телефонов…
— Да не, отдыхали тут так, как на курорте… А Милли новый альбом пишет, ушла в себя, поэтому в конце стало немного скучновато.
Сэр Артур осмотрел двор, похвалил за работу, порядок в доме ему тоже понравился. Вышла Милли, даже предложила яйца-пашот и кофе. Приступили к обеду. Милли спросила робко, не связывался ли он с ее родителями, что им…ей… делать.
Сэр Артур сказал, что на днях поедут к родителям, все хорошо. Он хотел уложить свою даму спать, но дама начала раздражаться, говорить, что она не ребенок, не хочет она спать. И главная спальня занята детьми…
Гвиневра протянула руку. Сэр Артур засунул туда какую-то купюру.
— Вот, черт! — расстроился, — Проспорил.
Макс скромно опустил глаза, а Милли наоборот вызывающе посмотрела:
— Я резвлюсь!
— Вы совершеннолетняя, мисс Милли, я слова не сказал, не мое дело… Прекрати хихикать! — строго посмотрел он на Гвиневру.
— Вот именно: прекратите хихикать! — так же строго сказала Милли. Вместе с сэром Артуром вышли в гостиную…
— Такие очаровательные зануды! — тихо сказала Гвиневра Максу, — Но вот есть же люди — на вид обыкновенные, даже непримечательные, но такие выдающиеся…
Макс кивнул. Но только у Милли пять “грэмми” есть, а чем этот ее седой сэр Артур выдающийся?
Гвиневра улеглась на диване, все остальные расположились на полу и в креслах. Сэр Артур сообщил, что, скорей всего, послезавтра будет организована встреча с родителями мисс Филис и представителями посольства, там они сами дальше решат, как дальше поступать. Нет, он не может рассказать подробней, что в клубе случилось. Он не уполномочен это делать, да и не знает толком. Вот, кто уполномочен, тот и расскажет. Он из гуманитарных соображений в это дело влез. Хотя, ему нужно задать мисс Милли несколько вопросов…
— Мисс Милли, вы вообще меня слушаете?
Милли перебирала пальцами по клавишам. Подняла несчастные глаза.
— У меня не получается…Я не могу одна, без команды. Вот, я слышу в голове, а тут не получается. Только одним пальцем… И записать на бумаге толком не могу.
Никого, кроме себя, эта знаменитая Милли Филис не слушала.
— Как это "не могу записать"? Вы, что не знаете нот? — обиженный невниманием, сэр Артур говорил с сарказмом, но по гримасе на лице Милли, понял, что сказал то, что есть.
— Ну, я знаю, что на какой линейке находится… Но вот эта длительность сбивает меня с толку: четверти, целые… Аккорды буквами могу записывать, а нотами нет.
Сэр Артур позабыл про то, что говорил раньше:
— Так вы, Милли Филис, музыкант, обладательница пяти “грэмми”, музыкальное дарование, голос нового тысячелетия, не знаете нотной грамоты?!
— Меня учили, конечно… Но плохо получается.
— Она даже читает плохо, такая уродилась, — встрял Макс. Он вообще-то вступиться за нее хотел, но вышло так, будто тупой обозвал.
— Заткнись, Макс! Я не тупая, просто не могу… Вот, я по своему записала, — она показала бумажку, исчерканную значками, — но нужно же по человечески — нотами!
Сэр Артур взял бумажку, посмотрел, начал улыбаться.
— Посмотри, малышка! — восхищенно сказал он Гвиневре, — какой замечательный шифр! Какая изящная идея! Девочка, которая не умеет читать… Это же ноты зашифрованы, вот, это, я полагаю, соль… Какая оригинальная система! — он сфотографировал бумажку и бегал с ней по комнате, восхищаясь изобретательностью девочки с дислексией — видимо, разбирался в шифрах.
— Помоги, девочке, — сказала Гвиневра, — запиши, как надо. Сольфеджируй, что ей нужно.
— Вы умеете? — с надеждой спросила Милли
А это еще что — сольфеджировать? Что еще он умеет?
— Чертите пять линеек, подготовьте целый лист, — приказал сэр Артур, — сейчас займемся, — он снял пиджак, сел рядом с Милли за пианино, — и текст мне дайте, я посмотрю, что там за ритм… Гм! Неплохой текст… Да вы настоящая поэтесса, мисс Милли! И…эээ…отдых пошел вам на пользу… Максик, большая честь для вас — быть музой мисс Милли, помните об этом!
Блин! А как же происшествие в клубе? Стрельба на дороге? Отсутствие новостей про все это? Что-то там было про миллино посольство… Серьезные дела вокруг происходят, а эти тут дурака валяют! Ну, ладно Милли, она всегда, как не в себе — поэтесса несчастная, но этот-то…
— Что они делают? — в недоумении спросил Макс у Гвиневры
— Занимаются творчеством. Он очень устал, — ответила она про своего мужчину, — отпуск испорчен. Дайте ему отдохнуть. Он так отдыхает…
— …Я буду петь в терцию, — говорил сэр Артур, — и запишу это вот здесь.
— Я такого не сочиняла, — говорила Милли, — не нужно отсебятины!
— Но, согласитесь, так куда музыкальней…
— Красивее. Но это будет не моя песня.
— Это ваша песня, это просто аранжировка… Мисс Милли, так лучше!
Они с Милли долго возились, Макс приносил им чай и кофе, закрывал и открывал окна — музыкантам было то холодно, то жарко, то одно им подай, то другое…
— Тут нужно на два тона выше! — настаивал сэр Артур, — это же правила гармонии, нельзя их менять.
— Можно и нужно… У вас старомодное, закостенелое мышление, испорченное музыкальным образованием и этим вашим сольфеджио… Сыграйте все вместе, спойте… Послушайте, так лучше, так оригинальней, такого больше нет…
Чесал нос. Чесал затылок. Сдался.
— Да, так лучше, по-вашему записываю…
Почти закончили, но чуть не подрались. Ругались из-за одной какой-то ноты. Сэр Артур утверждал, что он халтуру не записывает, а Милли кричала, что автор — она! И все всегда записывают, как она говорит!
Он не за деньги тут работает! А из-за любви к искусству. Вот теми, кому платит, теми и будет командовать!…И вообще чего мисс Милли хочет — настоящий хит или просто на своих прошлых “грэмми” выехать?
Милли разозлилась, слюни летели, когда кричала. Сэр Артур утирал ее слюни со своего лица рубашкой, что висела на стуле — давно уже сидел в нижнем белье…
— Так нравится смотреть, — заметила Гвиневра со своего дивана, — такие лапочки.
Макс попросил у нее телефон, чтобы снять это смешное шоу, но Гвиневра сказала мягко:
— Нельзя его
