бояться за города, — кивнул Аннерс. — Но если он умрёт до того, как ты выполнишь обещание…
Речник Яцек удивлённо мигнул и тут же стал мрачнее тучи. Кесса покосилась на него, но спрашивать, в чём дело, было некогда.
— Я не заставлю вас ждать, — нахмурилась Речница. — Но мне надо знать, кто и откуда выстрелил в Фентона. Можно поговорить с ним?
Она тут же поняла, что сказала глупость. Сармат поморщился.
— Он не может говорить. И ты не будешь докучать ему. Северный патруль видел, где Фентон упал. Они стреляли в лес, и он успел выстрелить перед падением, но никакой реакции не дождались. Боевой механизм ещё в лесу, если у него не было причин уйти. Где тот, кто направил его… тебе виднее, знорка.
Яцек ткнул Речницу пальцем в плечо. Она покосилась на него, он еле заметно кивнул.
— Что ты хочешь от своей самки? — сузил глаза командир «Ларата».
— Сказать несколько слов, — Речник не отвёл взгляд. — Это не займёт много времени.
— Говори здесь, — приказал сармат.
Кесса повернулась к Речнику, дрожа от любопытства и волнения.
— Ты хорошо придумала, — быстро и тихо сказал он. — Найдёшь вирку-стрелка — найдёшь и её йидин. По нему мы узнаем, какой дом так отличился. А передать йидин метсайненам и найти преступного мага — дело одного-двух дней. Останки вирки не уничтожай, они ещё нам пригодятся. Забери на станцию всё, что найдёшь.
— Речник Яцек! — Кесса изумлённо мигнула. — А ты не пойдёшь со мной?
— Стойте, знорки, — Аннерс поднял руку, призывая к молчанию. — Я понимаю, что вы задумали. Уйти с «Ларата» и предупредить соплеменников, чтобы они разбежались из посёлка. И заодно сбежать самим и затеряться среди себе подобных. Так?
Яцек покачал головой. Кесса вздрогнула и повернулась к сармату, вспыхивая от возмущения.
— Командир Аннерс, не говори так о нас. Мы ещё не сделали тебе ничего дурного. И мы не собираемся бежать! Я вернусь, как только найду преступника.
— Мы с Хагваном останемся здесь, благородный сармат, — склонил голову Яцек. — Как залог того, что Чёрная Речница не нарушит слово. Это немного успокоит народ «Ларата»?
Сармат на мгновение задумался. Его взгляд скользил по лицам людей. Сармат был огорчён и растерян, и Кесса не знала, как его утешить.
— Будь по-твоему, знорк, — кивнул он наконец. — Вы остаётесь. Эта самка идёт на северный пост, и мы открываем для неё шлюз. Если что-то пойдёт не так, знорки, вы заплатите жизнями. Са тацка!
Он посмотрел на вооружённых сарматов. Те расступились, выпуская Речницу из оцепления. Хагван проводил её обречённым взглядом и подошёл к Яцеку, судорожно сжимая в руках раковину-рог.
— Я скоро вернусь, — пообещала Кесса. — Не обижай моих друзей, командир Аннерс. И позаботься о Фентоне. Скажи, если он… или Элден… хочет изучить наш корабль, то… в общем, корабль не кусается.
…Мир сквозь прозрачный щиток сарматского шлема выглядел хаотичным, серовато-бурым и непрерывно копошащимся… а может, таким он отражался в белесой плёнке защитного поля, окутавшей тело Речницы под скафандром. Кесса зажмурилась и решительно шагнула вперёд, сквозь полупрозрачную стену. Плёнка растеклась по коже, выдулась пузырями и с тихим хлопком отделилась от огромного белесого купола, накрывшего собой всю станцию. В спину Речнице повеяло жаром — там, под защитным полем, плавилась и закипала земля, превращаясь в неровный стеклянистый покров. Кесса на миг оглянулась и невольно поёжилась — раскалённая жижа, на которой секунду назад росла трава, пугала её.
Койя выглянула из-за пазухи и тихо мяукнула, глядя вверх, на сторожевую башню северного поста. Речница взглянула туда же и помахала рукой. Где-то там, невидимый в лабиринтах сарматской крепости, следил за опушкой опасного леса Элден. Кесса очень надеялась, что без нужды он стрелять не станет…
— Выбирайся, — прошептала Речница, вытряхивая кошку в ещё не сожжённую траву и застёгивая лёгкий скафандр наглухо. Помятый сегон потряс ушами и принюхался к ветру. Ветер дул с юга, от станции, и насквозь пропах плавящейся землёй и раскалённым фрилом.
Кесса медленно подходила к стене леса. Огромные Берёзы нависли над ней, между ними и лугом не было ни кустов, ни подрастающих побегов — всё было давным-давно выжжено и с тех пор выжигалось каждую весну. Речница смотрела под ноги и не видела ни одной прошлогодней былинки. Внизу, под травяным ковром, похрустывали угольки.
— Сарматы… — еле слышно выдохнула Кесса и поправила шлем.
Ни одна тропа не вела в лес. Мёртвое дерево упало когда-то наземь, да так и осталось гнить, и его полуистлевшие ветки ворохом валялись на опушке, среди свернувшихся в трубки ошмётков берёсты. Сквозь древесную труху пробивалась трава.
— Здесь ранили Фентона, — прошептала Речница, глядя под ноги. Трава давно выпрямилась там, где упал сармат. Кесса нагнулась, пошевелила былинки — ей всё мерещилась чёрная кровь на зелёной листве — и выпрямилась, настороженно глядя на лес.
Тихий шелест и еле слышный щелчок утонули в сердитом шипении жёлтой кошки. Что-то тёмное с размаху ударило Кессу чуть повыше ключиц, и Речница от неожиданности осела на землю, хрипя и хватаясь за горло. Сегон золотистой молнией промелькнул в ворохе ветвей, оглянулся на полпути и метнулся обратно.
— Ни-куэйя, — запоздало прошептала Кесса, махнув рукой в сторону Берёз. Запахло гарью.
«Оно тут…» — Речница, не вставая, нашарила в траве короткую стрелу с тонким костяным наконечником. Он раскололся, ударившись о защитное поле. Вздрогнув, Кесса ощупала горло — скафандр был цел, но шея болела.
«Вот же ползучая пакость…» — поморщилась Речница, засунула стрелку в карман и, пригибаясь, побежала к деревьям. Выглянув из-за огромного ствола, она на миг встала во весь рост — и вторая стрела чиркнула по коре и щитку шлема. Среди лоскутов старой берёсты, похожих на обугленные древние свитки, что-то тускло блеснуло и снова скрылось.
«Тут только хворост и всякая труха. Куда оно залезло?!» — Речница, прикрыв горло ладонью, высунулась из-за дерева — и на миг сощурила глаза на знакомый блеск.
— Ни-шэу, — прошептала она и тут же прижала к груди занывшую ладонь. От пальцев до локтя руку пронзила боль, и Кесса шатнулась назад. У самострела, приделанного к боевой вирке, были тугие пружины…
Запах гари стал сильнее. Что-то зашевелилось в груде трухи. Кошка с коротким воплем спикировала на ворох сучьев и всадила когти во что-то невидимое. Оно дёрнулось, выгибая лапы-ветки, Койя проворно отлетела в сторону, пропуская над собой короткий зазубренный серп.
— Ни-шэу! — в голос заорала Речница, швыряя туда, где только что была кошка, здоровенный шматок коры. Он вспыхнул на лету, и груда трухи задымилась, дрожа и раскачиваясь. Что-то щёлкало раз за разом, но
