках. Но как он ни пытался провести параллели, найти связь между тем, что происходило в эпоху предтеч, и случившимся в настоящем, лишь все яснее понимал: в мироздании ничего не повторяется с точностью до символа на листе бумаги.
События лишь кажутся похожими, а на самом деле — каждый раз нечто абсолютно иное, ибо в них участвуют другие люди, они происходят в совершенно другом мире. И вряд ли стоит слепо, не допуская никаких сомнений верить в то, что на этот раз все закончится для людей, для мира столь же благоприятно, как прежде.
— Да, — кивнул Шамаш, отвечая на вопрос, не на мысли. — До тех пор, пока не принесена первая жертва, связь тонка и хрупка. Ее еще можно разбить, не нарушая законов мироздания… Или, во всяком случае, сведя ущерб к минимуму, — добавил он, глядя вперед и потому не замечая, с каким трепетным удивлением смотрят на него спутники, осознавая, что не в силах понять небожителя, но безмерно счастливые уже тем, что им позволено заглянуть за грань земного мира, ощутить себя частью чего-то иного, несказанно большего и великого.
— Но чего они медлят? — скорее по инерции, чем действительно стремясь получить ответ, спросил Евсей.
— Сначала жертву нужно сломить.
— Да, я читал, — поспешно кивнул караванщик, вспомнив то, что говорилось в этой связи в черных легендах. — Жертва Губителя должна сама по доброй воли пойти под жертвенный нож, стремясь к смерти и находящейся за ней пустоте, которая заставит забыть унижения, снимет страдания, скроет страхи и успокоит дух, примирив со всем.
— Ну, если так, у нас есть время, — немного оживившись, проговорил Лис, — пусть Ри и Сати еще не прошли испытание, но они 15 лет готовились к нему и не сдадутся без боя. Хотя, конечно… — немного погодя, вспомнив, Кто им противостоит, и представив, через что предстоит пройти, проговорил он, качнув головой.
— Жертвы — не они, — поспешил прервать его Евсей, полагавший, что даже сама мысль о подобном способна навредить попавшим в лапы бога Погибели а детям. — Губителю жертвуют наделенных даром.
— Магов?! - это было настолько невероятным, что в первый миг Лис усмехнулся, принимая слова друга за шутку, хотя и, нельзя не признать, вряд ли смертному стоило так шутить. — Где же они станут его искать? Или хозяин города решил принести в жертву самого себя?
— Лис, это не смешно, — Евсей с осуждением глянул на него.
— Да ладно тебе, — тот лишь пренебрежительно махнул рукой.
— Я говорю серьезно!
Караванщик помрачнел. Ему совсем не хотелось думать о том, что все происходившее творится на самом деле, а не в бреду. И, все же… Удивительно, но, осознав то, что скрывалось за словами друга, он даже немного успокоился. Ведь это означало, что детям ничего не угрожает… Нет, конечно, они в руках Губителя и кто знает, что с ними может случиться… Однако самое ужасное обойдет их стороной.
Наверное, впервые в жизни Лис порадовался тому, что их ребята — не наделенные даром, а самые обычные караванщики.
В то же самое время Бур побледнел, словно выбеленное полотно.
— Ларс… — сорвалось у него с губ толи стоном, толи вздохом.
— Ты знал, что твой друг наделен даром? — не оборачиваясь к горожанину, спросил Шамаш.
— Да, господин…
— Но… — Евсей, никак не ожидавший услышать ничего подобного, остановился, в растерянности глядя на своих спутников. Только-только в его голове все стало обретать смысл и очертания, связываясь в единую ткань времени и пространства, как вновь уже практически законченное строение мироздания вдруг разрушилось на его глазах. — Я ничего не понимаю! — пробормотал он. — Если был другой маг, к чему прежнему ценой ужасных жертвоприношений продлевать себе жизнь?
— Чтобы жить самому, — голос Шамаша оставался спокоен и безразличен, словно то, что он говорил, было само собой разумевшимся.
— Но ведь это бессмысленно! — единственно, что смог сказать на это караванщик.
— Смотря для кого, — хмыкнул Лис. В отличие от Евсея, не просто воспитанного на морали стремления к добру посвященных, но и построившего на принципе бескорыстного служения весь свой внутренний мир, воин отлично понимал, что двигало чужаком. Страна благих душ во владениях госпожи Кигаль — это, конечно, хорошо, но к чему спешить туда, куда все равно рано или поздно попадешь, чтобы провести там вечность? Земной мир тоже неплох. Особенно для Хранителя.
Он собирался сказать еще что-то, но тут до них донесся ужасный вопль, подхваченный и усиленный эхом. Он гремел словно гром, отражаясь о низкие своды, летя со всех сторон, как снег в объятиях урагана.
— Что это? — рука Лиса крепче сжала рукоять меча, другая взялась за ножны.
Караванщик собрался, его сощуренные глаза уже внимательно обшаривали все вокруг, ища источник опасности или хотя бы того, кто издал этот нечеловеческий крик. Однако, как он ни старался, все поиски были безуспешны.
"Может быть, это и не смертный вовсе? — мелькнуло у него в голове. — Какой-нибудь дух или, не приведи боги, демон… — Лис нервно повел плечами, прогоняя нервную дрожь. — Хорошо еще, если это Шеду… Он не опасен: не враг, не друг, так, случайный встречный… Хотя, — он поморщился, — Губитель и его повелитель. И Шеду не может не исполнить Его волю… — взгляд караванщика обратился к Шамашу. Он и сам не заметил, как приблизился к богу солнца, пошел чуть позади, стараясь держаться как можно ближе к повелителю небес.
— Не бойтесь, — Шамаш, оставаясь совершенно спокоен, ускорил шаг, чтобы первым подойти к тому месту, где, за камнем пряталась…
— Рабыня…! - не спуская с нее неуверенного взгляда удивленных глаз, обронил Лис.
— Вы знаете ее? — юноша с любопытством рассматривал случайную встречную — стройную молодую девушку, чью красоту не могли испортить, погасив, ни покрывавшие тело, заменив одежду, лохмотья, ни царапины, ни взлохмаченные, спутанные волосы.
— Рамир, — немного приглушив голос, словно боясь, что его услышит кто-то чужой, Евсей назвал имя девушки. — Ана, — поспешно поправил себя он, вспомнив рассказ брата о том, как, прежде чем отдать рабыню хозяину города, повелитель небес, стремясь защитить душу невинной, поменял ее местами с духом оленихи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
