– Сомов нам не указ. С твоих позиций, чисто интуитивно, на какой вариант наткнулся Асеев?
– Черт его знает… Если чисто интуитивно… Не вижу я смысла разгонять стаю. Как ты ее не разгоняй, сильно не разгонишься. В межзвездной среде совершенно иной масштаб скоростей, да и потом, скорость – вещь относительная. Разгонятся и тормозиться имеет смысл, когда летишь куда-то конкретно. А так, вообще-то, мы и без всяких стай летим вместе с маменькой Землей и папенькой Солнцем в рукаве бабушки Галактики. И потом, рабочее тело все равно когда-то кончится, придется лететь пассивно. Так почему бы сразу так не лететь. Склады забиты битком – лети себе…
– Ну.., – Гиря помялся. – В качестве лирического отступления. Разгоняться имеет смысл, когда есть желание улететь как можно дальше от места старта.
– Иначе говоря, просто удирать. Тогда, безусловно, да. Но вряд ли Асеев будет удирать. Зачем? Удирать нужно, когда за тобой гоняются.
– Так… Пошла философия и мудрость. Давай, все же, ее избегать, поелику возможно… Мне пассивный полет тоже кажется более подходящим для нашего случая. Посуди сам: ну где Асеев может разжиться рабочим телом? Незаметно и бесплатно?..
– Нигде.
– Не совсем так, но дело и не в этом. Ни при активном, ни при пассивном полете никакая стая современных КК ни до каких звезд не долетит. Это сразу было ясно Сомову, поэтому он и искал свой космический монстр. Это ясно мне. Тебе это ясно?
– Ясно. Но тогда мы зашли в тупик.
– Ничего страшного. Даже находясь в тупике можно продолжать шевелить мозгами. Голая стая КК для цели, декларированной Асеевым, не годится. Значит нужно искать еще какое-то звено, при наличии которого стая обретает смысл существования. Давай рассмотрим такой вариант. Помнишь, когда Валентина устраивала светский раут для повышения нашего морального облика, мой Вовка озвучил новость про комету. Вот, предположим, в какой-то момент комета совершает пертурбационный маневр в гравитационном поле Юпитера, стая пристраивается к ней, и вся эта лихая конструкция удаляется из солнечной системы. Допустим, Асеев знал про комету заранее и решился на такой вариант. Какие выгоды он имеет?
– Выгоды? Да, пожалуй, приличные. Во-первых, если лететь долго, то комету можно постепенно как-то оборудовать. Это не Земля и даже не Луна, но все же твердь. Во вторых, комета – это запас рабочего тела для стаи. Между прочим, для Асеева совершенно дармовой. Полет, конечно, пассивный – комету не разгонишь. Но если имеется намерение когда-то куда-то прилететь, то там, на месте, стая должна активизироваться, покинуть комету, и вот тут, как раз, без рабочего тела не обойтись. И его потребуется много, потому что надо синхронизироваться по скорости с целью. И делать это нужно заранее. То есть, характеристики цели следует оценить задолго до момента принятия решения.
– Это бы ладно, – Гиря нахмурился. – Но лететь придется очень долго, осматриваясь по сторонам. Помнишь: "неопределенно длительный полет"?
– Помню.
– Сделаем такое допущение. Асеев готовится лететь ОЧЕНЬ долго.
– Кстати! Сомова тоже заметно взбодрила мысль о том, что там, куда прилетят – "на месте" – стая КК окажется чрезвычайно полезной.
– Еще бы! Комету ведь не затормозишь – куда полетит, туда и полетит. А он ею овладел, этой мыслью?
– Да. Под занавес. Аккурат, когда вы позвонили.
– Ага… И она ему теперь снится. А мы ее видим наяву. Просто удивительное совпадение! Между тем, Сомова нельзя отнести к разряду звездных мальчиков. Он, скорее, звездный муж… Так-так… Теперь давай так. Вот у нас есть нечто гипотезообразное. Отбрасываем в сторону все остальное. Чего в этом "нечто" не хватает, чтобы оно приобрело какие-то реальные контуры?
– Людей.
– Раз!
– Цели полета.
– Два!
– Все.
– Три!.. Погоди, погоди… Что – все?
– Вы же сказали: "контуры". Тогда все. А вообще-то, не хватает многого. Трюмы КК надо чем-то набить. Сами КК переоборудовать для "как угодно длительного" пребывания людей, а это не мелкий ремонт. Нужно иметь технические средства для того, чтобы зондировать цель… Петр Янович, мы рискуем наше "нечто" похоронить под грудой дополнительных условий. Есть два главных: "люди" и "цель". Давайте займемся ими. Для затравки: Сомову очень понравилась мысль о том, что целью является не конкретное место где-то, а поиск подходящего. Звучало это так: во вселенной есть "теплые места", надо лететь на их поиск, взяв с собой "свежих мулаток".
Гиря внимательно на меня посмотрел и сказал:
– А вы там время зря не теряли. Мысль о том, что надо "искать теплое место" я усвоил в форме "подходящее место", и она мне кажется весьма перспективной. Но речь шла о том, чтобы именно "взять" свежих мулаток с собой?
– Ну… В общем, да… А что вы имеете в виду?
– Ничего. Просто уточнил.
– Видимо, здесь есть какие-то непонятные мне нюансы. Куропаткин просто рвался в теплые места, и ему было все равно, искать мулаток на месте, или брать с собой. А Сомов решительно настоял на последнем варианте, аргументируя тем, что во вселенной теплые места с мулатками попадаются гораздо реже, нежели без таковых.
– Вероятно. Но есть и другие аргументы, – сказал Гиря без тени улыбки на лице. – Возможно, что теплых мест с мулатками нет вовсе, возможно, что они есть, но все мулатки при своих мулатах. Возможны и другие варианты.
Я не смог понять, он шутит, или всерьез. И на всякий случай серьезно сказал:
– Например?
– Например, мулатки есть, но, с нашей точки зрения, место прохладное, – ответил он невозмутимо. – Или, скажем, место теплое но мулатки не свежие. В целом, гораздо лучше, если нужные мулатки под рукой. Есть кому утешить и приголубить… По-моему, Глеб, ты уже лыка не вяжешь. Отвезу-ка я тебя к твоей мулатке. Да и мне поспать надо…
Глава 19
С подачи Гири Валентина отнеслась ко мне вполне лояльно. Я добросовестно проспал семь часов и явился в отдел как раз в тот момент, когда Гиря обрабатывал Куропаткина.
– Садись Глеб, – сказал он. – Вот смотри на этого типа. Мне донесли, что вчера он подозревал меня в нехороших делишках, порочащих связях и злых умыслах. Скажи, а почему бы мне его тоже не заподозрить в чем-нибудь аналогичном? Но я ведь так не поступаю… А почему?
– Это для меня загадка. Я бы, на вашем месте, поступил.
– И это называется друг, – буркнул Вася.
– Но я так не поступлю, – сказал Гиря. – Потому, что соблюдаю принцип сохранения единства рядов. Я не только его не заподозрю, я буду продолжать в него свято верить. Потому что знаю: он, и только он один может добыть для меня один факт. А именно: меня интересует, примерное общее количество аварийных КК, изменивших свои траектории. Меня интересует их качественный состав. Меня также очень интересуют сроки, когда это происходило. Ну и, по возможности, параметры траекторий до и после коррекции… Василий, на тебя смотрит вся наша древняя цивилизация. Ты пропитался чувством высокой ответственности?
– Насквозь, – сказал Вася уныло, понимая, что ему предстоит опять взаимодействовать с какими-то "человечками" и ковыряться в базе данных, вместо того, чтобы упражняться в остроумии и сочинять блестящие гипотезы. Он сделал мученическое лицо и нарочито медленно начал выходить из кабинета, надеясь, что шеф передумает.
Но Гиря был суров и непреклонен.
– Меня не интересует, как ты это сделаешь, – бросил он Васе вслед. – Валерий Алексеевич гарантировал успех – все претензии к нему. Иди и работай. То есть, я имел в виду, хорошо все обдумай и начинай работать. И еще одно. – Гиря сделал многозначительную паузу, а потом добавил тихо: – Не светись.
Вася ушел заметно повеселевший. Сбывалась его мечта стать нелегалом.
После его ухода Петр Янович сделался необыкновенно деловит и энергичен.
– Глеб, – сказал он, – все это мне чрезвычайно не нравится. Вместо того, чтобы в свое удовольствие плести интриги и заниматься политическими играми, я вынужден почти непрерывно проводить какие-то дурацкие собеседования и заниматься воспитательной работой. Короче, болтовней. Плюс ко всему меня принудительно ментоскопируют в собственном кабинете. С этим пора кончать! Так и быть, сегодня я еще буду вести расследование сам, а с завтрашнего дня ты занимаешься звездными делами Асеева самостоятельно, под моим, разумеется, руководством. Придумываешь гипотезы, собираешь факты, продумываешь мероприятия, даешь указания Куропаткину, и так далее до бесконечности. И обо всем мне немедленно докладываешь. Отныне твой флаг – самостоятельность! Я делегирую тебе все свои полномочия. А сейчас свяжись с Сомовым, предупреди, что мы тут наметили вечернее заседание – его присутствие обязательно. Найди Валерия Алексеевича, скажи, что его интеллект нам необходим до зарезу. Часам к шести пусть подтягиваются…
Сомов "подтянулся" первым. Они с Гирей обменялись рукопожатием и похлопываньями по плечам, после чего удалились в буфет хлебнуть чайку. Чуть позже в дверь заглянул Сюняев, не обнаружил никого, кроме меня, и начал брюзжать. Успокоился он только тогда, когда я сел на место Гири, объявил заседание открытым, и дал ему слово. Он сразу замолчал, и мы молча прозаседали минут пятнадцать.
