— Бездельники! — проворчал царь. — Я же запретил им запирать ворота на ночь! К чему чистить дороги от отребья? Чтобы честный человек не мог попасть домой через два часа после заката?
— Ты накажешь их! — терпеливо произнес Люг — Но — завтра! Завтра, мой царь! Я такой мокрый, что похож на семидневного утопленника! Да и ты не лучше!. Вернемся, мой царь! Утром намного проще попасть во Дворец и показать, кто ты такой!
Сокт украдкой взял под уздцы лошадь Фаргала и потянул ее прочь от городской стены.
Некоторое время казалось, что Владыка Карнагрии поддался на уговоры, но не успели они отъехать и на сотню шагов, как царь решительно остановил коня.
— Нет! — сказал он. — Я — царь! И должен попасть в свою столицу, даже если придется прорубать ворота мечом!
— Фаргал! Опомнись! — воскликнул Люг. — Эти ворота окованы бронзой в три пальца толщиной! Ты только испоганишь меч! А эти сони как спали, так и будут спать! В конце концов, мы объехали еще не все ворота. Остались те, что со стороны реки! Поедем-ка к Великону. Если удастся найти лодку, попробуем попасть прямо в Дивный Город!
Увы! Сокт знал своего друга и оставил надежды на сухую постель, ужин и горячее вино.
— Если б я знал все подземные норы этого города! — вздохнул Фаргал. — Наверняка не меньше дюжины ходов проходят под его стенами! Если б я знал!
— Ты не знаешь! — отрезал Люг. — И нечего об этом говорить! Мы едем к реке?
— Едем! — хмуро ответил царь. — Дворцовые стражники, по крайней мере, не спят! Но нужно быть сумасшедшим, чтоб сесть в лодку под таким ливнем!
— Вот это я возьму на себя! — сказал Люг.
Сокт поплотнее завернулся в шерстяной плащ, тяжелый от влаги, но сохраняющий хоть какое-то тепло.
— Забыл! — вдруг сказал царь, резко останавливая коня. — У меня же есть перстень!
— Разве мы и так не знаем дорогу во Дворец? — осведомился Люг, в свою очередь останавливаясь.
— Посмотрим! — произнес Фаргал, обматывая поводья вокруг седельной луки и выпростав из рукава правую руку.
— Ну, камешек, — проговорил он, сдвинув брови, — где здесь путь, который мы ищем?
Сдвинув головы так, что капюшоны их соприкасались, друзья глядели на путеводный перстень.
Некоторое время с камнем ничего не происходило.
Дождь лил с прежней силой. Лошади стояли, понурив головы. Вокруг — темень и отупляющий шум падающей воды.
Люг уже решил, что ждать бесполезно, когда внутри камня вспыхнула зеленая пульсирующая звездочка.
— Взял! — с удовлетворением произнес Фаргал.
Словно речь шла о собаке.
Поворачивая руку, он определял момент наибольшего свечения.
Они снова двинулись к воротам. Сокт все еще сомневался. До тех пор, пока ворота не остались позади, а под копытами лошадей не зачавкала размокшая земля: они свернули с дороги.
Примерно через четверть мили всадники въехали в небольшую рощицу, а еще через полсотни шагов конь Фаргала едва не споткнулся о могильную плиту.
— Здесь! — уверенно заявил царь, спрыгнув на землю.
Взявшись руками за край смутно видневшегося в темноте камня, он попробовал его поднять. Но на такое даже его великолепные мускулы были не способны: камень весил не менее шести быков.
— Здесь что-то написано! — сказал сокт. — Был бы огонь…
Фаргал не ответил. Он стоял неподвижно, глядя на плиту. Капюшон его был откинут, и холодные струйки воды стекали за шиворот. Фаргал не обращал внимания, он думал.
Люг пальцами пытался опознать вырубленные на надгробии буквы. Нога его поскользнулась на мокрой траве. Ударившись коленом о надгробие, он выругался по-соктски.
— Так, — сказал царь и снова взялся за край плиты.
— Постой, я помогу! — воскликнул сокт.
Но Фаргал уже сдвинул камень (вместе с опершимся на него Люгом) и повел его в сторону под омерзительный скрежет проржавевшего механизма.
Когда щель стала достаточно широкой, Фаргал соскочил вниз.
— Прыгай! — крикнул он оттуда сокту.
Люг прыгнул в открывшуюся яму. Он был готов к тому, чтобы услышать под ногами хруст человеческих костей. И услышал их. Тем не менее это была не могила. По крайней мере, не только могила.
Фаргал поднял руки, пошарил наверху, закряхтел.
Плита снова повернулась со скрежетом и отрезала последний проблеск света.
— Демон! — проворчал Фаргал. — Пальцы порезал! От рычага совсем ничего не осталось!
— Как твой камешек? — спросил Люг.
По крайней мере, дождь больше не лил им на головы.
— Поет! — ответил Фаргал и продемонстрировал огонек.
— Эх, сюда бы мой меч! — вздохнул он.
Сокт услышал, как царь вытянул из ножен клинок, который достался ему от ремийца.
— Это еще зачем? — насторожился он и поглядел на свой браслет.
Тот слегка засветился, повинуясь желанию хозяина. И потеплел: здесь присутствовала враждебная магия. Ну и что с ней делать?
— Пойдем, что ли, мой царь? — предложил сокт.
И друзья двинулись навстречу неизвестности.
Глава одиннадцатая
— Кэр… — негромко позвала Ирдик, и глаза царя открылись.
Кэр смотрел на лицо девушки, и ему казалось, что он все еще спит. Юноша не помнил, кто она. Эти воспоминания были укрыты магом. Но даже маги полностью не властны над человеческими снами. И над теми, кто любит. Пленка волшебства лопнула, и Кэр вспомнил!
— Ирдик? Ты?
Кен-Гизар шумно выдохнул.
Кэр быстро взглянул на него и тут же оказался сидящим на кровати. Босой ногой сын вождя нащупал меч. Теперь он в любой момент мог схватить оружие.
— Кто это, Ирдик? — резко спросил он, указав на посланника.
— Я — Кен-Гизар! — с достоинством, но стараясь не делать лишних движений произнес сокт. — Посол объединенного Совета Священных островов Сок!
«Вот! — мелькнуло в голове Кэра. — Первый враг!»
Должно быть, мысли его отчетливо проступили на лице, потому что Кэр увидел: пожилой мужчина, оказавшийся тем самым Кен-Гизаром, напрягся. Самериец уловил даже слабый запах, который исходит от человека при возбуждении или страхе. И тем не менее этот Кен-Гизар держался неплохо. Хотя его кинжал немногого стоил против меча Кэра.
Посланник Священных островов старался выглядеть уверенным и спокойным. Он очень хорошо понимал, что его жизнь сейчас зависит от самозванца. В очередной раз посланник пожалел об ушедшей молодости: будь сокт лет на пятнадцать моложе, они еще потягались бы!
— Он — друг! — твердо ответила Ирдик. — Это он привел меня к тебе!
— А ты, ты — друг? — спросил Кэр, пристально глядя на девушку.
Лицо Ирдик окаменело. Она попыталась что-то сказать, но не могла. Губы не слушались ее.
