Летом 1998 года, отдыхая на Валдае, президент Борис Ельцин сказал:
— Государственная дума — это ничто, ноль.
И изобразил на пальцах эту самую фигуру.
В конце года председатель Госдумы Геннадий Селезнев с удовлетворением констатировал, что Дума устояла и торжествующе произнес:
— Мы не та организация, о которую можно вытирать ноги.
ВОТ ЭТО ЗАБОТА
23 февраля 1998 года москвич Владимир Мкртумян с десятилетним сыном Артемкой пошли за хлебом. От дома до булочной — пять минут ходу. Но домой они не вернулись. Перед самым магазином под ногами мальчика внезапно провалился тротуар, и ребенок с головой ушел в кипяток. Артемка сварился заживо. Отец бросился на помощь, но тоже получил сильные ожоги и вскоре скончался.
Причина, увы, банальная — под землей прорвало трубу с горячей водой.
В осиротевшей квартире остались мать погибшего Артемки и его сестренка. От их окна до места трагедии метров пятьдесят. Мимо него проходит дорога на работу и в школу. Страшное напоминание. И тогда вдова решила обратиться к властям с просьбой помочь поменять квартиру на другой район. Вице-мэр Валерий Шанцев подписал заявление. И вот женщину приглашают к чиновнице, которой было поручено заняться этим вопросом.
Чиновница предложила «чудесную» квартирку:
— Квартирка эта через дорогу от кладбища, где похоронены ваши родные, — сказала она. — Вам будет очень удобно ухаживать за могилками, да и на транспорт не нужно тратиться...
— Так вы бы сразу место на кладбище и предложили, — только и сказала несчастная женщина.
В ЧЕМ ПРОФЕССИОНАЛ ЧЕРНОМЫРДИН
В конце мая 1997 года следственная бригада Генпрокуратуры РФ этапировала в Москву из Греции алмазного афериста Андрея Козленка.
Председатель Оренбургского телерадиокомитета Павел Рыков на пресс-конференции осторожно сказал премьеру Виктору Черномырдину, находившемуся на родине: мол, пишут, что якобы ваша рука видна в алмазных сделках Козленка.
Премьер взорвался:
— Ни козленков, ни козлов я не знаю и знать не хочу! Ко мне, как и к любому руководителю, можно отнести все, что делалось и делается в государстве. Но если кто-то попытается куда-то пристегнуть Черномырдина — бесполезно. Сколько я работал, столько и был под колпаком разных проверок, видимых и невидимых.
Черномырдин перевел дух, нахмурил брови и, подняв указательный палец, строго предупредил:
— В России меня никем не запугать — ни козлом, ни козленком. Я не из пугливых. А если кто-то попытается, так сразу в зубы получит. И как следует. Уж это я умею делать — я здесь профессионал.
НАТЯЖЕЧКА, МЯГКО ГОВОРЯ
Вопрос Генеральному прокурору России Юрию Скуратову:
— Судебный процесс по «Михасю» в Швейцарии выглядит в некотором роде как поражение и российских правоохранительных органов...
— Первое. Конечно, плохо, что так в Швейцарии получилось. Но мы должны из этого извлечь необходимые уроки. И мы это сделаем. Второе. Надо сказать, что вокруг этого дела, я бы сказал, немало домыслов. Вот, скажем, письмо из нашей Генпрокуратуры. С ним возникло недоразумение по вине переводчика. Сначала кое-кто иронически улыбался: да, мол, надо же, о чем говорит Скуратов! Но потом, когда многие наши журналисты посмотрели качество перевода на самом судебном процессе, их мнение поменялось. Мало того, что переводчик общий разговорный русский язык знал плохо, но он специальными юридическими терминами не владел. Что уж тут говорить о нюансах? А что было? Начальник следственного управления Генпрокуратуры Казаков в ответ на обращение адвоката написал, что в производстве следственного управления Генеральной прокуратуры дела в отношении Михайлова нет. Это соответствовало действительности. А сведениями о наличии уголовных дел в других правоохранительных органах следственное управление Генпрокуратуры не располагало. Вот и все. А это было истолковано и переведено так, что вообще никаких дел на Михайлова в России нет и никаких судимостей у него не было. Натяжечка, мягко говоря... Третье. Даже ту помощь, которую мы швейцарцам реально оказали, они на сто процентов не реализовали. Хотя бы такой факт. Работников Генеральной прокуратуры России в качестве свидетелей в суде пригласила сторона защиты, хотя по идее надо было их приглашать стороне обвинения.
На кого жалуется Генеральный прокурор? У кого ищет сочувствия? Разве не от него зависит, в качестве кого посылать в Швейцарию представителей своего ведомства?
ПОЗАБОТИЛИСЬ О ВСЕХ СРАЗУ
Рассказывает дирижер и художественный руководитель Петербургской филармонии Юрий Темирканов:
— Городские власти задумали создать новый гостиничный комплекс на Малой Морской, но для этого потребовалось отселить жильцов моего дома. Как водится, с людьми посоветоваться забыли. Государство в лице неких чиновников позаботилось о благе всех трудящихся сразу, но о конкретном гражданине забыло. Дом продали, а нам предложили выметаться... Я не знаю, она есть вообще, эта власть?
— Судя по количеству автомобилей с мигалками, даже успешно размножается,— заметил интервьюер Андрей Ванденко.
— Да-да, ездят... Эти люди наделены атрибутами власти, но для управления страной этого мало. Нельзя добиться позитивных изменений в экономике, лишь произнося ритуальные заклинания о святой приверженности демократическим идеалам. Никогда не клялся ни на красном знамени, ни на российском триколоре, но это не значит, будто я меньший патриот, чем какой- нибудь мастер пламенных и зажигательных тирад.
БОРЬБА МЕЖДУ БОЛЬШИМИ И ОЧЕНЬ БОЛЬШИМИ ДЕНЬГАМИ
Не пройдя в Государственную думу России на освободившееся в 1998 году место по Люблинскому избирательному округу Москвы, бывший пресс-секретарь президента РФ Павел Вощанов прозрел:
— Многие полагают, что нынешний интерес большого бизнеса к большой политике связан с желанием обрести депутатскую неприкосновенность. В каких-то случаях это так. Но в целом причина куда сложнее... Чем отличается сегодняшняя избирательная ситуация в России от той, что была лет эдак пять назад? В ту пору новорожденный капитал вкладывал деньги в политиков, чтобы с помощью «своих человечков» во власти поучаствовать в историческом дележе собственности. Разумеется, в свою пользу. А какая главная задача стоит перед ним сейчас? Удержать собственность. Ее решение уж никак нельзя передоверить склонным к измене «политическим рекрутам», надо действовать самим. Декабрьские выборы в Москве и Петербурге показали — отныне борьба будет разворачиваться между «большими деньгами» и «очень большими деньгами»...
РОЗЕНБАУМОМ БЫТЬ БЕЗОПАСНЕЕ
Февраль 1999 года. Интервью «Еврейской газете» дает заместитель министра по национальной политике России Ким Цаголов:
— Вечером прохаживаюсь около дома. Подходит наряд милиции: «Ваши документы!» Я говорю: «Я что-то натворил?» — «Нет, мы просто проверяем документы». — «А почему вы персонально ко мне подошли, ведь вокруг много людей?» — «А мы проверяем документы у лиц кавказской национальности». А у меня веселое настроение было, и я произнес: «А я-то тут причем?» Тут бедный лейтенант протягивает руки и говорит: «Ну вы же с Кавказа?!» — «Нет!» — «А кто же вы?» — «Певец Розенбаум!» Они тут же начали извиняться: «Товарищ Розенбаум, простите, не узнали», а потом попросили спеть, а я говорю: «Ну на улице холодно, пойдемте ко мне домой, к тому же я без гитары, а без гитары не пою». Но ребята пойти не смогли — пост не оставишь, да и в общем-то это было к лучшему — я отродясь ничего не пел.
САМЫЕ-САМЫЕ
Журналист Василий Устюжанин несколько дней приставал к депутатам Госдумы с вопросом: «А какие, собственно, из всех ваших законов вы запомнили?» Научно говоря, корреспондент провел социологический опрос членов нижней палаты российского парламента о законах и законопроектах, претендующих на звание «самых-самых». И вот какие ответы он получил.
Самое длинное название у закона «Об отсрочке погашения задолженности по переоформленным в государственный внутренний долг Российской Федерации централизованным кредитам и начисленным по ним процентам отдельным организациям агропромышленного комплекса, а также организациям, осуществляющим завоз (хранение и реализацию) продукции (товаров) в районы Крайнего Севера и приравненные к ним местности, и выплаты процентов за обслуживание государственного долга Российской Федерации по указанной задолженности». 55 слов. 420 букв. Внесен правительством РФ.
