Трудно сказать, сколько времени потребовалось бы для убеждения короля Карла-Альберта посредством газетных статей; однако исторические факты говорят нам, что к моменту появления первого номера «Рисорджименто» Карл-Альберт давно уже разделял убеждения реформаторов. В 1846 году он начал таможенную войну с Австрией, в 1847-м смягчил цензуру (в точности к появлению на свет новой газеты) и создал гражданскую гвардию (заменил ею австрийские войска, обеспечивавшие до этого королевскую безопасность). В 1848 году, когда после Февральской революции во Франции половина Европы восстала против действующих монархов, Карл-Альберт решительно нарушил негласный договор с Австрией, предусматривавший сохранение абсолютистского правления, и 4 марта даровал своим подданным Конституцию[531]. В то время когда в других итальянских государствах бушевали восстания и провозглашались республики, во владениях Карла-Альберта всего лишь сменялись премьер-министры[532].
Парламентская технология, импортированная реформаторами из Англии, блестяще сработала после поражения Сардинии[533] в войне с Австрией (сражение при Новаре 23 марта 1849 года). Карл-Альберт отказался подписывать унизительный мирный договор и отрекся от престола в пользу своего сына Виктора-Эммануила. Подписанный тем мирный договор был отвергнут парламентом; в ответ Виктор-Эммануил распустил парламент и назначил новые выборы. Недовольные миром с Австрией республиканцы устроили восстание в Генуе, которое было подавлено вполне традиционным способом (жилые кварталы обстреляли из пушек, город отдали на разграбление солдатам). Избиратели поняли намек, новый состав парламента утвердил перемирие с Австрией, а премьер-министром стал уже знакомый нам д’Азелио. Таким образом, поражение Сардинии помогло[534] либеральной властной группировке разделаться с республиканской оппозицией (она же «партия войны» с Австрией) и закрепиться у власти в качестве парламентского большинства.
Дальнейшие действия победившей властной группировки служат образцовым примером борьбы против более сильного противника. Никаких шансов в лобовом столкновении с Австрией (как на полях сражений, так и в устройстве переворотов в соседних государствах) у Сардинии, разумеется, не было; но зато у нее был хороший потенциальный союзник — Франция, где к власти пришел молодой и амбициозный Наполеон III. Десятилетние усилия[535] по укреплению армии и союзных отношений с Францией (которые предпринимал сначала д’Азелио, а затем сменивший его в 1852 году Кавур) привели к новой конфигурации сил, и в войне 1859 года Франция и Сардиния впервые за многие годы нанесли Австрии поражение. Территориально Австрия потеряла немного — всего лишь Ломбардию, переданную Франции по мирному договору (она переуступила Ломбардию Сардинии в обмен на Ниццу и Савойю); но военное влияние Австрии в Центральной и Южной Италии было полностью уничтожено.
В этих условиях либеральная группировка провела очередную блестящую комбинацию. Разыграв возмущение «позорным миром» (который сам и планировал в Пломбьере за год до этого), Кавур подал в отставку с поста премьер-министра и в качестве частного лица занялся Флоренцией, Моденой и Болоньей. В короткий срок там были организованы плебисциты по присоединению к Сардинскому королевству[536], прошедшие с понятным результатом. В январе 1860 года Кавур вернулся к премьерским обязанностям; а в мае того же года Гарибальди, который с 1856 года состоял на тайной службе у Кавура, собрал в Генуе знаменитую «тысячу» и вторгся на Сицилию, пребывавшую в революционном брожении с момента смерти Фердинанда II в 1859 году. На этот раз «экспорт революции» был хорошо подготовлен; оставшись без австрийской защиты, молодой король обеих Сицилий Франциск II ничего не смог противопоставить восставшим, 6 сентября Гарибальди занял Неаполь, объявил себя диктатором и провозгласил следующей целью Рим. Когда в середине сентября в Неаполь прибыл «вечный революционер» Мадзини, любому стороннему наблюдателю[537] могло показаться, что начавшаяся с войны королей революция вот-вот закончится учреждением итальянской Республики.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Однако против республиканцев играла лучшая (судя по результатам) властная группировка Европы. Кавур предпринял необходимые дипломатические усилия и добился от Наполеона III разрешения на проход войск по Папской области (в то время контролируемой уже Францией). После этого он предложил восставшим провести плебисцит по присоединению к Сардинии, дождался поражения Гарибальди от перегруппировавшихся войск Франциска II и помог ему войсками в решающей битве при Капуе. Гарибальди все понял[538], удалил от двора Мадзини и не стал препятствовать проведению плебисцита; 21 октября Королевство обеих Сицилий официально присоединилось к Сардинии. После необходимых дипломатических усилий (превращение Виктора-Эммануила из сардинского в итальянского короля требовалось согласовать с союзниками) 7 марта 1861 года собравшийся в Турине первый итальянский парламент провозгласил Виктора-Эммануила королем Италии. Казавшееся невозможным в 1815 году стало реальностью всего через 46 лет, в 1861-м.
До этого момента объединение Италии выглядит довольно похожим на случившееся чуть позже объединение Германии: во главе каждого из них стояли пары «король — первый министр» Виктор-Эммануил и Кавур в Италии, Вильгельм и Бисмарк в Германии. Однако уже летом 1861 года произошло событие, сделавшее итальянскую ситуацию совершенно уникальной: Камилло Кавур подхватил лихорадку[539] и 6 июня скоропостижно скончался. Властная группировка пьемонтских либералов (их партия в целом получила название правой, La Destra, а наиболее активная группировка была прозвана консортерией, то есть кликой или шайкой) потеряла своего публичного лидера; но на ее политической эффективности это никак не сказалось! На должности премьер-министра поочередно побывали едва ли не все публичные фигуры группировки (такие как Рикасоли[540], Ратацци[541], Ланца[542] и Мингетти[543]), отправляясь в отставку каждый раз, когда того требовала ситуация[544]; а между тем Италия целенаправленно добивалась присоединения оставшихся территорий — Папской области и Венеции. Успешность этой политики (в 1866 году после Австро-Прусской войны была присоединена Венеция, в 1870-м после Франко-Прусской войны итальянские войска вошли в Рим, который французы уже не могли защищать) подтвердила пророческие слова Кавура:
Во втором письме от 28 декабря 1860 года… Кавур фактически изложил свое политическое кредо. Он писал: «С парламентом можно добиться многого из того, что совершенно не под силу абсолютистской власти. Тринадцатилетний опыт убедил меня в том, что честный и энергичный министр, которому нечего опасаться разоблачений с трибуны и который не позволит запугать себя натиску партий, должен выигрывать парламентские битвы. Я чувствовал себя слабым лишь тогда, когда парламент не заседал… Если бы удалось убедить итальянцев в том, что им нужен диктатор, они выбрали бы Гарибальди, но не меня. И они были бы правы. Парламентский путь более долгий, но он более надежный… Если при таких условиях мы не добьемся своего, мы будем величайшими простофилями» [Кин, 1978, с. 26].
