– Вы что, не слышите меня? – крикнул Донни. – Я не поеду на «скорой»!
Профессор повернулся и пригвоздил его строгим взглядом.
– Ещё слово, и тебя, как психа, к носилкам привяжут бинтами. Так или иначе, но ты поедешь!
Короткое молчание.
– Слушаюсь, сэр, – ответил Труитт.
Профессор посмотрел на Бонтьер и Малина и подмигнул.
Хатч схватил фонарь и повернулся к Бонтьер. Из-под жёлтой зюйдвестки, большей на несколько размеров, чем надо, выглянули её решительные глаза.
– Она может не меньше тебя, – сказал профессор. – Или даже больше, если уж на то пошло.
– Зачем тебе это? – тихо спросил Хатч.
В ответ Бонтьер просунула руку ему под локоть.
– Потому что вы особенный, monsieur le docteur. Особенный для меня. Я бы никогда себе не простила, если бы бросила тебя одного, и с тобой случилось что-нибудь скверное.
Хатч на мгновение задержался, чтобы прошептать профессору рекомендации для Труитта, и затем они с Бонтьер выбежали на улицу, в ливень. За последний час шторм неимоверно усилился, и поверх воя ветра и треска бешено раскачивающихся деревьев Хатч услышал грохот атлантических валов. Те молотили о мыс с такой мощью, что низкий гул, скорее, чувствовался нутром, а не ушами.
Они со всех ног бросились бежать по запруженным улицам, мимо домов с закрытыми ставнями. В преждевременно наступившей тьме тускло светили фонари. Хватило минуты, чтобы Малин промок насквозь, даже плащ не помог. Когда они приблизились к причалу, голубым светом ослепительно вспыхнула молния, и тут же раздался оглушительный гром. В следующий миг Хатч расслышал хлопок трансформатора у гавани. Город мгновенно погрузился в непроглядный мрак.
Малин и Бонтьер добрались до пирса и, осторожно ступая по скользким сходням, спустились на надводную часть. Все лодки были укреплены на шатающейся надстройке. Вытащив из кармана нож, Хатч перерезал трос ялика «Плэйн Джейн» и, с помощью Бонтьер, столкнул его в воду.
– Под нами двумя он может опрокинуться, – сказал Хатч, делая шаг в лодку. – Я вернусь и заберу тебя.
– Давай уж, возвращайся, – ответила Бонтьер.
В свитере и плаще чересчур большого размера вид у неё оказался потешный.
Даже не потрудившись запустить мотор, Хатч просунул вёсла в уключины и погрёб к «Плэйн Джейн». Воды гавани до сих пор оставались более-менее спокойны, но ветер сделался просто невыносимым. Ялик швыряло вверх и вниз, он то и дело с омерзительным треском опускался на дно впадин меж волн. Продолжая грести, спиной к морю, Малин увидел очертания города, тёмного на фоне мрачного неба. Взгляд непроизвольно скользнул к узкому, высокому дому приходского священника. Вспышка злой молнии, и в это мгновение доктор увидел – или подумал, что видит Клэр. В жёлтой юбке, держась рукой за дверной проём, та смотрела в море – прямо на него. В следующий миг снова стало темно.
Добравшись до яхты, ялик хлопнулся о борт. Накрепко привязав его к корме, Хатч вскарабкался на борт, запустил двигатель и, произнеся краткую молитву, дёрнул за стартер. «Плэйн Джейн» ожила. Слушая лязг поднимающейся якорной цепи о клюз, Хатч в очередной раз порадовался, что ему досталось такое надёжное судно.
Он добавил оборотов и широкой дугой проплыл мимо пирса, с удовлетворением отметив, что Бонтьер вскарабкалась на борт с резвостью истинного моряка, несмотря на громоздкое одеяние. Малин бросил ей спасательный жилет, она мигом нацепила его на себя, после чего заправила волосы под зюйдвестку. Хатч бросил взгляд на нактоуз и затем перевёл на море – на два светящихся буйка посередине пролива и на буй с колоколом на выходе из бухты.
– Когда выйдем в открытое море, – сказал он, – я собираюсь на половинной скорости идти по диагонали к волнам. Болтанка будет что надо, так что держись за что-нибудь. И оставайся рядом – мне может понадобится помощь в управлении.
– Дурак, – раздражительно ответила Бонтьер. Нервное напряжение обернуло обыкновенно хорошее настроение вспыльчивостью. – Неужели ты думаешь, что штормы бывают лишь здесь? Что я действительно хочу, так это узнать причину нашей идиотской поездки.
– Сейчас объясню, – произнёс Хатч, вглядываясь в бурное море. – Но тебе это ничуть не понравится.
45
Клэй всматривался в ревущую темень, до боли сжимая в руках штурвал. Громадные волны раз за разом с ужасающим грохотом ударяли о лодку, вода захлёстывала носовую часть, ветер срывал клочья пены с вершин валов. Снова и снова белая пена стекала по окнам рулевой рубки, когда судёнышко выскакивало на вершину и начинало тошнотворное падение к подошве очередной волны. На какой-то миг наступала резкая безветренная тишь, а затем кораблик дико кренился, устремлялся вверх – и всё повторялось сызнова.
Десять минут назад, когда он попытался включить носовой прожектор, выяснилось, что несколько предохранителей выбило, и электричества нет. Запасные батареи тоже отказали – он не позаботился проверить их перед выходом в море, хотя и знал, что это следует сделать. Но гораздо больше его озаботило другое: несколько минут назад «Цербер» без предупреждения снялся с якоря и отправился в путь, игнорируя гудки с лодки пастора; белая махина, неумолимо уходящая в чёрное мятущееся море. В одиночестве, бешено подпрыгивая на волнах, Клэй некоторое время пытался догнать огромный корабль, бесплодно продолжая подавать сигналы – пока тот, наконец, не исчез в яростной мгле.
Священник осмотрел рубку, пытаясь оценить ситуацию. Теперь ему стало ясно, насколько серьёзной оплошностью была попытка догнать «Цербера». Ведь раз они игнорировали его и раньше, конечно, не обратили внимание и теперь. К тому же океан на наветренной части острова Рэгид буквально кипел: накатывающая с востока зыбь сталкивалась с отливом – и в результате злые волны разбегались во всех направлениях. Лоран не работал; пастор остался один на один со стихией, если не считать компаса на нактоузе – единственного рабочего прибора. Клэй попытался править по компасу, прикидывая расстояние. Впрочем, он прекрасно сознавал, что моряк из него никакой, и в отсутствие света ему оставалось лишь считывать показания компаса при вспышках молний. В кармане лежал фонарик, но пастор не мог выпустить штурвал из рук – чтобы рулить, нужны обе.
Свет маяка Бёрнт-Хэд потускнел. Вой ветра и гул прибоя оглушали – чтобы расслышать звон колокола на буйке, пришлось проплыть чуть ли не над ним. Клэй сжал штурвал меж локтей и всем телом навалился на него, в отчании пытаясь думать. Остров меньше чем в полумиле. Понятно, что в такую погоду даже первоклассному моряку было бы тяжело провести лодку меж рифов до дока «Талассы». Но даже если бы его яростная решимость высадиться на острове Рэгид поколебалась, куда тяжелее будет пересечь шесть миль ада до самого Стормхавэна.
