Правая створка раскачивалась на тросах, никак не желая садиться на место. С ней и впрямь было что-то не то.
Старшина ругался, как кушога, вздернутый соктами за ноги. Не помогало.
Кончилось тем, что лопнул один из талей. Створка опрокинулась и едва не пришибла стоявшего внизу стражника. Стражник завопил и принялся честить подъемщиков. Те не остались в долгу. Ругань по густоте превосходила пыль, поднятую упавшими воротами.
Наконец старшина не выдержал.
— Ну-ка всем заткнуться! — заревел он.
Подействовало. Воцарилась относительная тишина. И в этой тишине раздался спокойный голос Фаргала:
— Ты прав, старина, не совпали!
Старшина соскочил с лестницы.
— Это что еще за умники выискались? — гаркнул он.
Люг вопросительно взглянул на царя.
— Да ладно! — произнес Фаргал. — Мы же не представились!
— Придержи язык! — жестко бросил старшине сокт. — Сам кто таков?
Старшина оглядел всадников. Не очень-то! Но голос у черномазого напористый! Кто знает, что за птицы?
— Я, -заявил он, — войсковой старшина города Заралона! И будь вежливей теперь, когда знаешь, кто перед тобой!
Воины переглянулись и расхохотались.
Широкое лицо старшины побагровело.
Фаргал увидел неподалеку от ворот коновязь и оживился.
— Взгляни-ка, вождь! — сказал он. — Вон там привязана пара неплохих лошадок.
Сокт оценил животных.
— Да, — согласился он. — Пара неплохих, остальные — так себе!
— А что, если мы не будем останавливаться в Заралоне? — предложил царь. — Сменим лошадей — и вперед? Эй, старшина! Мы забираем тех двух лошадей! Хозяевам возместят!
Старшина потерял дар речи. Рот его открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы. Одна из «неплохих лошадок» принадлежала самому старшине, и, купив ее месяц назад, он вовсе не собирался с ней расставаться.
Фаргал и Люг, как ни в чем не бывало, подъехали к коновязи.
Тут дар речи неожиданно вернулся к старшине.
— Что вы смотрите, болваны! — заорал он. — Залем! Хонт! Грош! Хватайте их!
Полдюжины стражников бросились к всадникам.
— Эт-то что еще такое? — грозно вопросил Фаргал, разворачивая коня им навстречу.
Солдаты живо притормозили. Вид у пришельцев был внушительный, а стража Заралона воинственностью не отличалась.
— Луков нет, — негромко сказал Люг.
И двинул коня навстречу стражникам, опередив царя.
Заводная лошадь друзей подошла к коновязи и ткнулась мордой в кормушку.
— Ну-ка назад, собаки! — тихо и свирепо произнес вождь соктов. — Пред вами император Карнагрии Фаргал!
Стражники попятились, опустили копья. Еще немного, и они повалились бы в пыль у ног царского скакуна.
— Какой, к демонам, Фаргал! — зарычал старшина. — Какой Фаргал, ослиные задницы? Вы что, забыли, ублюдки, что царь и его войско прошли мимо нас пять дней назад?
Фаргал посмотрел на Люга. Люг — на Фаргала.
Оба были, мягко говоря, удивлены.
— Эге! — воскликнул вдруг один из стражников. — Да это лошадь Халахона! Ремийцы угнали ее, выпотроши их гиены!
— Вот демон! — пробормотал сокт. — Что будем делать, мой царь?
— Не могу их убивать, — смущенно проговорил Фаргал. — Они ведь в своем праве. Мои подданные!
— Как бы подданным не остаться без повелителя, — заметил вождь соктов.
Солдаты, опомнившись, снова стали приближаться. Пока их было только семеро, но наверняка вот-вот прибудет подмога.
— Уходим? — сказал Люг.
— Да! Но прежде… Прихватим лошадей! Ха!
Он ударил коня в бока, вздернул на дыбы и бросил прямо на стражников. Солдаты отскочили в стороны, уворачиваясь от бьющих воздух копыт. Люг грудью собственной лошади сшиб стражника, отрезавшего его от коновязи, ударом меча по голове, плашмя, опрокинул второго. Невооруженные слуги, как зайцы, порскнули в стороны. Меч Фаргала рассек кожаные ремни, а Люг ловко поймал их концы и поскакал прочь по дороге, уводя за собой приглянувшихся коней.
Фаргал вертелся на месте, размахивая мечом и не подпуская солдат к коновязи.
По упавшим створкам протопали сандалии еще дюжины стражников. Подкрепление.
Фаргал взмахнул мечом. Жердь, к которой были привязаны лошади, развалилась пополам. Царь завыл волком, бросил коня прямо на цепочку солдат, опрокинул двоих и поскакал за соктом, оставив позади полную неразбериху.
Люга он догнал мили через полторы.
— Ну, мой царь, — сказал вождь. — Раз у тебя появился наследник, ты вполне можешь стать бродягой!
— К демонам! — закричал Фаргал. — Через два дня мы будем в столице, и я собственноручно сдеру с него кожу!
— Почему ж нет? У нас теперь есть заводные лошади, и через два дня мы наверняка доберемся. А что касается кожи, то подари ее мне: обтяну новое седло!
Люг рассмеялся.
Оба всадника на ходу сменили коней и прибавили ходу. От Заралона до Великондара немногим больше ста миль.
Глава девятая
В Великондаре шел дождь. Он начался в середине первой полуденной стражи и лил, не переставая, уже несколько часов.
Ирдик Шера стояла в дверном проеме, ведущем на террасу и смотрела, как крупные капли разбрызгиваются, ударяясь о глянцевые виноградные листья.
Прежде она очень любила дождь. Ливень спустя три недели после Игр означал, что самое жаркое время года позади и наступает приятный сезон прохлады. Еще через несколько недель, когда уровень воды в Великоне поднимется и затопит пороги, можно будет на речном судне подняться вверх по реке до самой подошвы Ашшурова Хребта и полюбоваться уходящей под небеса стеной, которой бог отделил сотворенный им мир от своего собственного.
Ирдик вспоминала, как приятно было, расположившись на палубе корабля вместе с матерью, глядеть на свинцовые вершины, затянутые дымкой и набухшие водой облака, ползущие у подножия льдистого хребта. Неподвижные горы, с каждым днем плавания закрывающие все больше и больше неба. Синяя вода, текущая навстречу.
Набросив на плечи меховые накидки (дувший с восхода устойчивый ветер становился холодней с каждой пройденной милей), мать и дочь жадно вглядывались в очертания береговых изгибов, подмечая все, что изменилось с прошедшего года. От Вардали Ирдик унаследовала почти соктскую страсть к путешествиям. Страсть, которую ее матери так и не удалось утолить.
Холодный ветер, шуршание воды, пенные шапки вокруг верхушек залитых поднявшейся водой камней, мерные всплески весел, судно против течения. Запах воды, палубных досок, ритмичные удары барабана… Когда ветер спадал или сузившиеся берега убыстряли бег реки — шли бечевой. Тогда сам берег приближался, оказываясь в десятках локтей от борта, и можно было разглядеть птичьи гнезда в нависших над водой ветвях старых ив.
