Белочка обернулась, сердце бешено застучало – перед нею стоял Ральф. Ральф был страшен, и, не в пример призрачному, мертвому Хиллориану, выглядел вполне телесно, закатанные до локтей рукава рубашки обнажали твердые мышцы предплечий, крепко посаженную голову облепили исхлестанные дождем волосы, сквозь упавшие на лицо спутанные пряди неистово горели обведенные черной тенью глаза. Псионик двигался с неспешной, опасной уверенностью, в сумрачной реальности Лимба от его увечий не осталось и следа. Он улыбнулся своей обычной кривоватой улыбкой, потом по-тигриному мягко ступил вперед и протянул Джулии раскрытую ладонь:
– Я пришел за тобой. Пошли.
Белочка на всякий случай убрала собственные руки за спину:
– Еще чего, вы мне не нравитесь.
Ральф, против ожидания, охотно согласился:
– Конечно, не нравлюсь. Только мои личные ставки слишком высоки. Мне наплевать на твои предпочтения.
Он словно исчез, чтобы мгновенно оказаться за спиной у Белочки, грубая рука крепко ухватила ее запястье.
– Пошли, не дрыгайся.
Белочка, извернувшись, лягнула противника каблуком сапожка, попав точно в голень.
Ральф Лимба явно отличался от Ральфа настоящего – он выглядел сильным и активным, но слегка поглупевшим, как будто какая-то часть тонкой сущности псионика не сумела миновать Порог. Сенс дернул Белочку за кисть.
– Ну и сучка.
Он даже не поморщился от удара, зато по-приятельски кивнул Аналитику.
– Ха! И на этой жалкой подпорке, по-вашему, держится судьба Мира?
Белочка смотрела на Ральфа со смесью вызова и страха, одновременно пытаясь вывернуться и освободить запястье. Аналитик вздохнул.
– Судьба не разборчива в орудиях. Особенно если ее не просчитали от начала и до конца, – Джулии показалось, что эти слова Аналитика адресованы не совсем Ральфу Валентиану. – Почему бы вам, девушка, не пойти с проводником, с таким, какой он есть, если вы, конечно, не прочь вернуться обратно.
– Я пойду. Пусть он сначала перестанет выкручивать мои пальцы.
Ральф выпустил Белочку и отступил на шаг. В этот момент его кривая улыбка напоминала собачий оскал.
– Ладно, не будем бранится, маленькая зверюшка. Только торопись, Оркус не станет ждать. Я трудно добирался, грань пси искажена, Порог накрыло ментальным штормом – там хаос, хлещет ливень, грязи по колено, верхняя часть склона уже осыпалась. И еще… – он повернулся к Аналитику, – я не сумел найти Привратника. Вы понимаете, что все это значит?
– Да. Это точка неустойчивости. Будущее не определено, леди Джулии и вправду лучше поторопиться. Я не знаю, выстоит ли Лимб вообще, скорее всего, мы больше не встретимся никогда. Пожалуй, по такому случаю открою-ка я запасной выход. Это не романтично и не соответствует добрым традициям привидений, зато чуть более безопасно.
Белочка проследила за жестом Аналитика. Она только сейчас заметила, что бассейн в центре дворика наполнен не водой. У субстанции в окоеме изразцового бортика не было ни цвета, ни блеска, она не была даже черным проемом тьмы.
– Идите, Джу – это ваш путь.
Белочка шагнула мимо Хиллориана, на миг задержалась на краю бассейна и оглянулась на Лимб – в последний раз. Неведомый вихрь, бушуя над потусторонним городом, ледяной волной ворвался в огороженный дворик. Потоки воздуха флейтами пели под сводами галерей, трепали кроны апельсиновых деревьев.
“Прощайте, прощайте, прощайте навсегда!”
Сквозняк взметнул коричневую хламиду Иеремии, поднял в лет стаю сорванных белых лепестков, осыпал ими плечи полковника, лысую голову и плед Аналитика Лютиана. Джу с ужасом поняла, что без причины готова заплакать.
– Эй, Элвис! Оркус идет.
Аналитик чуть улыбнулся уголками тонкого рта:
– Да?
– А как же вы трое? Ведь все, что случилось – это из-за меня…
– Не берите в голову, девочка, жизнь в виде призрака имеет свойство приедаться. Идите смело, пусть дорога шелком ляжет под ноги вам, и не держите зла…
– А Ральф?
– Ральф забудет все, кроме того, что сумел вывернуться.
Белочка заставила себя отвернуться и осторожно ступила в бассейн, чувствуя за спиной молчаливое присутствие и осторожные, тигриные шаги Валентиана. Погасли звуки, словно отрезанные прозрачным колпаком, дно мягко подалась под ногами, а, может быть, дна не было совсем. Субстанция бассейна поглотила Белочку по пояс, потом по грудь, омыла плечи.
Совершив невозможное, она сумела оглянуться еще один раз – серо-розовые тона Лимба плыли, сливаясь в хаосе ветра и дождя.
Призраки исчезли, исчезли апельсиновые деревья, по-видимому, под напором стихий рухнули стены палаццо. Ураган, крутя, уносил смятый лоскут – Джу узнала в нем плед Аналитика. “А ведь я больше никогда не увижу Мюфа,” – обреченно подумала она.
– Прощайте! Я буду помнить!
Джу снова услышала свист гонимого бичом бури воздуха, этот свист стер, уничтожил человеческий голос, стихии пели хорал разрушению, но ответ она все-таки получила.
– Да здравствует свободный выбор! – и это была реплика полковника Септимуса Хиллориана.
…А потом все пропало – и не было ничего, ни цвета, ни звука, ни мысли, ни радости, ни страха, ни надежды.
* * *
Джулия Симониан очнулась ровно в полдень. Задолго до этого момента кома Лимба тихо сменилась обычным сном. Стриж ушел, как только миновала опасность – он не присутствовал при пробуждении, опасаясь испугать спасенную. Утром следующего дня консул северо-востока навестил сострадалистку, чтобы принести официальные извинения.
– Простите, леди Джу, за инцидент в кабинете. Я вел себя несдержанно, если быть точным – вел себя как скотина. Никакой перегруз делами меня не оправдывает. Конечно, подобное более не повторится. Вы можете оставаться в стране или эмигрировать по собственному желанию, ваша заслуги несомненны, доходы неприкосновенны. Консулярия ценит вашу работу и будет рада вам всегда. Надеюсь, несмотря на все случившееся, мы останемся друзьями.
– Ну что ж, спасибо.
Белочка подождала, не скажет ли консул еще что-нибудь, но он так и не сказал ничего.
Глава XXXI
Уником-синдром
7008 год, Иллирианский Союз, Порт-Иллири, резиденция принцепса.
Осенью 7008 года бурные дела на бывших северо-восточных территориях Каленусии заставили стушеваться, потускнеть картину событий, происходящих по ту сторону восточных гор, от чего, впрочем, сами эти события ничуть не проиграли. Они шли своим чередом, приобретая характер фатальной неизбежности, украшенной подобающими случаю атрибутами торжественного декора…
Горели факелы в зале. Медленно, зловеще, колебалось багровое пламя, бросая на предметы и лица дрожащие блики. Очарование страха, торжественности и ожидания мешало заметить, что факелов, собственно, и нет совсем – мерцали имитирующие живой огонь электрические светильники. Преторианцы выстроились вдоль стен, замерли навытяжку по сторонам резного трона. Тускло блестело мишурное золото эполет. В назначенный час в зал пропустили публику – аристократия Иллиры ступила на драгоценную мозаику пола без особого энтузиазма. Супруга лорда Фиджино, леди Таня Фиджино, подняла остроскулое, с запавшими щеками лицо, ловя взгляд мужа. Дрогнули чуть заметно жемчужные нити в лиловых, высоко уложенных волосах – пожилую женщину била нервная дрожь. Седой лорд Фиджино успокаивающе прикоснулся к шершавым, как птичьи, лапки пальцам жены:
– Все обойдется, моя леди.
Протрубили стерео-фанфары, возможно, за кулисами действа скрывался придворный псионик принцепса – легкая ментальная наводка заставила людей в зале острее ощутить кульминацию ожидания, напряженные нервы собравшихся вибрировали созвучно хрипловато-торжественному вою псевдо-духовых инструментов. Ожидание затягивалось.
– Этот боров умеет придавить душу.
Леди Таня вздрогнула и сжалась – голос негромко, но, тем не менее, отчетливо подавший дерзкую реплику, принадлежал ее сыну, наследнику дома Фиджино.
– Димитрий, я тебя умоляю…
– Я только сказал правду, матушка…
Повторно рявкнули фанфары, семейство Фиджино, оборвав опасный спор, застыло в почтительном молчании. Парадная дверь разинула чеканные створки, наконец-то пропуская иллирианского диктатора. Оттон шагал грузно, темного пурпура церемониальная тога мела пол золотой каймой. Коричневые наркотические круги под глазами придавали лицу принцепса совиное выражение. На кудрявых висках диктатора покоился роскошный обруч легкой пси-защиты. Оттон втиснул полное тело в пространство трона, огороженное подлокотниками, выждал еще немного и вяло махнул рукой.
– Начинайте.
Секретарь претории вышел вперед, щелкнул кнопкой портативного сайбера, открывая мини-экранчик и бойко бегущую строку подсказки.
– Его величие Оттон, волей Разума принцепс Иллиры и Ахара…
– У Разума, должно быть, серьезные проблемы с волеизлиянием, – шепнул отцу Димитрий Фиджино. – Или я брежу, считая, что Ахара шесть лет как отошла каленусийцам.
