А жертва твоего брата будет напрасной.
Малия занесла худую ладонь в воздухе, но что-то остановило её. Несостоявшаяся пощёчина застыла, словно звёздный бражник в кусочке слюды, приковав к Малии взгляды посетителей «Ветра и тростника». Малия мотнула головой, заставив волосы, собранные в тугой пучок, растрепаться, и направилась к дверям. Её шаги звучали оглушительно в повисшей тишине, сливаясь с негромким шёпотом зевак. Среди них вполне могли быть и те, кто ничего не знал о происходящем, но Соль действительно было наплевать. Она с трудом сумела различить тихий всхлип прежде, чем покатые плечи эгерки скрылись за резными дверями кабака. Не медля ни секунды, Соль рванулась к Фебусу. Старик приподнялся на локте, но его лицо тут же исказила боль. Ари держала его под руку в то время, как Соль поддержала с другой стороны. Они помогли кабатчику подняться, осторожно усадив на диван.
– Дядя, как ты? – взволнованно пробормотала Ари, салфеткой утирая пот с его морщинистого лба.
– Жить буду, милая, – слабо улыбнулся Фебус. – Ты уж не беспокойся так, Малия та ещё штучка, я всегда знал. Знойная женщина…
– Боги, эйра Фебус, вы опять за своё, – неловко рассмеялась Соль. Приятно было видеть, что даже в таком состоянии кабатчик не терял присутствия духа. – Вот так больно?
Она осторожно ощупала его рёбра, и, как бы Фебусу ни хотелось изображать стойкость, он не смог сдержать стона.
– Может быть и перелом, – отчаянно вздохнула Соль. – Надо бы врачу показать.
– И что скажем? – перешла на шёпот Ари. – Что его Малия так отделала?
– А что, вполне себе кабацкая драка. Можно без имён. И без подробностей.
– Я и сам справлюсь! – попытался храбриться Фебус, но девушки его не слушали.
– Попроси мужиков в зале, пусть помогут до госпиталя довести, а я тут пока приберусь, – скомандовала Соль и нырнула в кладовку, где, по обыкновению, прятались вёдра и швабры.
Среди гостей быстро нашлась пара добровольцев, и вскоре они стройным шагом направлялись к храму, за которым раскинулось крыло госпиталя, светящееся витражными окнами в вечерних сумерках.
– Эй! – Ари окликнула Соль прежде, чем нагнать уходящую процессию. – Как думаешь, она и правда нас сдаст?
– Нет, – уверенно ответила Соль.
– Откуда тебе знать?
– Просто знаю, и всё.
– Всё-то ты знаешь, – закатила глаза Ари и отправилась вслед за дядей, чтобы убедиться, что с ним всё будет в порядке.
Соль приняла несколько заказов от тех посетителей, кого потасовка не отпугнула, а только позабавила. Вскоре, по обыкновению, прибыли музыканты, и «Ветер и тростник» заполнили фальшивые, но задорные мелодии расстроенной кифары и тимпана. О случившемся напоминали лишь щепки и опрокинутая кружка глубинника в том месте, где Фебус потерпел поражение в неравном бою со стеной. Соль быстро справилась с уборкой, и вскоре вечер вернулся в привычное русло.
Неспящая продолжала обслуживать гостей и улыбаться им в знакомой кабацкой суете, но в голове было пусто. Душу будто вытянули, оставив одну лишь оболочку, напоминающую человека. То и дело перед глазами всплывало лицо Галия: ещё по-юношески округлое, всегда весёлое, с большими глазами, которые – формой и размером – единственные выдавали его родство с неразговорчивой сестрой. Подав компании смеющихся женщин тарелку горячего хлеба и сыра, Соль вернулась в подсобку. Она опустилась на пол и устремила взгляд на золотистый свет ауры в лампе на стене. Она сама не заметила, как слёзы покатились по щекам. Соль казалось, что она всё делает правильно: столько лет ей удавалось жить, победив свой недуг, столько надежд на будущее теплилось в её сердце… Так сильно грела её идея о том, что теперь, хоть боги и закинули её на этот проклятый остров, она сможет не только обрести свободу, но и показать новый мир другим страждущим. Соль готова была бороться с непринятием, с сопротивлением, да хоть бы с самими Совами… Но не была готова к тому, что злодеем в этой сказке окажется она. Бедный Галий, сколько ему было? Двадцать? Молодой мужчина, увлечённый своим делом, ведомый глупой, но такой красивой мечтой… Соль вспомнила, как он любил петь вместе с Конором и другими мужиками, собирающимися вечером квинтия за кружкой глубинника. Как он робко делился своими воздыханиями по дочери пекаря. Неужели он и правда никогда больше не проснётся? И всё это из-за неё?
В ту ночь Соль долго не могла заснуть. Обычно возня соседок по комнате не беспокоила её: эгеры, часами ворочающиеся в липком плену поверхностной дрёмы, давно уже стали привычной картиной. Но теперь каждый шорох заставлял Соль вздрагивать. Ривер мирно спала в своей постели напротив, сжимая в руке медальон брата. История с Галием шокировала её, но ей неведомо было то чувство вины, что каменным грузом обрушилось на Соль, не давая сделать вдох. Ни для кого иного это не было личной трагедией, кроме, пожалуй, Малии, сошедшей с ума от горя.
Проворочавшись несколько часов, Соль наконец провалилась в беспокойный туманный сон. Проскользнув через незримый коридор, она оказалась на хорошо знакомой мощёной площади, окружённой подсолнечным полем. Но сегодня здесь было пасмурно и зябко – пальцы холодели, как будто Соль оказалась по горло в ледяной воде. Вдалеке, среди зелёных стеблей и чуть поникших жёлтых лепестков, стоял Галий. Он не подходил, но неотрывно смотрел на Соль, улыбаясь как ни в чём не бывало. У его ног крутился белый кот, и Галий время от времени наклонялся, чтобы погладить его. Соль тряхнула головой, надеясь, что образ исчезнет, но Галий не исчезал, продолжая стоять и улыбаться. От этого становилось только хуже, и Соль чувствовала, как сердце сжимается в крохотный комочек.
– Это ещё что за штрих?
Виатор Рэсис неожиданно возник из ниоткуда и опустился на землю рядом с Соль, разглядывая парня вдалеке. Он всегда появлялся, когда Соль почти забывала о его существовании.
– Галий, – сдавленно ответила она. – Он мечтал стать моряком.
– Этот-то? – усмехнулся Тори. – Да уж, такому пирожочку только в моряки… Где ж такой корабль-то найдёшь?
– Сейчас вот не до твоих шуток, честно, – закрыла глаза Соль, изо всех сил сдерживая слёзы. – Он уснул из-за меня. И умрёт из-за меня.
– Прям уж из-за тебя?
– Я думала, что могу ему помочь. А сделала только хуже…
Тори промолчал, разглядывая кружащие вокруг лепестки. Он поймал один из них на лету и разжал ладонь, рассматривая жёлтые прожилки.
– Но остальным же ты помогла?
– Да, но какое это теперь имеет значение? Он ведь был таким же человеком. Тоже хотел жить. И, может, прожил бы ещё много лет.
– Ты ведь сама говорила, что тут не жизнь. И
