кормят ужасно…
– Я такого не говорила, – удивилась Соль. Она не припоминала, чтобы еда на острове её чем-то не устраивала.
– Это я уже сам додумал, – оправдался Тори. – Не могут же в таком ужасном месте хорошо кормить!
– Есть вещи поважнее еды.
– А это уже твои домыслы. Я бы поспорил. Хотя… Может, разве что выпивка. И надежда.
– Надежда? – Соль повернулась и вгляделась в лицо Тори. Видимо, её мозг заплутал в собственных лабиринтах подсознания, если выдаёт такие сентенции устами Виатора Рэсиса.
– А что ты хотела, чтобы я тебя всю ночь отвлекал своими искромётными шутками и гениальными мыслями? Вот уж увольте. Никуда ты не денешься от самой себя. И он, – Тори указал на Галия, поднявшего кота на руки и с лучезарной улыбкой чешущего животное за ухом, – будет там стоять. Пока ты его не отпустишь.
– Отпущу?
– Ну да. Пусть идёт. Может, ты и накосячила, но кому будет лучше, если ты будешь сидеть здесь и страдать? Мой дядя говорил, что затишье всегда наступает после бури… Или перед… А, не важно, – Тори махнул рукой, в очередной раз запутавшись в собственных мыслях. – В общем, без жертв не обходится ни одно достойное дело. Приходится знатно поесть дерьма прежде, чем всё станет хорошо.
– А вот теперь похоже на правду, – вздохнула Соль, удивляясь, как точно её воспоминания воссоздали образ Тори. Этому парню определённо нужно читать лекции в университете… Для умственно неполноценных. – Предположим, дерьма я уже поела. И что предлагаешь делать, гений среди удобрений?
– Говорю же – отпусти. Поплакать ещё успеешь, а сейчас ты нужна остальным. Эти бакланы ведь так и будут сидеть на острове, если ты им не поможешь. Двадцать лет сидели и ещё столько же просидят.
– Но это будет значить, что жизнь Галия ничего не стоила? И он будет лишь ступенькой к достижению цели?
– Это кто такое сказал?
– Ну, так обычно пишут в героических романах… – задумалась Соль. – Знаешь, эта любовь превозносить жертву какого-нибудь одного солдата ради будущего империи или всего мира. Меня всегда это приводило в ужас.
– Но ты ведь не в романе, – покачал головой Тори. – Ты просто девчонка, которая хочет сделать что-то хорошее. На героиню романа ты не тянешь…
– Эй, а это ещё почему? – Соль подбоченилась и возмущённо раздула ноздри.
Тори выразительно покосился на её плоскую грудь, скорчив разочарованную гримасу:
– Героини всегда фигуристые, умеют орудовать мечом, не жалуются на жизнь воображаемым мужикам во сне… А ещё у них всегда есть возлюбленный. Герой-любовник. Красавец-мужчина. Ну, знаешь, такой, как… например, как я. Но ты и здесь не очень-то состоялась.
– И слава богам. Если бы мне довелось читать роман про такого героя-любовничка, то он бы уже на пятой странице отправился в костёр.
Тори наклонился ближе и взял неспящую пальцами за подбородок. Его глаза смотрели по-особенному, с доброй насмешкой, полной тепла и света. Так подшучивают над теми, кто бесконечно дорог.
– Хватит убегать. Признай, что облажалась. И иди дальше. Ты делаешь большое дело, неспящая. Я в тебя верю.
С этими словами он в считаные секунды растворился в воздухе, оставив лишь одинокий подсолнечный лепесток медленно кружиться над землёй. Соль протянула руки вперёд, надеясь хоть на мгновение задержать этот момент, лишь бы не оставаться в одиночестве. Но Тори был прав: вся эта болтовня была лишь попыткой избежать неизбежного. Соль и правда была в ответе за жизнь Галия, но теперь ничего уже не изменишь. И лучшее, что она может сделать, – запомнить его таким, каким он явился ей в последний раз. Стоящий вдалеке парень жмурился от лучей солнца, пробивающихся из-за туч в этот пасмурный день. Он смеялся, обнимая белого кота, щекочущего усами его румяные щёки. Галий до конца дней останется её ошибкой, но теперь она будет осторожнее, внимательнее… И сделает всё, чтобы у его сестры и других эгеров было будущее. Когда они станут свободными, Галий наверняка взглянет на них из Долины Тени, нежась в объятиях Звёзднорождённой, и улыбнётся, искренне радуясь за тех, кого любил.
Соль подняла глаза и увидела, что на другом конце подсолнечного поля больше никого не было. Лишь золотистый солнечный свет стелился по земле. Она вдруг почувствовала, как кто-то коснулся её руки: белый кот прильнул к её ладони и лёг рядом, прищурив свой единственный жёлтый глаз. Именно такое животное сопровождает Ловца Удачи и внимательно наблюдает за борьбой порядка и хаоса с гравировки на ноксовых костях, которые Соль хранила в правом кармане. Тучи над головой стали медленно рассеиваться, прежде чем Соль почувствовала, как сон отступает.
В «Ветре и тростнике» царило настоящее безумие. Ночь Луналий неумолимо приближалась, а пропустить этот праздник на Храмовом Острове считалось недопустимо. На кабак Фебуса, известный как главный центр эгерского кутежа, ежегодно ложилась огромная ответственность: обеспечить празднование лучшей едой и напитками, а также дать приют всем, кто пожелает продолжить веселье, перебравшись с главной площади в местечко потеплее. Приготовления разворачивались за неделю, а паниковать старый кабатчик начинал и того раньше.
Поэтому теперь, когда до заветной ночи оставались всего сутки, Фебус, позабыв о хромоте и пострадавших накануне рёбрах, сновал туда-сюда, раздавая указания и сверяясь с планом, от которого безбожно отставал. Ари весь день провела на кухне, работая в тандеме с нанятыми поварами. Ей хотелось выть от их бесконечного галдежа, но она стойко держала себя в руках во имя дядиного душевного спокойствия. Соль и Ривер довелось трудиться в городе, где нужно было уладить тысячу дел: проследить за работой пекаря, молочника, мясника и рыбаков. Забрать в лавке у эйри Вассы новую посуду взамен разбитой в течение года и принять тот факт, что на празднике будет разбито ещё столько же. Ну и, что самое важное и волнующее, – дождаться «Белой Зари», которая пришвартуется в гавани уже этой ночью. Находиться там разрешалось только рыбакам, да и то под надзором. Совы предпочитали не подпускать к воде никого лишнего, помня случаи отчаявшихся эгеров, решивших покинуть остров вплавь. Но в эту ночь тем, кто занимался подготовкой к празднику и принимал груз, можно было одним глазком взглянуть на большие воды Моря Истоков. Грузчики в нетерпении ждали своего часа: работы на их долю выпадало немало. Луналии были главным аструмским праздником урожая, когда жизнерадостный Этерн передавал бразды правления мудрой Юне. В этот день блюда из свежих фруктов и овощей украшали каждый стол, но на острове невозможно было вырастить что-то серьёзное: на каменистой почве всходили разве что травы. Поэтому в Луналии
