И сказать слово в слово — над этим текстом, согласованием слов, выбором выражений работали специалисты в этом деле, чтобы воздействие на публику было максимально эффективным… Понимаю, что вас смущает, но это вычеркнуть нельзя.
Топала ногами и шипела.
— Нет, Милли, — хотела ей сказать “вырастите — поймете”, но подумала, что подростки не любят, когда им так говорят, — это сказать нужно, топайте, не топайте… Или я уйду и другие будут с вами разговаривать.
— Тогда вот это вычеркните!
Этот идиотский пункт специально написали, чтобы объект, возмутившись идиотизмом, потребовал вычеркнуть. И с этим требованием нужно согласиться, чтобы угодить, сгладить обиду от предыдущего пункта. Сделать вид, что поддались, что это не вербовка, а переговоры. Командир называет такой прием “ дать коврижку”…
— Хорошо, вычеркиваю. Дальше?
— А это политика какая-то… Я в этом ничего не понимаю. Я политикой не интересуюсь, я певица!
— А вот поинтересуйтесь! Не нужно отгораживаться от мира, это ваш долг сделать мир лучше. Хотите, спросите родителей, хотите, я вам расскажу… Но вы должны сказать именно так, как написано, даже если не понимаете…
Пошли обсуждать текст второй раз, потом третий… Для девочки с дислексией вчитывается она неплохо, хоть и медленно. Может, дислексия ложный диагноз, просто ее образованием толком никто не занимался из-за музыкальной карьеры? А теперь тычут всем ее диагнозами для пиара…
— А что я получу за это? — деловым голосом спросила Милли, успокоившись и вытерев слюни с лица.
Ну, и дети сейчас пошли! Впрочем, этот ребенок — флагман семейного бизнеса, предприниматель и миллионер…
— Ого, Милли! Восхищаюсь вашей деловой хваткой… Чего вы хотите?
— Я хочу площадки для концертов, промоушен в СМИ и… я подумаю еще, напишу вам список.
— Я не уполномочена отвечать, передам ваши пожелания… Но обсуждать их будем после вашего успешного дебюта на пресс-конференции. Проявите добрую волю, сделайте все, как можно лучше. Проанализируют результат, там дальше можно будет торговаться… Ну?
— Что “ну”?
— По рукам?
Милли елозила и вертелась на кресле, в глаза не смотрела. Не из тех, кто сдается. Не может сдаться…
— Это не бой, вы не проиграли, Милли, — помогла ей, — Это взаимовыгодный договор, в котором приходится идти на компромиссы, я вас ни к чему не принуждаю. Вы можете отказаться. Но не отказываетесь, потому, что на сегодня это самое лучшее решение… Так?
Милли кивнула. Протянула руку. Пожала руку крепко, без кокетства.
— Только помните, что текст должен быть произнесен точно, слово в слово, это важно.
— Я могу выучить текст, — гордо сказала Милли, — я профессионал.
— Приятно иметь дело с профессионалом, — сказала правду. Куда лучше, чем с какой-то дурой, которую надо обмануть, соблазнить, обыграть и все в этом роде. Хотя с дурой проще иногда, конечно, и моральных мук никаких…
Милли вдруг отняла руку.
— У меня еще одно условие…
3.3
Ох, снова все сначала… Думала, закончила уже.
— Ну?
— Присмотрите за Максом. Позаботьтесь о нем. Он такой хороший, способный парень, а такой ерундой занимается… У него нет семьи, некому наставить на верный путь. Он вашему мужу в рот заглядывает, его послушает. Пристройте его куда-нибудь в приличное место…
Ух, ты! Люди раскрываются с неожиданной стороны. Впрочем, после сцены с топором стало понятно, что Милли Филис — вожак стаи, даже если младше и слабее всех. Убьет всех, кто тронул ее щенка. Как говорит Максик… “такая родилась”.
— Я не могу решать за Макса, как ему жить, — уклонилась от прямого ответа, — но подумаю, что можно для него сделать. Если ему это нужно. Не пытайтесь осчастливить других насильно, Милли, не получится… Извините за личный вопрос, а что вы с ним собираетесь делать? Будете вместе дальше?
Танк, по имени Милли Филис, заглох. Она опустила голову, закрыла голову руками, вздохнула.
— Не знаю… У нас ничего общего, ничего — ни в интересах, ни в образе жизни, ни в целях, он почти на десять лет старше… В этом доме все было как на необитаемом острове — он последний мужчина, а я последняя женщина на земле… Так романтично, так нежно, как… как в кино — вот как! Но это ведь ненормально все было, ненормальные обстоятельства нас свели, никакая не любовь… ну, какая у нас может быть любовь! Кроме того, договор, который мы заключили в офисе той странной женщины, всегда будет между нами…
— Может быть, нет? — ну, невозможно смотреть на Милли без слез. Вот, говорила с ней о деле и только как “объект” Милли воспринимала, а тут почему-то проникается, лично переживает. Командир будет недоволен, когда ему расскажет о таком проколе…
— Лучше не портить то, что было, — сказала Милли Филис, подняв голову. Танк “Милли Филис” снова завелся, — Хороший первый опыт. Лучше, чем у всех девочек, которых я знаю, все было очень мило… Вы видели, я целый альбом сочинила, Макс вдохновил, из-за него все так хорошо получилось, из-за чувств…
— Очень хороший альбом. Вы очень способная девочка. Далеко пойдете… — с музыкальными способностями, связями, с таким характером и амбициями — вне всяких сомнений. Еще политическую карьеру потом захочет, когда вырастет. То-то за нее все так вцепились, перспективная девочка.
— Теперь после вот этих ваших “предложений”, не знаю, хорошо ли это.
— Хорошо, если выбрать хорошую сторону… И пишите свой список пожеланий… Для меня честь работать с вами, Милли. И если такая ваша судьба — договориться с кем-то вот так, то лучше это буду я, чем кто-нибудь другой.
Очень хочется поступить так, как командир запретил. Это хорошо будет — не дать посадить девочку на цепь…
