главы финансовых департаментов королевского двора, все генеральные директора финансов, все, кроме одного, председатели и советники Счетной палаты, а также большое количество их подчиненных, которые в течение многих лет перечили герцогу Бургундскому. Все они были уволены. Некоторые из них были арестованы и заключены в Лувр и другие государственные тюрьмы. Некоторым удалось сбежать до того, как за ними пришли
сержанты прево. Некоторые были освобождены после уплаты больших штрафов. Немногих позже восстановили в должности[313].
В атмосфере, наполненной страхом, герцог Бургундский приступил к осуществлению своей программы реформ. Он заявил Совету, что, по его мнению, катастрофическое состояние государственных финансов полностью объясняется нечестностью и расточительностью чиновников, которым поручено их управление. Уже было начато сокращение их числа, а некоторые субсидии за счет доходов с королевских владений были отменены. 20 октября 1409 года, после заседания Совета в отеле Сен-Поль, продолжавшегося несколько дней, был составлен ордонанс, который положил начало реформе администрации. В нем приводился длинный и знакомый каталог бед: расточительные гранты, присвоение доходов местными дворянами, чрезмерное количество чиновников, раздутые зарплаты и привилегии, бюрократическая некомпетентность, коррупция и мошенничество, неадекватные записи и счета. Все это было правдой, но это была не вся правда. В расчет не принимался самый важный фактор — разграбление государства принцами. Постоянная комиссия из двадцати человек, большинство из которых были активными бургундскими сторонниками, была назначена для проверки счетов чиновников по всей Франции, наказания и увольнения виновных и назначения на их место новых людей. Пьер де Эссар был назначен президентом главного финансового управления, ответственного за управление доходами от налога с продаж, и стал членом постоянной комиссии. Де Эссар стал главенствующим чиновником в финансовой администрации. Большинство уволенных чиновников были заменены нейтральными функционерами или надежными бургундцами. Повсеместная смена кадров в финансовых ведомствах была крайне разрушительной. Но в одном отношении она была сразу же эффективной. Она наконец-то открыла королевскую казну для герцога Бургундского. Некоторые из его долгов были моментально погашены. Его расходы на доставку войск в Париж были возмещены вместе с расходами короля Наварры. Ему были предоставлены щедрые денежные субсидии. В последние три месяца 1409 года Иоанну было обещано около 150.000 франков от короны, что сравнимо с выплатами, сделанными его отцу в последний год его жизни. Из-за привычных фискальных проблем французского государства только четверть этой суммы была фактически выплачена. Но в течение следующего года аппетиты Иоанна возросли. Он потребовал от короны обещаний на сумму не менее 178.000 франков, более 90% из которой было выплачено[314].
Однако власть Иоанна Бесстрашного по-прежнему опиралась лишь на копья его солдат и поддержку населения Парижа. Об этом ему неприятно напомнил Парламент и Счетная палата, отказавшиеся зарегистрировать ордонанс о реформе от 20 октября, предположительно на основании недостаточного доказательства королевского согласия, точно так же, как они сопротивлялись всем предыдущим попыткам сократить их численность или жалование. Поэтому герцог занялся поиском лучшей правовой основы для своего режима и установлением его на более постоянной основе. Орлеанисты в королевском Совете держались в стороне со времени казни Жана де Монтегю, опасаясь, что их постигнет та же участь. Другие, считавшиеся ненадежными, такие как герцоги Беррийский и Бурбонский, были оттеснены на второй план простым способом, они просто не уведомлялись о заседаниях. Королеву, упорно остававшуюся в Мелёне, обойти было не так легко, поскольку, пока ее муж оставался недееспособным, ничего важного нельзя было сделать без ее одобрения. Но Изабелла была продажной, и в ноябре 1409 года Иоанн подкупил ее. Он посетил ее в Мелёне и пообещал ей собственное финансовое управление и значительное увеличение назначенных ей доходов. Взамен Изабелла согласилась передать свои полномочия своему старшему сыну, Дофину Людовику Гиеньскому, и передать его в руки Иоанна, чтобы он служил символом власти в его правительстве.
В начале декабря 1409 года король пришел в себя, и Иоанн воспользовался возможностью воплотить этот план в жизнь. Карла VI убедили издать ордонанс, объявляющий Людовика совершеннолетним и освобождающий королеву от обязанностей его опекуна. Изабелла вернулась в столицу из Мелёна незадолго до Рождества, взяв с собой сына. 27 декабря Дофина, застенчивого, избалованного и болезненного ребенка двенадцати лет, привели в зал Венсенского замка в присутствии короля и толпы принцев, дворян и чиновников. Король проделал всю процедуру, предлагая опеку над юным принцем герцогу Беррийскому как старшему принцу королевского дома. Когда тот отказался в соответствии с заранее разработанным сценарием, эту роль принял Иоанн Бесстрашный. Все эти меры были представлены на рассмотрение Большого Совета ведущих дворян королевства и судей Парламента, который собрался во дворце Сите в канун Нового года. Они были без труда одобрены собранием, в котором преобладали сторонники герцога Бургундского, в городе, полном его солдат.
Затем представитель короля объявил о следующем этапе бургундской программы реформ. Пенсии принцев должны были быть отменены, а их право присваивать доходы от королевских налогов в своих владениях аннулировано. Различные комиссии, которым поручалось реформировать гражданскую службу, должны были быть расширены. Дофин был назначен главой королевского Совета и регентом своего отца на время его отлучек. Никто не заблуждался на тот счет, что Людовик Гиеньский действительно будет управлять делами королевства. Герцог Бургундский имел право назначать и увольнять чиновников по своему усмотрению. Его друзья и клиенты заполняли двор и Секретариат Людовика, управляли его доходами и доменами. Маршалом Людовика был надежный бургундец Жак д'Эйли, а канцлером — не кто иной, как Жан де Ньель, который служил представителем Иоанна на церемонии в Шартрском соборе в марте[315].
* * *
Самым странным заявлением, сделанным на Большом Совете, было то, что правительство намерено возобновить войну с Англией. Предположительно, это было заранее обсуждено с ведущими людьми, но для всех остальных это должно быть стало неожиданностью. В течение последних двух лет отношения с Англией сошли с повестки дня. Перемирие, заключенное в конце 1407 года, регулярно продлевалось. Срок действия текущего истекал 1 мая 1410 года. Отдельный торговый договор между Англией и Фландрией был продлен на три года в июне 1408 года. Все эти соглашения были последовательно одобрены французским королевским Советом, даже когда в нем главенствовали орлеанисты. В результате был достигнут хрупкий, но более менее постоянный мир. Пиратство, хотя оно никогда полностью не прекращалось, сократилось до управляемого уровня и больше не поощрялось ни одним из правительств. Единственная заметная стычка на границах произошла летом 1409 года, когда коннетабль Шарль д'Альбре провел короткую кампанию против главных англо-гасконских гарнизонов в Перигоре, которая, судя по всему, была предпринята по инициативе общин провинции, а не Совета в Париже. Альбре осадил
